Я все же набрала номер телефона доктора Крылова. Ответили, что Дмитрия Алексеевича нет и сегодня не будет.
Что ж, придется звонить Лидии. Она официальный опекун больного человека. Пусть приезжает и разбирается, в милицию сама звонит. А мне общения с милицией уже хватило. До сих пор вызывают какие-то показания подписывать, а сами так и не могут сказать ничего определенного насчет убийства рыжего Ненько. Почему, интересно, Надежда Николаевна, обычная женщина, провела свое расследование и установила, что рыжего – предположительно, правда – убил Шпикач, а милиция, в распоряжении которой находятся служба информации, компьютеры и картотеки, до сих пор не мычит не телится? Я тут же вспомнила, что милиция не имеет представления ни о фотографии, ни об альбоме, что остался мне после бабы Вари. Но что изменилось бы, если бы я рассказала все следователю на допросе? Да ничего, никто бы мне не поверил. Так что ну их всех к черту!
Лидия оказалась дома.
– Алло-о? – вопросительно запела она в трубку.
– Послушайте, это Маша. Тут у вас в квартире форменное столпотворение. Все вещи перерыты и переломаны. И они избили Сашу.
– Что вы такое говорите? – взвизгнула мегера. – Как вы вообще попали в квартиру? Я же велела Павлине Ивановне не давать вам ключи. И вообще, я вас уволила еще третьего дня.
– И кто же теперь вместо меня? – ехидно поинтересовалась я.
– Вас, милочка, это совершенно не касается. Так что положите трубку и ступайте себе подобру-поздорову. Да, смотрите, не прихватите случайно ничего из квартиры, у меня есть ваш адрес!
Нет, как вам это понравится! Я же еще, оказывается, ворую у Саши!
– Слушай ты, выжига старая, – отчетливо произнесла я, – ты хоть слышала, что я сказала? В квартире полный разгром, Саша избит. Я вошла, потому что дверь нараспашку, а Павлина Ивановна куда-то подевалась.
– Ой, как же это, что же это! – запричитала Лидия.
Чувствовалось, что, с одной стороны, ей жалко вещей, которые она еще не успела упереть из квартиры, а с другой – неохота тащиться сейчас на Шпалерную. На Сашу, разумеется, ей было плевать.
– Нечего охать, а быстро приезжайте сюда! – приказала я. – Не надо было всякую шантрапу в дом пускать!
– Это вы себя имеете в виду? – Мымра собралась с духом и решила поставить меня на место.
– Не себя, а тех жуликов, с которыми вы сговорились обокрасть Сашу, какие-то бумаги хотели им продать. Вы их не нашли, хоть и перерыли весь дом. Вот они и решили поискать сами. Хорошо хоть, Сашу не убили.
Про Сашу я зря сказала, его самочувствие волновало грымзу в последнюю очередь.
– А откуда вы знаете про бумаги? – возопила Лидия.
– Не ваше дело! – Мне не хотелось признаваться, что я подслушивала. – В общем, так. Если через полчаса вас не будет, я вызываю милицию. И уж будьте уверены, расскажу им все, что знаю.
Я положила трубку и пошла к Саше.
– Давай все же поднимемся и сядем на диван.
Он попытался встать, но схватился за бок и застонал. Я закатала рубашку и вскрикнула: с бока на живот шел здоровенный кровоподтек, очевидно, кто-то из бандитов, отчаявшись что-нибудь узнать у Саши, в злобе пнул его ботинком. Все-таки Саша встал на ноги и в несколько приемов добрался до дивана. Я решила дать ему чашку крепкого несладкого чая, так как сама при любых недугах спасаюсь этим средством. Нарочно провозилась на кухне подольше, мне не хотелось отвечать на его расспросы. Путь он узнает о смерти матери не от меня. И очень интересно, признает ли он Лидию?
Саша взял чашку и выпил чай сам, сумев не расплескать. Потом он сказал «спасибо» и попросил принести ему зеркало. Поколебавшись немного, я принесла ему свою пудреницу. Он долго рассматривал себя в крошечное зеркало, потом нахмурился и все оглядывался по сторонам.
– Тут было большое, мамино… «Было тут, а теперь там», – зло подумала я.
– Саша, подожди немного, сейчас придет Лидия Мелентьевна и все тебе объяснит.
– Кто такая Лидия Мехрентьевна? – изумленно спросил он.
Наконец в замке повернулся ключ.
