— Ты что, издеваешься? — заорала я. — Я тебя за чем просила следить? За сердцем, ведь правда? А ты за чем следишь? Причем здесь мои легкие? Ты бы еще почками поинтересовалась и взяла мочу на анализ.
Нормальный человек, увидев, что у меня сдали нервы и услышав как я ночью кричу, сказал бы: “Тише, людей разбудишь,” — или что-нибудь в этом же роде. Что же делает Иванова? Она открывает рот и вопит голосом, способным заглушить паровозный гудок.
— Кто из нас доктор? — вопит она и далее произносит длиннющую речь, на которую не стоит отнимать ваше внимание. В ней она подробно и очень громко излагает какие органы и в какой последовательности отказываются работать при отравлениях. Оказывается легкие и почки в первых рядах. Откуда только она все это знает?
Конец речи я слушала не одна. Виктор и Катерина проснулись и просунули свои изумленные лица в дверную щель.
— Что здесь происходит? — испуганным шепотом спросила Катерина.
— Идет научный эксперимент в сочетании с семинаром, — так же шепотом пояснила я, чтобы не мешать Ивановой.
Впрочем, ей было не до нас. Возьмись Виктор и Катерина меня убивать, она и этого не заметила бы. Так женщина увлеклась.
— Видите какие страдания приносит мне наука, — обратилась я к разбуженным супругам. — Как приходится мне сгорать на костре чужой страсти к знаниям. Не только вам не пожелаю такого, но и врагу.
— Не лезь туда, где не понимаешь! — рявкнула очнувшаяся от лекции Иванова.
— Тогда мне никуда лезть нельзя и до самой смерти не сойти с вот этого места, — ответила я.
Катерина и Виктор согласились кивками своих, всклокоченных сном, голов.
— Да, ты, мать, звезд с неба не хватаешь, — поддержала их Иванова.
— Да где же на всех набраться звезд, — неожиданно встал на мою защиту Виктор.
— Точно, точно, — вторила ему Катерина.
— Вы свободны, — отпустила их Иванова и вновь принялась за меня. — Горло не болит? Сухости во рту не ощущаешь?
— А ты? — спросила я, намекая не только на ее длинную речь. — Ты уже битый час находишься в этой комнате и вполне можешь обзавестись всеми теми симптомами, которыми пугала Виктора с Катериной. Что касается меня, чувствую себя великолепно. Если оставишь меня в покое, может даже засну.
— Хорошо, — сказала Иванова, развязывая мешок. — Только померю давление.
Давление у меня было, как у космонавта, естественно до того, как он слетал в космос. Иванова успокоилась, и я легла спать.
Сон опять не шел, на его месте были мысли. Разные. Почему-то вспомнилась Маруся. Интересно, сделала она своему щенку прививку или он сдох раньше. И как там ее любовник? Собрал, наконец, свои чемоданы или продолжает пить кровь Маруси дальше. Тьфу, белиберда какая лезет в голову, будто нет проблем посерьезней. Надо заснуть, а для этого буду считать слонов. Нет, лучше верблюдов. Верблюды помогают.
На тысяча первом верблюде вновь прибежала Иванова с мешком и фонендоскопом.
— Еще жива? — спросила она.
Я заметила, что в ее голосе больше разочарования, чем вопроса.
— Терпеть не могу неопределенности, — пояснила она.
— Тогда задуши меня своими руками.
— Так и сделаю, если твои герани окажутся не ядовитыми.
На этот раз медосмотр прошел без эксцессов. Видимо я уже начала привыкать. Когда удовлетворенная Иванова удалилась, я подтянула один из горшков поближе и чуть ли не носом уткнулась в герань. В таком положении и считала своих верблюдов. Чем больше считала, тем меньше оставалось во мне сна. Зато между верблюдами начали появляться гениальные мысли. Я даже пробовала изобретать вертолет. Во всяком случае придумала новые, более продуктивные лопасти. Ученые прошляпили великолепный вариант: не надо лопасти разделять. Наоборот. Соединить их в единый круг и…
— Ты еще жива? — нарушила творческую мысль Иванова с мешком под мышкой.
— Уже значительно меньше, — обрадовала я ее.
Начался медосмотр.
— Какая-то ты вялая, — заключила Иванова. — Горло не болит? Во рту не сухо?
— И горло болит, и голова. И во рту сухо. И под ложечкой ноет. И бока гудят.
— И давление упало. Хорошо, буду осматривать тебя чаще, — успокоила меня Иванова и удалилась.
Осмотры доконали меня. К утру я была полная развалина. Болело все, кроме сердца. Сердце работало как часы. Иванова торжествовала.
— Ну, что я тебе говорила? Из-за твоих глупостей я не спала всю ночь.
— Думаешь я занималась чем-нибудь другим?
— В общем так, выбрось свои глупые герани, они здесь не при чем.
