Начать с того, что шумное многолюдье прилегающих к Невскому кварталов сменилось настороженной тишиной и безлюдьем. Да и та немногочисленная публика, которая здесь встречалась, оставляла самое неприглядное впечатление. «Синяки» торчали возле подъездов группами по двое, по трое, переговариваясь о чем-то своем. Шли по своим делам подозрительные субъекты с воровато бегающими глазами. Бомжи рыскали в поисках пустых бутылок и пивных банок. Если навстречу и попадались отдельные прохожие приличного вида, они старались скорее прошмыгнуть в подъезд или сесть в машину, не задерживаясь на улице. Это был самый настоящий Петербург Достоевского, в котором мало что изменилось за полтора века.
Я миновала круглый рынок на углу Марата и Разъезжей и увидела широкое мраморное крыльцо, которое вело к застекленной двери с криво висящей табличкой: «Европейская юридическая коллегия». Номер дома не совпадал, но Алевтина могла и перепутать.
Ниже названия были указаны часы работы.
Поднявшись по ступенькам, я подергала дверь.
Она была заперта, хотя, если верить вывеске, сейчас был самый разгар рабочего дня.
Из-за двери доносился хрипловатый мужской голос, который, безбожно фальшивя, напевал:
Жил на свете капитан,
Он объездил много стран,
И не раз он бороздил океан…
Оглядев дверь, я не увидела звонка и поэтому громко постучала в стекло.
Раз пятнадцать он тонул,
Погибал среди акул… —
неслось из офиса.
Я постучала снова, еще громче.
— Ну что стучишь? — отозвался тот же голос. — Я тебе щас так постучу! Видишь же, что закрыто!
— Я ищу юридическую коллегию… — жалобно проговорила я сквозь дверь.
— Ищи ветра в поле!
Дверь открылась, и передо мной появился коренастый дядька лет шестидесяти, с широким обветренным лицом, окаймленным короткой шкиперской бородкой. Из-под черной матерчатой куртки, которую так и хотелось назвать бушлатом, торчал ворот тельняшки. В общем, это был настоящий морской волк.
Окинув меня заинтересованным взглядом, он проговорил:
— Ну, заходи, коли пришла!
Я с опаской вошла внутрь и оказалась в пустом просторном помещении, которое когда-то наверняка было приемной офиса. Впрочем, от тех счастливых времен остались только два офисных стула с расцарапанной обивкой и небольшой столик, на котором голубой электрический чайник соседствовал с пакетом сушек.
— Чай будешь? — осведомился морской волк, придвигая мне стул.
— Мне бы про юридическую коллегию узнать! — протянула я, оглядываясь по сторонам. — Она что — переехала куда-то?
Время катастрофически поджимало — пока я тут распиваю чаи, Ивана, может быть, уже пытают. Хотя он точно не знает ничего интересного, за это я ручаюсь. Да еще неясно, та ли это контора, которая в свое время имела дело с Борисом Ланским.
— Так тебе как — с сахаром? — спросил морячок, игнорируя мой вопрос.
— Лучше без, — ответила я, подумав, что за чаем морской волк может разговориться.
— Правильно, — одобрил он, наливая в большую фаянсовую кружку крепчайшую заварку. — С сахаром пить — только чай портить! Надо без сахара и покрепче!
Я пригубила чай и осторожно отставила кружку: такой крепкий напиток мой организм попросту не выдержит.
Морячок, не заметив моего маневра, отпил огромный глоток из своей кружки и с хрустом раскусил сушку крепкими, желтоватыми от никотина зубами.
— Так что насчет юридической коллегии? — напомнила я.
— Закрылась! Видишь же — никого нет!
— Ну, вы-то есть…
— Я не в счет, я сторож! Я человек привычный. А кроме меня, здесь никто не уживается! — Он развел руками и, доверительно понизив голос, добавил: — Я тебе так скажу: это место нехорошее! Здесь ведь сперва похоронная контора была, «Вечный покой», так после нее разве можно открывать что-то другое? Это же заранее ясно: не будет толку! Одно слово — гроб! Все, кто после здесь был, позакрывались! Как похоронщики съехали, хозяин сдал помещение под парикмахерскую. Ну, та всего месяц проработала, закрылась со скандалом…
— Почему? — спросила я, невольно заинтересовавшись.
— Ну, тут такое дело вышло… Сидят, значит, дамочки, кому прическу вертят, кому стрижку, кому массаж личности, кому маникюр-педикюр, об жизни с парикмахершами треплются… И тут вдруг двери открываются, и заносят прямо в зал гробы, ровным счетом шестнадцать штук. Это фирма, которая в «Вечный покой» гробы поставляла, по старой памяти завезла. Как сейчас помню — шесть гробов самых пролетарских, сосновых, красным ситчиком обитых, восемь штук поприличнее, для среднего класса, из хорошего дерева и с резьбой, и два гроба суперлюкс, для этих… для ВИП-покойников, из африканского палисандра, с позолоченными ручками и встроенным телевизором…
— С чем?! — переспросила я, подумав, что ослышалась.
