– Да, – кивнула Софья Михайловна, – что тебя смущает?
– Вы разве не помните? – заблеяла Олечка. – На сеансе Мотивихин признался вам, что он сам нашел человека для убийства жены и тещи, а когда тот расправился с ними, уничтожил преступника и получил всего два года, малый срок. Гаврилу Николаевича пожалели все, включая прокурора, Мотивихин обманул суд и следствие! Но вам-то солгать нельзя, вы всегда до правды докопаетесь.
– Верно, – усмехнулась Софья Михайловна. – Мне даже не стоит пытаться врать. Мотивихин виновен в тщательно спланированном преступлении, тем интереснее с ним работать.
– Но… мы… должны… обязаны…
– Что? – склонила голову набок Софья Михайловна.
– Сообщить правоохранительным органам правду, – заявила Олечка. – Преступника судили за превышение самообороны, он вот-вот выйдет, на свободе очутится расчетливый убийца!
Профессорша сложила руки на груди.
– Ольга, видишь эти шкафы? В них папки с отчетами, к каждой приложена кассета. Большинство людей, с которыми я проводила сеансы, рассказывали такое, что кровь стыла в жилах. У каждого человека есть в памяти маленький закуток, куда лучше не соваться посторонним. Разве у тебя нет тайн?
– Но я никого не убивала, – решила поспорить Оля.
– Поэтому и находишься на свободе, – заявила Софья Михайловна. – Ступай, займись работой.
– Но Мотивихин!!!
Профессорша положила руки на стол.
– Ольга, мы не милиция или прокуратура, не дознаватели, не следователи, а ученые. Преступление Гаврилы Николаевича нам интересно исключительно как объект научного изучения. И мы не имеем права выдавать пациента, есть понятие врачебной тайны.
– А как же жертвы? – возмутилась аспирантка.
– Адвокат защищает клиента, священник исповедующегося, а врач недужного, – перебила ее профессорша. – Я и не такое слышала. Поверь, на фоне некоторых людей Мотивихин просто ангел, он осознал тяжесть содеянного, раскаялся, начал новую жизнь. Не скрою, я очень горда, что имею отношение к его исправлению.
– Вот только жена и теща негодяя не порадуются вместе с вами, – ляпнула Оля.
Софья Михайловна встала.
– Если твои принципы расходятся с нашими, то собирай вещи и уезжай. Диссертацию ты, конечно, у Геннадия Андреевича не защитишь, я порекомендую тебя Олесе Сергеевне Кузиной, лет через десять получишь заветный диплом. Пойди подумай и сообщи о своем решении.
Ольга Ивановна замолчала и посмотрела на меня. Я кивнула:
– Понятно, вы приняли их правила игры.
– А ничего другого мне не оставалось, – вздохнула психолог. – Работа близилась к завершению, только перед ученым советом я предстала не осенью того года, а через пять лет.
– Почему? – изумилась я.
– Случились страшные события, – поежилась Ольга, – началось с неприятности. После ужина я, как всегда, ушла в десять к себе и стала ждать Виктора, но он не пришел, около одиннадцати в доме возник шум. Это было очень странно, обычно в это время уже стояла полнейшая тишина, все спали. Я постеснялась выглянуть, приоткрыла дверь, слышу, Софья Михайловна кричит:
– Негодяй! Мерзавец!
Олечка сразу сообразила, что хозяйка ругает Виктора, в доме из мужчин был еще только Геннадий Андреевич, но ему таких слов жена никогда не скажет.
Аспирантка перепугалась, бросилась в кровать и затаилась, через некоторое время в мансарду вошла домработница Ирина.
– Оля, – позвала она.
– Что? – высунулась из-под одеяла аспирантка.
– Собирайся и уходи, – нервно сказала Ирина.
– Куда? Почему? – изумилась аспирантка.
Ольга великолепно знала, как Ирина предана Софье Михайловне. Королева – бывшая зэчка, Нечаева поспособствовала ее освобождению, взяла на работу, помогла получить квартиру в Бинске. Ирочка почитала хозяйку, как Бога, и сейчас она зло ответила:
– Из-за тебя Софье Михайловне плохо!
– Что я сделала? – растерялась Оля.
– Не знаешь?
– Нет!
– Мне хоть не ври! – вскипела всегда молчаливая Ира. – Я постельное белье меняю, все вижу, но молчала, не хотела Софью Михайловну нервировать, да зря. Она Виктора у твоей двери поймала, парень был в халате на голое тело!
– Ужас! – прижала руки к лицу Оля.
– Живо собирайся, – шипела Ирина, – уходи, садись в электричку, скоро последняя в Москву пойдет, потом все утрясется. У хозяйки из-за тебя сердечный приступ случился!
Олечка в две минуты натянула одежду и смылась.
– Вот уж глупость, – прокомментировала я услышанное. – Виктор свободен, вы не замужем. Что позорного, если вы полюбили друг друга?
Ольга Ивановна вынула из шкафа банку с кофе.