После звонка этой нахалки-домработницы Лидия Мелентьевна не находила себе места. Она не питала к Александру каких-либо родственных чувств, ее нисколько не волновало, что его избили и могли вообще убить. Ее взволновало совсем другое: во-первых, если какие-то бандиты устроили в квартире обыск и избили хозяина, то, значит, им очень были нужны те бумаги, которые они пытались получить сначала у нее, Лидии, законным, если можно так выразиться, путем. И если бы Лидия сумела их найти, то получила бы за них много денег. Выходит, она столько времени таскала из дома Александра всякую ерунду, ничего не стоящее барахло (так ей, по крайней мере, теперь казалось), и настоящие ценности прошли мимо ее внимания? Да еще и пустила в квартиру эту ужасную наглую домработницу, которая вполне могла ценности найти и присвоить?
Второе, что ее волновало, – это, вполне понятно, собственная ее безопасность. Если бандиты устроили обыск в квартире у Александра и ничего там не нашли, то вполне может быть, что они доберутся и до нее, чтобы выяснить, не она ли сумела их опередить. Эта мысль была весьма здравой и привела Лидию Мелентьевну в состояние тихой паники. Что делать? Звонить в милицию? Но ведь они поедут туда, на Шпалерную, вместо того, чтобы защитить Лидию Мелентьевну. А ей оттого, что милиция поедет на Шпалерную ни жарко, ни холодно. С идиотом Александром ничего не случится – ну дали ему пару раз по голове, так все равно он совершенно не соображает, извилиной больше, извилиной меньше, ему все едино. И не о чахлой же домработнице думать. Думать надо о том, как самой спастись.
Такие размышления Лидии Мелентьевны были прерваны коротким требовательным звонком в дверь. Так обычно звонят те, кто знают, что им обязательно откроют. Во рту у Лидии пересохло от страха. На едва гнущихся ногах она подошла к двери и спросила не своим голосом:
– Кто здесь?
– Откройте, милиция! – раздался за дверью уверенный бас.
Лидия глянула в глазок. Прямо перед отверстием маячило мужское лицо, так сильно искаженное линзой, что сердце у Лидии ушло в пятки.
– Покажите удостоверение, – собралась она с силами.
Мужчина подсунул к глазку какой-то документ. Но линза так исказила буквы, что прочитать что-либо было невозможно. Лидия Мелентьевна разрывалась между двумя страхами: ей было страшно открыть дверь и впустить к себе в квартиру этих людей – действительно ли это милиция? Но ей было страшно и не впустить их, остаться одной – может быть, это настоящая милиция, вызванная Машей, они приехали, чтобы отвезти Лидию на Шпалерную, и следом за ними могут появиться самые настоящие бандиты…
– Я не вижу, что у вас в удостоверении написано, – проговорила она наконец голосом жалобно-испуганным и в то же время склочно-недоверчивым.
– А вы откройте дверь на цепочку, – вкрадчиво предложил мужчина, – я вам книжечку и просуну.
Предложение показалось Лидии заманчивым, она накинула толстую стальную цепочку и открыла один за другим все замки и запоры.
Как только дверь приоткрылась на несколько сантиметров, нормальная жизнь Лидии Мелентьевны закончилась, и начался форменный кошмар или, как говорила ее приятельница Клава, дурдом со сквозняками.
В едва приоткрывшуюся дверь мгновенно протиснулась нога в крепком шнурованном ботинке, а цепочку, которая казалась такой прочной и надежной, мгновенно, как зубы бультерьера куриную ножку, перекусили огромные пружинные кусачки. Лидия не успела даже крикнуть, как в ее квартиру вихрем влетели трое молодцов в масках, схватили ее, заклеили рот какой-то гадостью и обмотали веревками, как рулет скумбрии горячего копчения. Потом ее привязали к стулу, и в ее обожаемой квартире начался погром.
Мерзавцы крушили и ломали мебель, вываливали на пол содержимое шкафов и тумбочек, перерывали комоды и серванты – все, что она собирала и копила годами, все, в чем она не чаяла души. Лидия Мелентьевна сидела связанная, беспомощная и только переводила глаза из стороны в сторону, наблюдая, как в считанные минуты уничтожается то, что она создавала всю жизнь, и по щекам ее текли злые бессильные слезы.
Наконец, по-видимому, насытившись разрушением и упившись горем беззащитной женщины, злодеи остановились и огляделись по сторонам.
– Ни черта у нее нет! – рявкнул один из них.
«Теперь – действительно ничего нет, – горько подумала Лидия Мелентьевна. – Вашими стараниями, а час назад много чего было».
Злодеи, однако, решили не останавливаться на достигнутом. Один из них расклеил хозяйке рот, при этом она попыталась укусить его за руку, но он пребольно съездил ей по уху, предупредил, чтобы она не вздумала орать, и начал форменный допрос, какие Лидия Мелентьевна часто и не без удовольствия смотрела по унесенному с улицы Шпалерной видику, никак не думая, что ей придется самой стать участницей такого допроса.
– Ты, ведьма старая, говори, приносила ли со Шпалерной какие-то бумаги? – спросил злодей, подкрепив свой вопрос болезненным ударом.
