Стрелки часов приближались к шести, нянина девятичасовая вахта при Масяне подходила к концу. Завидев меня, рысью влетевшую во дворик у дома, она сдернула радостно завопившего малыша с качелей, сунула его в коляску и козырнула мне:
– Пост сдан!
– Пост принят! – ответила я.
Расцеловала довольного Масю и покатила коляску в парк. По дороге ребенок трижды вылезал из своего экипажа: чтобы покрутиться на скрипучей карусельке в соседнем дворе, сделать пи-пи под кустиком и погоняться за незнакомой, но очень симпатичной пушистой кисой. Как раз в тот момент, когда ребенок проверял на крепость вестибулярный аппарат кошки, раскручивая ее за хвост, мне на сотовый позвонил Колян, довольным голосом сообщил, что ему удалось совершить побег из своих рудников, и он встретит нас с Масей в парке. Разговор с супругом меня отвлек, и я не сразу заметила физкультурные упражнения малыша с кисой, так что бедное животное успело познакомиться с центробежной силой. Отругав маленького живодера и извинившись перед возмущенной кошкой, я снова затолкала Масю в коляску и выпустила его только в парке. Ребенок немедленно рванул с выложенной плиточкой аллеи под деревья, по дороге набивая карманы желудями.
– Желудь – он чем хорош? – провозгласил незаметно подошедший Колян. – Добрый желудь любая свинья съест!
– Мася, не ешь желуди! – не дослушав, прокричала я.
Малыш затолкал в рот шапочку от желудя и, видя, что я поспешно направляюсь к нему, косолапо припустил в противоположную сторону.
– Коленька, это нельзя кушать, это кака! – назидательно сказал ребенку Колян, подоспевший чуть раньше, чем я.
– Ну, не совсем кака, – поправила я. – Это шапочка. Смотри, она надевается вот сюда, желудю на попку.
– Что совершенно нехарактерно для шапочки, – заметил Колян.
Масянька послушно надел на желудь крышечку и улыбнулся. Крышечка с желудя тут же соскользнула, и ребенок насупился.
– Сейчас заплачет, – испугалась я.
– Мася, не реви! Папа принесет тебе отличный желудь с крышечкой! Сорвет прямо с ветки! – Спасая ситуацию, Колян отважно бросился к дубу и быстро вскарабкался на него.
Дуб был старый, кряжистый, не столько высокий, сколько раскидистый, с мощными ветвями и стволом в три обхвата. Листья на ветвях были размером с мою ладонь, а желуди – с мой же мизинец.
– Пойдем, Колюша, посидим на пенечке! – Дожидаясь возвращения отца семейства с охоты за желудями, я увела малыша в сторонку к поваленному дереву с обрубленными сучьями.
– Присаживайтесь, пожалуйста! – любезно сказала мне незнакомая старушка, похлопав по стволу рядом с собой.
– Спасибо, – я села.
Масянька тут же сполз с моих коленок на землю и полез в кучу желтых листьев, наметенную ветром под бревном.
– Отличные плоды, не правда ли? – Разговорчивая старушка крутила в пальцах крупный глянцевый желто-коричневый желудь.
– Отличные, – вежливо согласилась я.
Мне не приходилось еще рассматривать желуди как плоды, хотя почему бы и нет?
– Возьмите, попробуйте, – бабушка протянула мне супержелудь уже очищенным.
– Разве это едят? – усомнилась я. – Я имею в виду, разве люди их едят?
– Я все думаю, почему люди не едят желуди? – вздохнула бабка. – Я имею в виду, почему они не едят желуди, как свиньи? Вот так бы насобирала и поела…
Я не сразу сообразила, что старушка иронизирует, и, признаться, слегка обалдела, но через пару секунд до меня дошло, что моя собеседница спародировала знаменитый монолог Наташи Ростовой: «Почему люди не летают? Почему они не летают, как птицы? Вот так бы разбежалась, полетела…» Я хихикнула:
– Вы, наверное, учитель словесности?
– Бывший, – кивнула довольная старушка.
Она сунула руку в карман аккуратного драпового пальто и протянула мне визитную карточку: «Южно-российский центр элитного желудеделия, – прочитала я. – Петрова Анна Петровна, генеральный директор».
– Желудеделия?! – повторила я, обалдевая вновь.
– С точки зрения грамматики, правильно было бы сказать «желудеводства», – призналась старушка. – Но ведь я желуди не развожу, а только собираю! А это близко по смыслу к земледелию. Поэтому я позволила себе изобрести неологизм…
– Скажите, а зачем вы собираете желуди? – невольно заинтересовалась я.
