Фридрих-Христиан помнил, что действительно намеревался совершить такой выезд, но как и когда он успел его отменить? Этого он не мог взять в толк. Но окончательно подвергли его в остолбенение несколько строк, которые он прочёл в номере от 4 января:
«Его величество Фридрих-Христиан II по-прежнему находится в Париже, где его задерживают дела высочайшей государственной важности. Наши сограждане могут не беспокоиться — Его величество чувствует себя хорошо. Недавно он передал сердечный привет нашей государыне королеве Эдвиге.
Во время своего пребывания в Париже король Фридрих-Христиан необыкновенно высоко оценил почтительные и преданные услуги, оказанные ему господином Вульфенмименгляшком, шефом сыскной полиции Гессе-Веймара, которому получена личная охрана персоны короля. Глубокий ум и проницательность господина Вульфенмименгляшка привели к тому, что наш монарх нашёл в нём не только преданного сотрудника, но и верного друга.
Его величество, помимо всего прочего, изъявил желание, чтобы господин Вульфенмименгляшк поселился во Дворце, рядом с личными апартаментами короля…»
Статья продолжалась в том же духе, напичканная похвалами и дифирамбами в адрес таинственного персонажа, о существовании которого король до сих пор и слыхом не слыхал. «Как всё это понимать? — думал Фридрих-Христиан. — Выходит, всё это время я жил какой-то второй жизнью, сам себе не отдавая отчёта… И эта таинственная записка, которую я нашёл только что…» Ему казалось, что он движется ощупью с завязанными глазами, ежеминутно рискуя попасть в западню. Но король обладал сильным характером, он собрал всю свою волю и постарался рассуждать логично.
— Так… так… — бормотал он, сжимая голову руками, чтобы унять боль. — Из газет я узнал, что имею теперь лучшего друга в лице какого-то шпика по имени Вульфенмименгляшк… проживающего в этом отеле… Ну что же, познакомимся с ним…
Король позвонил, и появившийся в дверях лакей небрежно осведомился:
— Что вам угодно?
Первым побуждением Фридриха-Христиана было напомнить, как следует обращаться к королю. Но он сдержался и коротко сказал:
— Пришлите ко мне Вульфенмименгляшка.
Прошло двадцать минут, и никто не попросил Высочайшего соизволения на аудиенцию. Удивлённый король повторил через лакея свой приказ. Через несколько минут он услышал шаги в прихожей, дверь его кабинета отворилась без всякого доклада, и на пороге возникла странная фигура. Озадаченный, почти оскорблённый, монарх постарался скрыть свои чувства. Но посетитель развязно подошёл к нему и, не дожидаясь разрешения, заговорил:
— Ну как, сир, вам лучше?
Король онемел от возмущения. Его собеседник продолжал:
— Вижу, вы на ногах, вот и отлично, сир. Я тоже чувствую себя неплохо, хотя вчера вечером выпил раза в три больше, чем вы… Впрочем, сегодня я уже успел опохмелиться. В здешнем баре отличнейший вермут! Что скажет Ваше величество, если я прикажу принести сюда бутылку?
Ошеломлённый король не мог взять в толк, кто перед ним: клоун или сумасшедший?
— Кто вы такой? — угрожающе спросил Фридрих-Христиан. — Как вас зовут?
Странный персонаж шутливо погрозил королю пальцем:
— А вы ещё того, сир… немного подшофе! Кто я такой? Я ваш покорный слуга Вульфенмименгляшк и служу вам неплохо, поскольку уже дважды спасал вам жизнь… Поэтому позволю себе дать вам совет: пить надо поменьше, сир! Иначе подорвёте своё здоровье… Вы и так очень изменились… ай-ай-ай, как изменились! Так что, если бы не ваш халат…
Постепенно король стал осознавать, что стоявший перед ним персонаж был, возможно, сумасшедшим, но вне сомнения — пьяным в доску. Выпитый вермут, действительно, ударил бравому Вульфу в голову, и всё окружающее он видел как сквозь туман. Поэтому, конечно, он и не замечал необычного поведения короля.
Фридрих-Христиан долго сдерживал свой гнев, но наконец взорвался:
— Вульфенмименгляшк! Что означает ваше поведение? Откуда эта фамильярность? И с какой стати вы говорите со мной по-французски?
От королевского окрика полицейский несколько отрезвел и начал понимать, что перед ним стоит совсем не тот король, что вчера. Коленки у бравого служаки задрожали, и глаза наполнились слезами… Как мог его добрый король, которому он столько раз спасал жизнь, разговаривать с ним так резко, так бессердечно?..
— Боже мой, Боже мой! — пробормотал Вульф, в котором вдруг пробудился философ. — Как переменчивы люди! Что делать, таковы властители мира сего!
