Зелимхан вцепился в подоконник.
— Нет, мы умрем вместе. Отец, она беременна, ты наследников хочешь, неужели позволишь внука убить?
Хасан изо всей силы отвесил сыну пощечину. Несмотря на возраст, старик был крепок. Зелимхан не удержался на ногах, упал.
— Вставай, — зашипел Хасан, — иначе сам тебя пристрелю.
Мадрузин схватил Хасана за плечи и велел:
— Зелимхан, выйди.
О чем толковали аксакалы, парень не слышал. Мадрузин вернулся один и сказал:
— Тебя с Асият увезут. Сумка со всем необходимым у Варвары, она с вами отправится. Это верный человек, дочь Сергея, лучшей прислуги вам не найти.
Молодую пару закатали в ковры, Мадрузин с Варварой, кряхтя от натуги, взвалили «тюки» на телегу, девушка взяла вожжи.
— Ну, прощайте, — сказал Мадрузин. — Эх, заварили вы кашу.
Больше Зелимхан родных не видел. Они с Асият благополучно прибыли в столицу, отыскали там своего богатого и чиновного родственника. Началась другая жизнь. Зелимхан выучился в институте, устроился на отличную работу, быстро сделал карьеру. Асият, в отличие от мужа, в столице адаптировалась с трудом. Она родила дочь, Зару, потом еще одну, Соню, и вела жизнь домашней хозяйки. До самой смерти Асият боялась выходить на улицу одна, ей повсюду чудились убийцы.
Спустя некоторое время после переезда в Москву Зелимхана посетил мрачный, плохо разговаривающий по-русски мужчина. Он сообщил, что Хасан и его жена убиты, у Зелимхана на этом свете более нет родственников. Мать Асият на смертном одре прокляла дочь, сказав:
— Подохнуть всем Адашевым до седьмого колена.
Зелимхан жену тревожить не стал, материнских прощальных слов ей не передал, но расстарался приобрести дом в тщательно охраняемом дачном месте.
Мрачный мужчина вместе с информацией о родных передал ему и объемистую сумку, набитую ценностями, — наследство Зелимхана.
— Хасан велел вручить тебе его в этом году, — сказал посланец, — надеялся, ты возмужаешь и поумнеешь.
Внутри баула оказалось целое состояние: золото, камни, ювелирные изделия и записка с короткой фразой: «Роду Адашевых не прерваться!» Ни обращения по имени, ни ласкового «Здравствуй, сын!», ни слов прощания, лишь сухое указание на долг перед предками.
Оказавшись в дачном поселке, Асият слегка пришла в себя, она даже могла одна дойти до местного магазина, но за ворота «Нивы» не ступала, в город выбиралась только в сопровождении мужа или Юрия Собакина, верного шофера Зелимхана. Варвара служила домработницей. У нее жизнь складывалась вполне счастливо. Зелимхан приобрел ей квартиру в Москве, Асият не захотела жить вместе с Варварой под одной крышей, она недолюбливала ее, не забыв, что та пришла в их семью от Хасана. Зелимхан, без памяти любивший жену, не стал спорить с супругой, и Варя поздно ночью уходила к себе. Она вышла замуж, потом развелась и воспитывала Люсю одна.
Варваре было запрещено рассказывать детям семейную историю. Впрочем, Зара и Соня не слишком-то интересовались, как жили папа и мама до их рождения.
У девочек были свои интересы, школа, институт.
Зелимхан обожал дочерей и не чинил им ни в чем никаких препятствий. То ли помнил о том, что пришлось пережить самому, то ли искренне желал счастья детям.
После кончины Асият Зелимхан больше не женился, хотя его, совсем еще, по московским меркам, нестарого, богатого вдовца, вовсю пытались окрутить бабы всех мастей. Но, очевидно, Зелимхан был однолюбом.
Случается такое и с представителями сильного пола.
Ради жизни с Асият он вытерпел много страданий, дорогой ценой заплатил за счастье, а потеряв любимую жену, остался ей верен.
Шло время, казалось, что Зелимхан забыл о прошлом, после перестройки он начал заниматься бизнесом, преуспел — из хорошо обеспеченного человека превратился в очень богатого хозяина. О Стефановске он никогда не упоминал.
Варвара остановилась, потом тихонько добавила:
— Надеюсь, бог есть на свете и они встретились на небесах. Все вместе, и Соня тоже. Как она была напугана, да и он тоже лицом потемнел.
— Кто?
— Зелимхан Хасанович, — пояснила Варвара, — я недоговорила до конца. Ты послушай дальше. Меня болезнь скрутила, уж не знаю, за какие грехи напасть навалилась. Плохо, правда, не сразу стало, а постепенно. Сначала руки затряслись, потом ноги отказывать стали, я Люсю к делу приставила, она у Адашевых убирала. Так вот, накануне отлета на отдых хозяин приехал ко мне домой.
