— Ты неблагодарная. Или слепая. Или не хочешь ничего замечать. Вот спрашивается, какие черти потянули этого Бориса Марковича перевозить свои драгоценности именно в тот час, когда тебе срочно понадобилось воспользоваться его автомобилем?
— Думаю, после разговора с Леонидом Ефимовичем он понял, что ему кранты, ну и решил подстраховаться. Судя по всему, этот Леонид Ефимович уж очень хочет меня найти, а Борис Маркович со своими лбами не чешутся, ну тот и пригрозил ему.
— А в результате все сложилось самым чудесным образом для тебя, а не для них. Так неужели судьба так бережно хранила тебя для того, чтобы вдруг взять и погубить? Так что держи хвост пистолетом. Я тебе буду часто звонить. Ты тоже мне звони, через соседку, но лишь в крайних случаях. Ну, все, не унывай.
И Анна уныла. Несколько дней она сидела в этом чужом неуютном ободранном доме одна и не знала куда себя деть. Голова пухла от горьких мыслей.
Когда привезли ее «десятку», Анна воспряла духом и сразу же поехала в город. Поездив по улицам Москвы, она решила, что жить можно. Если, конечно, дадут ей жить эти бандиты.
С мыслью о бандитах Анна зашла в кафе, поела мороженого, поглазела на счастливые парочки. Все мысли были только о Льве. Теперь, когда выяснилось, что он потерян, другие блондины как-то сами собой выветрились из головы. Анна думала только о Льве, вспоминала как они собирали листья одуванчиков, как смеялись…
«Он обещал позвонить, — печально подумала она. — И возможно уже звонил, а меня нет. И никогда не будет. Для него.»
Желание плюнуть на все и броситься к нему было так сильно, что Анна, скорей всего, и бросилась бы, если бы знала куда.
Выйдя из кафе Анна завернула в магазин, купила зубную щетку, пасту и мыло, потом кое-что из еды и отправилась на дачу.
Вскипятив на электрической плите кружку воды, Анна заварила чай и потом долго маленькими глоточками пила его на ступенях дома, глядя в небо и снова думая о Льве.
С той же мыслью Анна умывалась прямо из ведра у колодца, с той же мыслью легла в кровать. И заснула она с мыслью о Льве.
И Анне приснился Лев. Он ничего не говорил, а лишь смотрел с укором. Проснувшись, она долго лежала в постели, горюя, что потеряла его.
«Одиночество возникает тогда, когда человек никому не интересен, — подумала она. — А я интересна только Кире, и то относительно.»
Вспомнив о Кире, Анна начала усиленно желать, чтобы та ей позвонила. И Кира позвонила. Она была очень возбуждена.
— Аня, ты где?
— В постели.
— Там и оставайся!
— Почему? — изумилась Анна.
— Там мягче, — заверила Кира. — Я сейчас такое скажу — упадешь! Ой, что я тебе сейчас скажу! Это что-то! Это завал! Полнейший завал!
— Так говори быстрей, — рассердилась Анна, у которой внутри уже все оборвалось.
— Я знаю откуда у Фили деньги! — выпалила Кира.
— Что?!!
— Я знаю на какие шиши этот паганец разгуливает по клубам и кабакам! Ты помнишь где стояла твоя китайская ваза?
— Высокая?
— Высокая.
— Конечно помню: в арке между креслом и напольными часами.
— Так вот теперь она там не стоит, — с глубочайшим удовлетворением констатировала Кира.
Анна, внимательно следившая за ходом ее мысли, самой мысли все же не поняла.
— Не стоит? — растерянно спросила она. — А где же она стоит?
— Думаю, нам этого уже не узнать. Филя продал ее и гуляет. Кстати, где лежала видеокамера?
— В тумбочке, под музыкальным центром, — ответила Анна упавшим голосом.
— Правильно, именно там я ее и видела три дня назад. Сейчас и видеокамеры нет, как и самого музыкального центра.
Мысли Анны разбрелись. Она пыталась охватить ими происшедшее, но происшедшее было громадно, а мыслей немного. В голове преобладала пустота.
— А что ты делала в моей квартире? — неожиданно для себя спросила Анна.
Кира даже захлебнулась от негодования:
— Как — что? Цветы поливала! Не погибать же им в конце концов!
— У меня же нет цветов, — опешила Анна.
— Но я же их принесла!
— Так унеси. Ты же принесла цветы для отвода глаз, чтоб убедить этих преступников, что я в командировке, а вовсе не прячусь от них. Теперь они точно знают, что я не в командировке, а прячусь, так какой же смысл ходить в мою квартиру?
Кира еще больше захлебнулась, потому что негодование ее увеличилось.
— Как «какой смысл»? — возмутилась она. — Я же говорю: цветы! Их же должен кто-нибудь поливать!