— А вот это еще не доказано, — воспротивилась я. — Не было чистоты эксперимента. Власову, Фиму и Верочку не тормошили через каждые полтора часа. К тому же значение может иметь и цвет гераней. Не все цвета участвовали в эксперименте.
— Не болтай ерунды. У тети Мары был только красный цвет. Здесь его достаточно.
— Зато совсем нет розового. А Павел нанюхался розовых цветов.
— Павлу ты дала красный и белый, — напомнила Иванова, — но он попал под самосвал.
— Потому и попал, что был не в себе. Герани находились в непосредственной близости от его лица.
— Это все чушь! У Верочки и Власовой был полный комплект цветов, а твой нос всю ночь был погружен в красную герань. Все! О геранях больше слушать не желаю и тетушкам их не везу.
— Как хочешь, а я посплю еще с ними несколько ночей.
— Если верить тебе, всем хватило одной ночи, чтобы превратиться в покойников.
— Может я здоровьем сильней.
— В любом случае я за тебя спокойна, — заявила Иванова и, прихватив мешок, вышла из комнаты.
За окна брезжил рассвет.
* * *
Иванова принесла мне утренний кофе, отматюкала, не скупясь, и отправилась хоронить Фиму. Я же, напившись кофею, наконец заснула.
Когда проснулась, в доме было пусто. В столовой записка гласила: “Все ушли на похороны.” Это меня вполне устраивало. Вытащив из багажника “Хонды” свитер, джинсы и нижнее белье, я занялась стиркой. Боже, сколько было грязи. Возьмись я стирать ту пахоту (имею ввиду поле), клянусь, вода была бы чище.
Настиравшись, позавтракала или, если судить по времени, пообедала, прихватила вещички, заимствованные у Владимира, и отправилась в Ростов. В кармане моей куртки лежали ключи от дачи Власовой. Они жгли огнем нетерпения.
План мой был прост. Подкатываю к даче и стучу в дверь. Если Владимир откроет, здороваюсь и возвращаю вещи, по ходу узнаю чем занят его день. Если не откроет, значит можно входить и прямиком в ванную. На случай внезапного возвращения хозяина придумала я и пути отступления. На первом этаже из холла одно окно выходит в сторону клуба, туда, где должен бы быть сад, да торчат лишь прошлогодние колючки. Не знаю, почему Павел не воспользовался этим окном. Видимо помешало мое присутствие. Очутись я на улице, кто мог поручиться за меня?
Но мне-то ничто не мешает воспользоваться этим вариантом. Пока Владимир будет открывать дверь, я махну в окно и огородами вернусь к “Хонде”, мол приехала, никого нет, пошла погулять. И снова в дом, а там уж видно будет.
С такими мыслями я подъехала к даче, вышла из машины, прошла по дорожке, поднялась на крылечко и постучала. Мне никто не ответил. Я постучала еще, более настойчиво. Результат тот же. Другого я и не ожидала. Владимир приехал в Ростов по делам, так что же сидеть на даче.
Оглянувшись по сторонам и не заметив на улице никакого движения, я быстро открыла дверь и решительно вошла в холл. Должна сказать, он мне стал как родной. В собственную квартиру я вхожу с той же уверенностью и так же знаю где что лежит.
Чтобы не наследить, я сняла туфли и понесла их наверх в руках. С трепетом в сердце поднялась по ступеням, вошла в ванную и сразу же приступила к поискам. Перерыла все, начиная с бельевых шкафов и заканчивая туалетным столиком. Там я потрогала каждую баночку, каждую бутылочку, нажала на каждую пробочку… Зеркало не двигалось с места.
В отчаянии я уже собралась схватить предмет покрепче и попытаться грубо взломать тайник, но спас случай. Что-то вдруг стукнулось об пол и покатилось под раковину. Заинтригованная, я тоже полезла туда и обнаружила: это что-то закатилось во впадину слива и упало за фильтрующую решетку трапа. Ни секунды не раздумывая, я сняла решетку и…
Под раковиной лежала пуговица от моей куртки, зато какой сюрприз ждал меня над раковиной. Зеркало бесшумно отошло от стены вместе с кафелем, и моему взору открылся сейф. Сейф открылся только моему взору, сам-то он был закрыт, однако трудилась я не зря. Рядом с сейфом висела внушительная связка ключей. Схватив их, я попыталась закрыть кафельную дверь, но не тут-то было. Ее можно было только сломать. Однако, жизнь меня кое-чему научила. Я снова полезла под раковину и вернула на место решетку-фильтр. Дверца бесшумно вернулась в исходное положение.
Чертовы буржуи! Чего только не придумают, чтобы не расставаться со своими денежками.
Охваченная новым желанием, понеслась я по комнатам, примеряя имеющиеся у меня ключи ко всем имеющимся в доме замкам. Результат был нулевой. Ни один ключ не подошел ни к одному замку. Зачем же тогда хранить эту связку в этом доме?
