– Ничего себе! – присвистнул молодой. – Он вновь стал прежним! И морда такая же смазливая, ни следа уродства! Только бледный очень, больше на покойника похож, чем на любовника.
– Меньше болтай, больше делай! Ты раздел девицу?
– А что, не видно? Ох, и классное же у нее тело!
– Прекрати ее лапать, жеребец! Марш за фотокамерой!
Кажется, молодой попытался все же воспользоваться беспомощным положением неизвестной девушки, но старший ему этого не позволил. Если честно, происходящее сейчас в комнате жертву мало интересовало, потому что мужчина точно знал – ЕЕ здесь нет.
И он на какое-то время отключился от реальности, попытавшись собрать услышанную накануне информацию хотя бы в подобие чего-то целого. Изнуряющей боли, практически полностью глушившей сознание, он сейчас почти не ощущал, так что разум временно взял руководство на себя.
Кажется, именно его эти два ублюдка называли Кириллом. Кириллом Витке. А девушку, которую собираются подставить, обвинив в его убийстве, зовут Елена Осенева. И она вроде не совсем человек, а потомок каких-то гиперборейцев…
Разум жалобно всхлипнул и свернулся в клубочек, выкинув белый флаг. О гиперборейцах он думать отказывался, потому что понятия не имел, кто это такие. Или, может быть, – что это такое?
Ладно, остановимся на том, что жертва теперь знает свое имя. Хотя это имя никак не откликается ни в душе, ни в сознании.
«Ничего, примем как данность. Я – Кирилл Витке. Осталось только понять, кто такая ОНА? Та, чья душевная мука вырвала меня из небытия. Та, ради которой я сейчас живу. И жил раньше, наверное…»
Эти двое – кажется, Сергей и Петр Никодимович – называли еще одно женское имя. Милана Красич.
Он прислушался к своим ощущениям, попробовав на вкус это нежное имя. Ни-че-го. Абсолютная пустота. Но ублюдок по имени Сергей глумливо намекал на то, что скоро женится на его женщине. И именно ее зовут Милана Красич. Кажется, она – наследница огромного состояния.
Еще какие-то фамилии и имена прозвучали, но он их забыл. Да это и неважно, надо запомнить хотя бы эти.
Кирилл Витке, Милана Красич…
Он повторял эти имена как заклинание, все то время, пока его раздевали, укладывали в постель, прижимали к нему теплое женское тело, такое же безвольное, как и его собственное. Переплетали их тела в причудливых позах, чертыхались, снова перекладывали их…
Кажется, у них ничего не получалось. Да и странно было бы сымитировать страстную постельную сцену, имея в качестве статистов бесчувственные тела.
А время между тем уходило. Бегом бежало. И он, Кирилл, в любой момент мог снова стать перекрученным уродом, неспособным передвигаться самостоятельно.
Он, наверное, об этом совсем забыл бы, если бы Петр Никодимович не напоминал постоянно. Старший нервничал все сильнее, орал на Сергея, топал ногами – в общем, психоз нарастал.
А ему, человеку по имени Кирилл, все сложнее было притворяться марионеткой. Пока он что-то может, пока руки и ноги как-то его слушаются, надо хотя бы попытаться сбежать!
Пока не стало безнадежно поздно…
И он едва не натворил глупостей, не думая о том, что даже с послушными руками и ногами он вряд ли справится с двумя сильными мужчинами. И эффект неожиданности в данном случае мало чем ему поможет.
Но в последний момент, когда он уже готов был к броску, двое сильных мужчин решили, что именно этот кадр вполне подойдет для их целей. И теперь можно позволить себе немного отдохнуть и выпить вискарика, желательно со льдом.
Сергей вновь изъявил еще более возросшее желание «употребить» роскошное тело Осеневой по назначению, за что получил полноценный подзатыльник от старшего:
– Хватит кобелировать! Ее же непременно на медицинское освидетельствование отвезут и обнаружат твои биологические следы!
– А откуда они узнают, что следы – мои?
– Кретин, да не именно твои, но – постороннего мужчины, и не Кирилла Витке – точно!
– А… ну да, анализ ДНК и все такое. Понял. А если я…
– Никаких «если». Все, пошли вниз, в гостиную. Ты точно в баре видел виски?
– Точно. А в морозилке – лед. Она хоть и не жила тут постоянно, но для приема гостей необходимый минимум, похоже, у нее всегда имелся.
– Тогда идем, отдохнем немного. Нам еще этого в свинарник соседа-фермера придется тащить.
– Что, прямо так – живого?!
– Можно было бы и прямо так – он все равно ничего не чувствует, – но его ведь как бы любовница отравила, ты не забыл? А значит, придется нам пожертвовать небольшим количеством виски, добавив туда один симпатичный ингредиентик.