Наш Екатеринодар – щедрый южный город. На улицах и во дворах много фруктовых деревьев, плоды с которых обирают все кому не лень. В парках и скверах растут липы, и в июне—июле народ массово запасает на зиму вкусный и полезный липовый цвет. Каштаны и грецкие орехи осенью можно собирать походя, следуя привычным маршрутом на работу или на прогулку. Но я никогда не видела, чтобы кто-то запасал желуди! Кроме белок, конечно.
– Во-первых, они используются как сырье для производства некоторых гомеопатических лекарственных средств, – с готовностью поведала мне Анна Петровна. – Во-вторых, в промышленных масштабах желуди закупают производители кофейного напитка. «Кофейного», разумеется, в кавычках. На самом-то деле он желудевый.
– И вы поставляете этим производителям сырье в промышленных масштабах?! – в очередной раз удивилась я.
– Пока нет, – призналась Анна Петровна. – Только налаживаю контакты. Но сбор образцов высококачественных желудей для производителей гомеопатических лекарств уже осуществляю.
Я только хотела спросить, не тяжело ли бабушке в ее годы наклоняться, подбирая с земли эти самые высококачественные дубовые плоды, как услышала возглас Масяньки, выползшего из кучи листьев к моим ногам:
– Папа!
Действительно, в нашу сторону мчался Колян – просто Робин Гуд из Шервудского леса! В волосах у него запутался золотой дубовый лист, в кулаке была зажата роскошная ветка со свисающими с нее во множестве отборными желудями в зеленых шляпках.
– Ты что, с дуба упал? – поинтересовалась я.
– Ага! И ты бы упала! – Колян вручил дубовый букет Масе и рухнул на бревно рядом со мной. – Представь, я залез почти на самый верх, потянулся к этой ветке, и вдруг – хвать! – с другой стороны высовывается лапа!
– Беличья?
– Да куда там! Следом за лапой показалась морда! Кыся, ты мне не поверишь, но это была обезьяна!
– Не поверю, – кивнула я.
– Мало того, это была обезьяна в плащ-палатке! – объявил Колян.
– В чем?!
– В таком военизированном прикиде цвета хаки, вроде плаща с капюшоном, только без погон!
Я покрутила пальцем у виска, Колян развел руками и закончил:
– Эта макака прямо у меня из-под руки вырвала самый крупный желудь и сунула его себе в сумку!
– Ах, так у нее еще и сумка была?
– На животе!
– Анна Петровна, вот вы образованный человек, скажите, пожалуйста, водятся ли в наших широтах сумчатые мартышки-милитари? – обратилась я к старушке, с интересом прислушивающейся к нашему разговору.
– Вот такие? – Бабушка ткнула пальцем в сторону дуба, я посмотрела и обомлела.
По усыпанной желтой листвой траве к нам прыжками приближалась обезьянка в темно-зеленой вязаной кофте с капюшоном. На бегу зверек придерживал одной рукой на груди торбочку вроде рюкзачка. Мася восторженно взвизгнул и бросился ему наперерез.
– Манюня, ты напугала дядю! – подхватив мартышку в объятия, весело сказала Анна Петровна. – Детка, поздоровайся с дядей, тетей и мальчиком!
Обезьянка церемонно поклонилась и пискнула. Мася тоже пискнул и потянулся к зверьку.
– А потом позвонили мартышки! Пришлите, пожалуйста, книжки! – Я вновь выдала цитату по случаю.
– Желудишки, – поправил меня Колян, указывая на обезьянью торбочку.
Она и впрямь была наполнена отборными желудями.
– Манюня собирает для меня плоды дуба, – с гордостью сказала Анна Петровна. – Она с лихвой отрабатывает свой хлеб! Я ничуть не жалею, что выкупила ее у одного очень неприятного человека за три своих пенсии. Представляете, тот нехороший тип заставлял бедную Манюню просить подаяние на улице! Зимой, в мороз! А я научила детку приносить желуди, это было совсем нетрудно, знаете, хороший педагог может и зайца научить играть на барабане!
Колян затравленно огляделся, явно рассчитывая увидеть поблизости музыкально образованного косого.
– Манюня – мой компаньон! – с нежностью сказала старушка, доставая из кармана пару печеньиц. Одно она вручила обезьянке, а второе Масе.
– А у нее тоже есть визитка? – брякнула я, не зная, что сказать.
И передала визитную карточку Анны Петровны Коляну.
– Желудеделие! – тихо простонал супруг. – Сырье ручной обезьянней сборки! Ох, Кыся, что-то у меня голова разболелась, не иначе свежим воздухом надышался, может, пойдем домой?
– Пойдем! – Я взяла на руки Масяню и вежливо поклонилась Анне Петровне и ее работящей мартышке. – Очень приятно было познакомиться! До свиданья! Всего вам доброго!