Но король прервал его, указав на статью в газете:
— Прочтите!.. Кто дал эти сведения?
Бравый полицейский ответил с полным простодушием:
— Но, сир… Я сам послал эту статью…
— Вы?.. Вы сами?..
— Да, сир.
— Вы утверждаете, что повсюду следовали за мной?
— Да, сир…
— Вы хвастаетесь, будто я удостаиваю вас своей королевской дружбой?
— Конечно, сир… Разве я не…
Но толстяк не успел закончить. С яростью, которая удесятерила его силы, король схватил его за воротник и пинком ноги вышвырнул из кабинета. Потеряв голову, бедный Вульф попытался вернуться назад, но едва он просунул в дверь свою жирную физиономию, как получил хлёсткую пощёчину.
Решив, что в короля вселился дьявол, полицейский бросился наутёк, оглашая жалобными криками коридоры отеля…
Немного успокоившись, Фридрих-Христиан прошёл за ширму, чтобы привести в порядок свой туалет, как вдруг до его слуха донёсся нежный, чарующий голос:
— Сир, вы здесь? Это я, Мари Паскаль…
Поистине, в это утро одна неожиданность следовала за другой. Оставаясь за ширмой, король пытался припомнить, где он слышал это имя. После некоторых усилий он вспомнил, что так, вроде бы, звали кружевницу, которой он сделал заказ в роковой для него день 31 декабря… Его память сохранила лишь смутный силуэт молодой белокурой женщины.
Король уже сожалел о своей резкости по отношению к толстому полицейскому, от которого так ничего толком и не смог узнать. Теперь он решил быть осмотрительнее, чтобы проникнуть, наконец, в окружающие его тайны. Главное, как советовала ему таинственная записка, — не следовало выдавать своего удивления.
Между тем нежный голос повторил:
— Я счастлива, сир, что вы чувствуете себя лучше…
— Спасибо… — пробурчал король, оставаясь за ширмой. Однако у него появилось желание взглянуть на свою собеседницу.
Проявляя гораздо больше такта, чем предыдущий визитёр, она продолжала стоять у порога и не пыталась приблизиться к ширме, за которой прятался король. Но слова её звучали более чем странно:
— Ах, сир! Извините, что я вас беспокою… Но меня вынуждают тревожные и не терпящие отлагательств обстоятельства… С тех пор как мы виделись в последний раз, произошли важные события… Новые враги готовят вашу гибель… нашу гибель, сир!.. Знаете ли вы, кого хотят обвинить в убийстве Сюзи д'Орсель?.. Вы слышите меня, сир?..
— Я слушаю… Продолжайте!
Слова неожиданной посетительницы, которую он так и не мог разглядеть из-за ширмы, пробудили в короле живейший интерес. Однако он предпочитал по-прежнему оставаться в своём укрытии. Помимо всего прочего, он никак не мог понять, почему окружающие вдруг перестали оказывать ему знаки уважения, предусмотренные этикетом…
С глубоким возмущением Мари Паскаль воскликнула:
— Сир! Можете себе представить, что гнусные люди, ранее пытавшиеся оклеветать вас, теперь подвергают меня унизительным допросам и наветам и стараются доказать, будто убийцей бедной Сюзи была я! На меня, честную девушку, возводят столь чудовищное обвинение!
Ошеломлённый король пробормотал:
— Кто вас обвиняет? И почему?
— Почему?! — воскликнула Мари Паскаль, и голос её задрожал. — И вы спрашиваете почему?.. Увы, об этом легко догадаться! Три дня назад кто-то узнал… кто-то выследил нас во время нашей последней встречи… И решил использовать нашу любовь в собственных целях!.. Сир, я глубоко возмущена гнусными обвинениями, которые на меня возводят… Но если мне суждено страдать, я буду утешаться тем, что страдаю ради вас!
Последние слова девушки потонули в рыданиях. Что касается Фридриха-Христиана, то сначала он был тронут словами незнакомки, но затем насторожился: о какой любви говорила эта неизвестная ему женщина? Что означает эта комедия? Король подумал, что против него снова затевается какая-то интрига… И, возможно, к этой интриге был причастен Фантомас! Не была ли и сама таинственная посетительница членом его банды? И не она ли, в самом деле, убила Сюзи д'Орсель?
Между тем Мари Паскаль продолжала с невыразимой тоской в голосе:
— Почему вы молчите, сир? Во имя нашей любви, скажите, что считаете меня невиновной!..
Король по-прежнему медлил, он боялся попасть в новую западню. Наконец он заговорил жёстким тоном, решив дать отпор странным претензиям незнакомки:
