У последнего подъезда стояла группа женщин, они волновались и спорили. Судя по тачке с землей и лопатам, брошенным рядом, речь шла о зеленых насаждениях.
— Я вам еще раз объясняю, — торопилась полноватая, но очень живая женщина лет пятидесяти на вид, — что хочу видеть розы под собственными окнами и вовсе не желаю, чтобы ими любовались водители проезжающих машин! И желаю дышать свежим воздухом, а не выхлопными газами!
Что-то в ее речи показалось мне знакомым: дама сыпала слова быстро и звонко, как горох в решето.
— Да кто тут ездит, кто ездит? — надрывалась тетка в ядовито-розовой косынке, повязанной крест-накрест, так что над головой из концов платка получились рожки.
— Ваш, между прочим, сын Виталий на своем джипе! — ответила ей первая. — Хотя собрание жильцов постановило, что машины не должны подъезжать к подъездам! Для этого стоянка имеется, вот пускай он свой джип на стоянке и ставит!
— А если на стоянке вечно места не хватает? Виталик много работает, и когда с работы приезжает, все места уже заняты!
— Знаю я, как он работает! Какая это работа в два часа ночи заканчивается? Каждую ночь от его шума просыпаюсь! И не только я, он всему дому спать не дает!
— На стоянке никогда места нет! — вступила в разговор третья женщина, с высоким плаксивым голосом. — Даже если не поздно с работы приезжаю, вечно все занято, некуда «Лексус» приткнуть…
— А вы, Римма Платоновна, лучше бы вообще помалкивали! — перекинулась на нее первая женщина. — Когда на собрании деньги собирали на благоустройство территории, так вы прямо в слезы: я, мол, нищая пенсионерка, а сами на «Лексусе» разъезжаете, и курточка у вас, как я погляжу, от Армани… Нищие пенсионерки в такой дорогой одежде не разгуливают!
— Вас моя курточка не касается! Что хочу, то и ношу! У вас денег не занимаю! — огрызнулась плаксивая тетка, но тут же стушевалась и больше не встревала в общий разговор.
— Вы, Алевтина Романовна, вечно воду мутите! — гнула свое «розовая косынка». — Норовите за общественный счет в рай въехать!
— Я? — задохнулась от возмущения Алевтина Романовна, поскольку это была именно она, я узнала ее по голосу. С одной стороны: мне явно везло, с другой — судя по курточке от Армани, которую она опознала на соседке, у тетки явно глаз — алмаз, она живо меня рассекретит. Однако нужно попытаться к ней подольститься.
— Это наглая ложь! — возмущалась Алевтина. — Все знают, что я очень много делаю для дома! Председатель нашего ТСЖ объявил мне на прошлом собрании персональную благодарность!
— Из благодарности шубу не сошьешь, — хохотнул низенький кривоногий дядька, отиравшийся рядом с группой дам, — нам бы чего посущественнее…
— Ах, оставьте, Егор Васильич! — вскипела Алевтина. — Вечно вы со своими шутками! Вы бы лучше за своей техникой следили, а то по утрам напор воды всегда слабый.
— Моетесь много! — Дядька отошел на всякий случай подальше. — Чаю много пьете, вот напор и слабый!
— Вы извините, — я решилась выйти на поле боя, — но пока вы спорите, розы засохнут…
В доказательство своих слов я показала на кусты, сваленные кучей. Те листья, что торчали из пакетов, и вправду поникли.
— Вот видите, все из-за вас! — вскричала Алевтина. — Нужно скорее сажать!
— Только у дорожки! — стояла на своем «розовая косынка».
— Только на газоне! — надрывалась владелица неприкаянного «Лексуса».
— Только здесь! — перекрывало все мощное контральто Алевтины Романовны.
Я ее понимала — приятно летним вечером выйти на балкон и полюбоваться розовыми кустами. Вдохнуть тонкий аромат, умилиться на новые бутоны… Разумеется, Алевтина хотела иметь общественные розы под своими окнами.
Невольно я вспомнила свои розы, которые сейчас, наверное, стоят во всей красе. Две чайные, темно-красный куст, и у самого дома — белая, с огромными цветами, а еще плетистая на опоре и сиреневая, почти голубая, сорта «Голубая луна»…
— У дорожки нельзя сажать розы, — сказала я тихо, потому что от воспоминаний перехватило горло, — видите, на упаковке написано «Парковая», значит, вырастет куст под два метра, будет мешать, его машины станут задевать, придется выкапывать, и роза погибнет. У детской площадки — та же история, да еще дети могут пострадать — розы-то колючие.
— Еще неизвестно, кто больше пострадает, — пробурчала тетка в розовой косынке.
— Возле самого дома — слишком жарко, — продолжала я, — а там, наоборот, тень постоянная, тоже плохо. Розы нужно сажать на солнце, но чтобы был свежий воздух, так что ни у дома, ни у забора место для них не подходит.
— А вы-то кто такая, что вмешиваетесь в чужой разговор? — вякнула было хозяйка «Лексуса».
— А это специалист по розам! — вдруг заявила Алевтина Романовна. — Дорогая, что же вы опаздываете, мы вас давно ждем!
— Мы никого не вызывали! — протянула «розовая косынка».
— Это я попросила ее приехать! — Алевтина порывисто обняла меня и незаметно ущипнула в бок.
Я напустила на себя умный вид и прочитала местным жительницам короткую лекцию о розах, о том, как их сажать и как за ними ухаживать. Это было совсем нетрудно, поскольку я все это давно изучила на практике. Получалось, что лучше всего розы будут себя чувствовать именно на том месте, где хотела бы их видеть Алевтина Романовна. И она пришла в восторг, и слушала, буквально глядя мне в рот. Тетки, сраженные моим апломбом и эрудицией, сникли и ни во что не вмешивались.
Под моим руководством Васильич выкопал три ямы и даже сбегал домой за картошкой — по старинному бабушкиному рецепту полагается положить под корни нарезанную сырую картофелину.
Дебаты прекратились, инцидент был исчерпан, Алевтина глядела именинницей, причем больше оттого, что удалось победить в споре и поставить на своем.
— Дорогая, вы не представляете, как я вам благодарна! — воскликнула она, когда тетки удалились с недовольно поджатыми губами, и поле боя осталось за нами.
— Не за что, — я сделала вид, что смущена, — такой пустяк.
— Да вы просто классный специалист!
— Да, я окончила Академию цветоводства и ландшафтного дизайна, — осторожно соврала я.
Но Алевтина и не подумала спрашивать у меня диплом. Она даже не поинтересовалась, откуда я так своевременно взялась в их дворе, что я там делала и для чего вмешалась в их с соседками дружескую, с позволения сказать, беседу.
— А в комнатных цветах вы тоже разбираетесь? — Она задала вопрос вроде бы мимолетом, но в глазах мелькал огонек сильной личной заинтересованности.
— Конечно! — снисходительно усмехнулась я. — Комнатные цветы тоже входят в программу академии.
Тут я почти не врала — в том смысле, что бабушка очень любила цветы, они занимали в нашей маленькой квартирке много места. Очевидно, сад — это у меня от бабушки…
— Дорогая! — Алевтина взяла меня под руку, да так крепко, как будто цепью приковала. — Я вам так благодарна, мы должны познакомиться поближе и поговорить!
Что ж, поговорить я согласна, это как раз то, что мне нужно от Алевтины Романовны. Но, судя по всему, я ей тоже для чего-то понадобилась, так что, развивая достигнутый успех, я покачала головой, потом достала мобильный телефон и углубилась в ежедневник, задумчиво шевеля губами. На самом деле там не было записано никаких дел — никому я не была нужна. Никто не ждал моего звонка с затаенным нетерпением, никто не назначал мне встречу, никто не проверял электронную почту по пять раз на дню с тайной надеждой — обещала сделать все через два дня, а вдруг успела уже сегодня? Никто не давал строгого наказа секретарше, что если позвонит такая-то, то есть я, то соединять немедленно, без расспросов и проволочек.
Словом, никто не искал моего общества — ни по делу, ни для удовольствия. И ждал меня дома только осиротевший дог Бонни, и он же, судя по всему, является на данный момент единственным близким мне существом.
Тем не менее я просветлела лицом и сказала, что, конечно, очень занята, но минут сорок смогу выкроить для общения с такой милой женщиной, как Алевтина Романовна. Она зашла домой переодеться, а затем мы направились в небольшое, но уютное кафе, где Алевтину Романовну официантка приветствовала как родную. Я на всякий случай представилась Альбиной, и мы скрепили знакомство солидной порцией кофе со взбитыми сливками и двумя кусками пирога со свежей малиной.
— Альбиночка, — начала Алевтина вкрадчивым голосом, — вы такая умелая, такой знающий специалист, не можете ли вы реанимировать монстеру?
— Монстеру? — удивилась я. — А что с ней случилось? По-моему, это растение умертвить вообще невозможно, разве что соляной кислотой поливать…
— Понимаете… одна моя знакомая, очень приличная женщина, директор фирмы по ремонту. Кстати, если вам нужно…
— Пока нет, спасибо. Так что там с монстерой?