– Софья Михайловна очень щепетильно относилась к репутации семьи. А тут сын, который спит в родном доме с аспиранткой мужа, под одной крышей с Геннадием Андреевичем творится разврат. Вдруг слух об этом поползет по Бинску и достигнет кафедры в московском институте?
– Вот жесть, – фыркнула Ксюша. – Из-за этого она вам пять лет не давала кандидаткой наук стать?
– Кандидатом, – поправила Ольга. – Случилось несчастье. Я приехала домой и затаилась. Вечером мне с кафедры позвонила Люся Балабанова, я снимаю трубку, а она кричит:
– Ольгушка! Ты жива! Господи! Мы решили, что все погибли!
– Кто? – растерялась Оля.
– Ты ничего не знаешь? – ахнула Балабанова.
– Нет, – ответила аспирантка.
– Ты где ночевала?
– В городе, – холодея от страха, пролепетала Ольга, которой пришла в голову дикая мысль, что Софья Михайловна прилюдно обвинила ее в незаконном сожительстве со своим сыном. – Приехала кое-какие вещи взять.
– Иди в церковь и поставь свечку, – заорала Люся. – В доме Нечаева газ взорвался, все погибли.
– Как? – почти теряя сознание, спросила Ольга. – Как?
– Бабах! – пояснила Люся. – И кирдык! Никого не спасли, ни Геннадия Андреевича, ни Софью Михайловну, ни Арину, ни Виктора. Вовремя ты умотала в город!
– А Ирина? – почему-то поинтересовалась Ольга. – Там еще домработница была. Господи! Сонечка! Девочка маленькая!
– Подробностей я не знаю, – заверещала Балабанова, – вроде Софью Михайловну во дворе нашли, то ли взрывом ее выкинуло, то ли она убежать пыталась, но профессоршу узнать можно. Геннадия Андреевича, говорят, ваще разнесло на куски, и Виктора тоже… Ой, беда!
Началось следствие. Ольга, еле живая от горя, ни словом не обмолвилась о скандале. Она придерживалась простой версии: уехала за вещами и заночевала в городе. Домработница Ирина тоже блюла честь семьи Нечаевых, она заявила:
– Я ушла домой, как всегда, в восемь, и сидела у телика, у меня муж захворал.
– Пусть супруг придет, – велел следователь.
– Вы простите, он в запое, – прошептала Ирина, – как начнет ханку глушить, три недели квасит.
Соседи подтвердили слова домработницы.
– Петька опять загулял, она его заперла и на службу к Нечаевым побегла, а в восемь вернулась, – сообщили бабы. – Мужик зашибает по-черному. Ирка гордая, своими бедами не делится, да от нас-то правду не скрыть. У Ирки сейчас еще дочь в Москве в больнице, вот не повезло Королевой.
Изучив место происшествия, криминалисты обнаружили фрагменты останков двух мужчин. От Арины и крохотной Сонечки нашли пряди волос. Газ рванул с такой силой, что в соседних домах снесло крыши и полопались стекла, а начавшийся сильнейший пожар уничтожил все следы.
В огне погибли хозяева, вещи, архив, бумаги Ольги. Странным образом выжил Дик, его обнаружили без ошейника и поводка на улице. Каким-то чудом пес избежал гибели, вероятно, дворнягу поманила любовь, он удрал еще вечером за какой-то собакой. Пса потом забрала Ира. И еще повезло Оле.
– Как же следователь не уличил вас с Ириной во вранье? – удивилась я.
Оля пожала плечами, потом сказала:
– Мы с ней договорились не марать память Нечаевых. Ирина подтвердила, что я уехала на последней электричке, хотела вернуться на следующий день к ужину. А я не упомянула настоящую причину, по которой удрала в город, солгала, что за одеждой отправилась.
– И больше вы с Ирой не встречались? – протянула я.
– Никогда, – сказала Оля. – Моя жизнь потекла без Виктора, пару раз в году я езжу на могилу к Нечаевым, их похоронили на кладбище в Бинске. Погребением институт занимался. Идиотский памятник поставили, стена из красного кирпича, оттуда торчат руки! Ну бред! Потом я замуж вышла, развелась, с тех пор живу одна. Ксюша, что с тобой?
– Голова опять сильно заболела, – пробормотала девушка, – и тошнит. Вы сказали про красные кирпичи, а у меня сразу желудок скрутило…
– Выпей воды, – велела Ольга. – Давно с тобой это творится?
– Ну… неделю! Не помню, – поморщилась Ксения.
– И ты не пошла к врачу?
– Нет.
– Вот уж глупость! Вдруг что-то серьезное! Надо непременно посетить доктора. Запишись к гастроэнтерологу.
– С головой у меня беда, сюда словно раскаленный прут втыкается, – пожаловалась Ксю и приложила пальцы к вискам, – откуда-то голоса появляются, потом… будто сон наяву… Картинки… в разное время такое случается, услышу что-то… или запах… бац… и накатывает.