– Что-то из арсенала Эллара?
– Ну зачем же все так усложнять? Банальный цианид.
– А если его снова скрутит, до того как мы вернемся?
– Не если, обязательно скрутит, час свободы, о котором я говорил, – это максимально возможный срок, так что минут через десять-пятнадцать господин Витке опять превратится в жгутик. Точно я не знаю, Эллар никогда еще не применял заклятие вырванной души в этом времени.
– Но как же мы вольем виски в его искореженный рот? Он глотать-то хоть в состоянии?
– Куда он денется!
И палачи ушли.
А он впервые за истекшую вечность открыл глаза.
Светлая просторная комната, судя по меблировке – спальня. Он лежит на широкой кровати, абсолютно голый. Рядом – обнаженная девушка. Смуглая кожа, коротко стриженные черные волосы, красивая. И – незнакомая.
Но к этому состоянию «потерянности» он уже немного привык. Так даже легче – он сейчас должен будет бросить, оставить здесь незнакомку, предоставив девушку ее собственной судьбе.
Чтобы попытаться изменить свою судьбу. Ведь этой девушке смерть не грозит, а вот ему – грозит. И заканчивать свой земной путь в чане со свинячьим кормом ему не хочется! Ну вот ни капельки.
Он осторожно, прислушиваясь к своим ощущениям, приподнялся. Тело вроде подчиняется. Конечно, ныли все мышцы, кружилась голова, но он двигался.
И вполне уверенно.
А значит, нельзя терять ни секунды!
Он стянул, стащил себя с кровати – с гибкими упругими движениями как-то дело не складывалось, тело словно бы принадлежало столетнему старцу, а не молодому мужчине, но главное – принадлежало! Ему.
Так, теперь надо одеться.
Он добрел до сваленной на полу кучи одежды, но процесс шел слишком медленно. Терпения ему хватило только на то, чтобы напялить белье, брюки и рубашку. И хватит. Пиджак валялся почему-то в стороне, носки вообще расползлись по комнате, словно он самостоятельно раздевался, а не помогли ему, а о галстуке он даже и не вспомнил.
Стильные туфли из мягкой кожи он тоже оставил в покое – босиком лучше, меньше шума возникнет.
Он осторожно приоткрыл дверь спальни и выглянул наружу. Так: комната эта – на втором этаже, снизу слышатся голоса его палачей, звон стаканов – расслабуха продолжается.
Ну что же, это радует. Вот только проскользнуть мимо них… Это вряд ли у него получится – заметят.
Значит, придется убежать через окно. Решеток на нем нет, и очень хочется надеяться, что водосточная трубя расположена аккурат возле окошка.
А вот и не аккурат! Далеко она висела. К тому же моросил мелкий холодный дождь, от которого и подоконник, и стена стали очень скользкими.
В таких условиях столетнему старцу уйти не удалось бы. Потому что у настоящих столетних старцев с мотивацией плоховато.
А вот у него с мотивацией – как раз все супер. Вдохновляющая такая мотивация, бодрящая.
Он должен справиться. Должен, и все!
И он справился. Как, почему – он понятия не имел.
Что именно заставило его? Это слабое, измученное тело послушалось, оно сумело сначала бесшумно вылезти через окно, затем вскарабкаться на крышу, оттуда – перебраться на росшую метрах в полутора от дома старую березу (подсознательно он порадовался ее разросшейся кроне), проползти по веткам, оставляя на них клочья одежды, и пусть грузно, пусть неуклюже, но почти без травм сползти с дерева – с внешней стороны ограды.
И это все при том, что дождь все «нудил», лил, не прекращаясь, промозглый осенний холод мгновенно пробрался под тонкую рубашку, укутал льдом босые ноги, попытался совсем заморозить и так стывшие на ветру руки.
И в любую минуту тело это могло вновь превратиться в пульсирующий адской болью жгут, управлять которым он не умел.
Пока не умел.
В общем, по всем законам физиологии, биологии, логики и чего-то там еще сбежать пленник не мог. Ну никак.
Но он сбежал.
И, судя по воплям, донесшимся из дома, палачи обнаружили пропажу бесчувственного тела.
Надо отдать им должное – идиотами они отнюдь не были. И не вылетели из дома с удалым матом, стреляя во все стороны, – не на хуторе они ведь, а в густонаселенной деревне. А свидетели, судя по всему, сладкой парочке были ну совсем ни к чему.
Ведь Елена Осенева «убила» своего любовника в одиночку, без помощников.
В общем, вопли в доме быстро затихли, а через минуту входная дверь распахнулась и оттуда выскользнули две тени. Тени – потому что свет фонарей основательно скрывал державших их мужчин.