— А я говорю, — сатанея крикнула Анна, — унеси цветы к себе!
— Ко мне нельзя, — посетовала Кира. — У меня они засохнут.
— Да почему же?!
— Потому что у меня засыхают любые цветы, а у тебя они вон как растут: целые лопухи вымахали! Нет, я лучше их буду у тебя поливать. И вообще, — опомнилась Кира, — мы не о том говорим. Я тебе про Филю, а ты мне про цветы! Филя ворует! Он все вынес! А ты сошла с ума, если после этого говоришь про цветы!
Анна не сошла с ума, но была к этому близка. До Фили она была равнодушна к дому. Какой там телевизор, какой ковер или телефон — ей было все равно. Но как только у Анны появился Филя, в нее словно домовой вселился. Анна с трудолюбием муравья все тащила и тащила в семью. И люстры и ковры сразу приобрели немыслимое значение. И это при том, что Филя был к дому безучастен.
Теперь же, когда отношения дали трещину, супруги поменялись ролями: Анна потеряла к своему дому интерес, а Филя напротив, почувствовал себя в этом доме настолько хозяином, что начал продавать из него вещи. Вещи, доставшиеся Анне с потом и кровью. Вещи, до которых ему не было дела, за которые он только грыз ее и пилил: зачем купила то, зачем купила это, кому все это нужно?!
Оказывается — понадобилось.
В сердце Анны поселилась боль.
Вещи. Вещи, вещи, вещи… Вещи!!!
— Да как он смеет! — взорвалась Анна. — Этот наглец! Этот сибарит! Паразит этот!
— Слава богу! — возликовала Кира. — Наконец-то до тебя дошло.
Но Анна уже не слушала подругу. Она пулей вылетела из постели. Страх покинул Анну вместе с разумом. «Домой! Домой! Домой!» — гнала одна настойчивая мысль.
Лишь подъезжая к дому Анна сообразила, что входить в квартиру опасно. Она остановила машину у таксофона и позвонила в милицию. Значительно понизив голос, Анна «призналась», что заложила в подвале взрывное устройство, которое бабахнет через сорок минут. Она понимала, что в квартире ее никто не сидит, а если и ведут наблюдение, то или из дома напротив или с улицы. Вряд ли преступники решатся хватать ее прямо в присутствии доблестных работников милиции.
И все же войти в свой подъезд Анна не решилась. Она заскочила в первый подъезд, поднялась на последний этаж и через слуховое окно залезла на крышу. Таким же образом она попала в свой подъезд и вошла в квартиру как раз тогда, когда раздался вой сирены въезжающего во двор милицейского автомобиля.
«Вряд ли теперь меня решатся хватать,» — подумала Анна и отправилась на экскурсию по собственной квартире.
С каждым шагом ей становилось все хуже и хуже. Кира, с ее безразличием к быту, была излишне ненаблюдательна. У нее из-под носа можно было унести… «Ах, что о том! — подумала Анна. — Китайской шкатулки в столе нет, причем нет прямо с моими драгоценностями. И не верзилы взяли ее. Верзилам нужна я. И картины нет. И ковра. И часов.»
Дальнейшее обследование показало, что из всех «сокровищ» у Анны осталось лишь кое-что из мебели и старый телевизор, стоящий в спальне. Анна давно собиралась его заменить, но, поскольку дыры в бюджете латала она одна, это было непросто.
Теперь Анна даже порадовалась, что не успела купить новый телевизор, и его бы Филя прогулял. Судя по тому, что Филя не побрезговал даже посудой, нуждался он сильно. Ветреный образ жизни нынче стоит дорого. Что будет с ним, когда откроется его несоответствие представлениям Эллочки?
Впрочем, этот вопрос не долго занимал Анну. Первая боль ушла и теперь, глядя на разоренное гнездо, она не испытывала ни гнева ни сожаления. Одно удивление: как могла она столько лет жить с человеком способным на такой цинизм?
Из задумчивости ее вывел телефонный звонок. Анна метнулась к чудом уцелевшему телефонному аппарату и, не подумав, схватила трубку.
— Это Маленов, могу я услышать Тучкову Анну Николаевну?
Ее словно кипятком обдало:
— Маленов?! Это вы?!
— Значит я с вами разговариваю? — холодно поинтересовался он, не разделяя ее эмоций.
— Да, я Тучкова и Николаевна, — ответила Анна, понемногу приходя в себя.
— Даже не верится. Куда вы пропали? — как ни в чем не бывало напустился он на нее. — Я вам каждый день звоню, но никто не берет трубку. Вам что, деньги не нужны?
Деньги Анне были нужны, очень нужны, но она сомневалась, что разговаривает с Маленовым. Даже напротив, она уверена была, что Маленов мертв.