— Говорят тебе — с телевизором!
— А зачем покойнику телевизор?!
— Ты меня не спрашивай! У них ведь, у этих самых випов, как — если Колян своей теще гроб с телевизором заказал, то и Толяну без него никак нельзя… Это еще что! Один клиент в «Вечном покое» для своей жены гроб с джакузи потребовал! Она, говорит, без этой самой джакузи при жизни дня не могла прожить, так пусть и после смерти пользуется! И что ты думаешь — изготовили в Испании, по специальному заказу… специальным самолетом доставили, чтобы к похоронам успеть!
— Ну так вы, кажется, про парикмахерскую рассказывали… — напомнила я.
— А что про нее рассказывать? Дамочки как гробы увидели — так недостриженные и разбежались! И больше сюда ни ногой! Не хотим, говорят, в мертвецкой причесываться! Так что закрылась парикмахерская, остались от нее зеркала да полочки в туалете. И сдал хозяин помещение доктору по нервной части.
— Какому?
— Ну, который с богатыми дамочками про жизнь разговаривает. Забыл фамилию… он еще по телевизору про то же самое болтает. У них, у этих дамочек, от безделья эта… депрессия, по ночам аппетита нет и днем бессонница, вот они и ходят к таким докторам, которые их за бешеные деньги слушают. Я сколько раз видел — дамочка на кушетке лежит и ему про жизнь свою незадавшуюся заливает, что вроде все есть: и дом, и деньги, и прислуга, — а все чего-то не хватает. А доктор кивает и поддакивает, а сам под столом книжку читает. Но и этот доктор здесь долго не задержался, месяца полтора, не больше.
— Что — венки завезли похоронные?
— Нет, поставщики уже к тому времени все знали, что «Вечный покой» закрылся. А только стали дамочки жаловаться, что им этот доктор больше не помогает. Вроде сидит, слушает, а у них мурашки по коже и страх какой-то подступает. А потом начали покойники мерещиться. Одна дамочка, очень, между прочим, важного человека супруга, не буду говорить, какого, вышла в сортир, кабинку открывает — а там покойник сидит, костюм черный, лицо белое, и руки крестом на груди сложены… Главное дело, что сортир женский, а покойник-то мужчина! Ну, дамочка как завизжит… в общем, и нервный доктор съехал, второй месяц недоработал. От него кушетки остались. Хорошие кушетки, крепкие. После него снял это помещение «Кот в сапогах»…
— Кто?! — переспросила я удивленно. — Какой кот?
— Да это магазин такой, всякие товары для кошек, собак и прочей живности.
Я насторожилась и удвоила внимание: ведь тот микроавтобус, на котором увезли Ивана, тоже, судя по надписи на борту, принадлежал фирме, торгующей товарами для домашних животных!
— И что «Кот в сапогах»?
— Эти дольше продержались, почти год. Ну, все-таки не с нервными дамочками дело имели… собаку или там кота гробом палисандровым не напугаешь…
— А что же с ним, с этим «Котом», случилось?
— Хозяева стали жаловаться: собаки от того корма, что здесь покупали, выть начинали, ровно как по покойнику. Их и к ветеринарам водили, и к дрессировщикам собачьим — ничего не помогает. Воют и воют, хоть умри… а с кошками еще хуже: по ночам спать перестали, ходят в темноте, глаза светятся, шерсть дыбом стоит… Хозяин или, допустим, хозяйка ночью встанет по надобности, увидит своего Барсика в таком виде — так может в обморок хлопнуться! А как перестали в «Коте» корм покупать — так все наладилось, Барсики по ночам спят у хозяйки под боком, и собаки не воют. Так что и «Кот в сапогах» съехал. А уж после него эта контора юридическая въехала, которую ты ищешь…
— И ей от «Кота в сапогах» красный микроавтобус достался? — догадалась я.
— Ну да, автобус… — подтвердил морячок. — И еще кое-чего по мелочи…
— И что — эта юридическая контора тоже недолго продержалась?
— Месяца не прошло!
— А что же с ними случилось? Тоже привидения достали?
— Врать не буду, насчет привидений не в курсе, только эта контора сама какая-то подозрительная. Вывеску повесили, а клиентов никаких не принимали. Даже если кто и придет, норовили отфутболить. То выходной у них после выходного, то обеденный перерыв с утра до вечера… Разве так в наше время можно работать?