Варвара страшно удивилась, увидев Зелимхана. Тогда она еще могла ходить, как-то передвигаться, поэтому схватила костыли и захлопотала:
— Ой, Зелимхан Хасанович! Уж простите за беспорядок! Какой гость у меня! Чаю сейчас подам!
— Не суетись, — сурово велел хозяин, — сядь и слушай.
Варвара плюхнулась на стул, она всю жизнь подчинялась Зелимхану, ей и в голову не могло прийти сказать: «Я у себя дома, что хочу, то и делаю».
— Мы завтра улетаем, — устало сказал хозяин, — сердце мое неспокойно, не хочется на море, не тянет на Багамы, но мои покупаться хотят. Значит, так! Ты на время нашего отсутствия переедешь в дом. Двери посторонним не открывай, вообще никого не пускай…
Недоговорив фразы, замолчал, было видно, что он колеблется.
— Ладно, — решился он наконец, — ты свой человек, много чего вместе пережили. Сколько тебе исполнилось, когда мы из Стефановска бежали?
— Четырнадцать, — тихо сказала Варя.
— Да уж, — покачал головой Зелимхан, — совсем ребенком была, а тогда мне взрослой казалась. Досталось нам по полной программе, но ты никогда меня не подвела, доверять тебе можно, язык за зубами держишь. Раздобыл я документы, важные. Много неприятностей случится, если они в руки посторонних попадут. Никто из домашних о бумагах не знает, они спрятаны надежно, их Полкан стережет. Охранять охраняет, но что там, в папке, понятия не имеет, она запечатана. Я всегда уезжал спокойно, знал, в надежном месте бумаги, но сейчас мне плохо отчего-то.
У меня тут дела с одним мерзавцем. Кто он и что нас связывает, я тебе рассказывать не хочу. Но поверь, на редкость подлый человек он… Да ладно! Может, потом как-нибудь решусь и введу тебя в курс дела, но не сейчас. На данном этапе хочу лишь сказать…
Зелимхан замолчал, потом вдруг протянул:
— Или все же рассказать? Мне от родителей досталось редкое чутье. Вижу, когда человек врет, вернее, чувствую, ну не спрашивай, как это получается, только всегда знаю: искренен мой собеседник или нет. Вот ты, например, мне родней сестры, никогда ничего дурного в голове не держала…
— Верно, — кивнула Варвара, — может, и нагло это с моей стороны, но чувствую себя у вас своей!
Зелимхан снова притих, прошло несколько томительных минут, прежде чем он продолжил беседу.
— А вот один мерзавец… Скребло меня, царапало в душе, что-то, думаю, не так. Начал копать. Вроде идеальный человек.., да, идеальный! Но потом! Спасибо Яне Валерьевне Темкиной…
— Это кто? — удивилась Варвара.
— Старший научный сотрудник НИИ имени Рожского, она-то и откопала правду, — машинально ответил Зелимхан и тут же воскликнул:
— Нет, сейчас не время для этого разговора. Длинный он, тяжелый — нет!
Варвара только хлопала глазами, слушая Зелимхана.
— Если со мной что случится, — поучал ее Зелимхан, — ты папочку возьми, открой и на первой странице телефон найди, позвони по нему и скажи мужику: документы в надежном месте, ходу им нет, пока он моих дочерей не обижает. Ну а если у Сони с Зарой неприятности начнутся, тогда неси папочку прямиком в редакцию самой желтой газеты и на телевидение. Уж они-то сумеют скандал раздуть, мало не покажется.
Поняла? И еще: никогда, ни при каких обстоятельствах, даже если я умру, не рассказывай девочкам о документах.
— Хорошо, — кивнула Варвара, — усекла. Только ничего с вами не произойдет, вы, словно дуб, крепкий.
Зелимхан улыбнулся.
— Ну спасибо, сравнение с дубом особенно лестно.
Будем надеяться, что я вернусь целым и невредимым.
— Куда ж вы денетесь, — всплеснула руками Варвара. — На отдых собрались, не на войну.
— Всяко бывает, — серьезно ответил Зелимхан, потом внезапно шагнул вперед, обнял Варвару и прижал ее к себе.
Горничная обомлела. Никогда прежде хозяин не позволял себе по отношению к ней подобных вольностей. Варю в доме, в особенности после смерти Асият, считали родственницей, ей дарили подарки на праздники, и никто из Адашевых не повышал на нее голос.
Но за стол с хозяевами Варя обедать не садилась, и поцелуями с нею никто не обменивался.
От Зелимхана пахло сигаретами и одеколоном, прислуга стояла, боясь пошевелиться, ее ухо уловило гулкое биение сердца хозяина, наверное, у него была легкая аритмия, удары звучали беспорядочно.
— Вот так жизнь повернулась, что ты мой единственный друг, — внезапно вымолвил Зелимхан и оттолкнул от себя женщину, — поклянись, что не бросишь девочек.
Варя, естественно, сказала нужные слова. На следующий день Зелимхан с семьей улетел в смерть, а Варвара слегла, она не выдержала стресса. В доме, где остались лишь Соня и Катя, стала убирать Люся.
