Для того чтобы усилить мозговую деятельность, капитан пил сладкий чай с сушками, и в это самое время его застал резкий звонок телефона. Капитан едва не подавился сушкой, но сумел вовремя ее проглотить и ответить.
— Интересуетесь убийствами на телестудии? — спросил его скрипучий голос профессионального анонима и жалобщика.
— Э-э, — проблеял капитан от неожиданности, — вроде бы да.
— В таком случае могу вам сказать, что именно в это самое время убийца находится в квартире Анны Ермолаевны Лопатиной, тетки покойного писателя Волкоедова. И, кстати, готовится совершить еще одно убийство. Там вы его тепленьким и возьмете.
— Тетка, говорите? — вставил капитан недоверчиво.
Такие звонки случались довольно часто, убийства в телецентре получили большой резонанс, и бдительные граждане позванивали в милицию, от души стараясь помочь следствию.
— Тетка, родная, ныне покойная, — подтвердил аноним, — адресок подсказать или сами найдете?
Капитан Хвощ машинально сжал руку в кулак, сушка раскололась на четыре ровных кусочка.
— Убийцу зовут Роман Войтенко, — сообщил аноним и добавил уже совсем другим голосом, по-свойски:
— Не ленись, капитан, и не тяни резину, а то не успеешь. Чай потом допьешь! — и повесил трубку.
Капитан удивленно поглядел на сушку, потом на чашку с чаем, после чего решительно отложил сушку в сторону и поднялся со стула. Он решил взять машину и съездить по указанному адресу на квартиру покойной тетки покойного писателя. В конце концов, один положительный момент в этой истории уже присутствует — капитану не нужно больше выдавливать из себя рапорт.
— Ну вот, — сообщил Маркиз Лоле, которая успела уже стянуть с себя парик и старушечий платок в блеклый цветочек, а также стерла сложный макияж, — теперь нам остается только ждать.
Лола закурила длинную темную сигарету и блаженно откинулась на спинку сиденья. Вера поднялась на четвертый этаж. Остановившись перед дверью покойной Анны Ермолаевны, покосилась на соседскую дверь, за которой послышалась негромкая возня.
— Подслушиваешь? — бросила она через плечо. — Подглядываешь? Имею, между прочим, право сколько угодно приходить — я законная тетина наследница!
Из квартиры соседки раздался грохот видно, старая сплетница от неожиданности что-нибудь уронила, а то и сама хлопнулась в обморок.
Вера усмехнулась и загремела ключами. Прихожая в теткиной квартире была большая и пыльная, все в этой квартире было старым и пыльным, Вера сразу зачихала, глаза у нее заслезились. Хозяйка и при жизни-то уже не могла следить за чистотой как надо, а самой Вере совсем не хотелось наводить порядок в старухином жилище. Вера включила свет — несмотря на дневное время в прихожей было темновато — и огляделась.
Шкафчик для обуви, старая вешалка, дверь стенного шкафа. Вера открыла эту дверь, выпустила на свет тучу моли и снова зачихала. В стенном шкафу на полках лежали какие-то бесполезные старушечьи вещи, пыльные свертки, узлы и коробки. Неужели картина спрятана где-то здесь? Да это за неделю не справишься, если все перебирать, а главное, так противно возиться с этим пыльным допотопным барахлом… Вера подумала, что займется стенным шкафом в самую последнюю очередь.
Она прошла на кухню и внимательно осмотрела ее. Старые, но довольно крепкие шкафы, большой круглый стол, покрытый выцветшей клеенкой. Тетка вполне могла спрятать картину где-нибудь здесь, например, засунуть ее в буфет. Например, прикрепить ее сзади, к стенке…
Вера понимала, что хотя ее никто не торопит и она имеет право находиться в этой квартире, на самом деле в ее распоряжении совсем немного времени — рано или поздно ее станут здесь искать или те люди, которые караулили ее возле банка, или тот покупатель, который вчера с позором выставил ее из ресторана… Поэтому нужно было торопиться. Она чувствовала, что это — последний шанс осуществить свою великую мечту, для достижения которой она не останавливалась ни перед чем и, можно сказать, убила двух ни в чем не повинных людей — Алексея Волко-едо-ва и Аглаю Михайловну… Смерть Животовского, к счастью, не на ее совести… То, что она сделала это чужими руками, нисколько не уменьшало ее вину.
В любом случае, она должна найти картину, иначе все эти жертвы будут совершенно напрасными.
Вера еще раз окинула взглядом кухню и направилась в комнаты.
Первая комната была очень большая, вероятно, старуха пользовалась ею в качестве гостиной, хотя гостей Анна Ермолаевна в последние несколько лет принимала крайне редко, в основном своих племянников, Веру и Алексея Кирилловича, а их она попросту, по-родственному, поила чаем на кухне.
Прежде всего Вера тщательно задернула шторы в гостиной. Она не могла отделаться от чувства, что за ней кто-то следит, и задернутые шторы немного ее успокоили. В комнате стало темно, и Вера включила верхний свет.
Она осмотрела стены, сплошь завешанные картинами. Были тут пейзажи, портреты, натюрморты… Между стеной и сервантом едва поместился большой портрет неприятного лысого старика. Глаза его глядели на Веру грозно и осуждающе, как будто старик знал, чем Вера занимается, и очень это не одобрял.
— Ладно, ладно, — тихонько проговорила Вера, глядя на старого урода, — ты мне еще будешь на нервы действовать!
Старик, кажется, понял ее слова и еще сильнее насупил брови.
Вторая, меньшая комната, была спальней старухи. В полутьме белела неубранная кровать, на ночном столике возле нее стояли бутылочки и пузырьки из-под лекарств.
Вера снова почувствовала раздражение из-за того, что ей приходится копаться в старухиных вещах. О самой умершей тетке она не думала. Впрочем, и при жизни-то Анна Ермолаевна интересовала Веру только постольку, поскольку являлась владелицей необычайно дорогой картины. Возможно, она сама это заслужила, кто знает? Во всяком случае, бабка умудрилась всех обмануть, подсунув в банковский сейф подделку…
Но где же она могла прятать картину? Если заниматься планомерным, тщательным обыском квартиры, это займет слишком много времени, а Вера подозревала, что этого времени у нее нет. Раньше или позже сюда нагрянут люди загадочного Штабеля или всесильного Гришина, они поймут, что картина спрятана здесь, в квартире, и сами займутся ее поисками, а от нее, Веры, избавятся за ненадобностью…
Вера вернулась в гостиную и ходила по ней из угла в угол, пытаясь догадаться, где покойная тетка могла устроить тайник. Старый паркет скрипел под ее ногами. Возможно, старуха устроила тайник под полом? Вера подумала еще немножко и решила, что это вряд ли. Тетка была не слишком крепкой, стало быть, для такой работы нужно было ей нанимать кого-то, а она, как уже говорилось, была женщиной осторожной и вряд ли стала бы доверять тайну малознакомому человеку. «А знакомому — тем более», — усмехнувшись, подумала Вера.
Она еще раз огляделась. Одну сторону комнаты занимала старомодная мебельная стенка — шкаф, сервант, секретер, другую сторону занимал массивный комод, а на нем старинные бронзовые часы. Над часами висело несколько картин, дальше была дверь, вдоль следующей стены стоял диван, покрытый выцветшим бежевым покрывалом, рядом — маленький темный столик, на нем — старомодный телефонный аппарат.
Вера подошла поближе и села на теткин продавленный диван.
Она знала, что это было любимое место хозяйки, она не раз видела на этом диване Анну Ермолаевну. Все здесь было устроено для ее удобства — столик рядом, только руку протяни, на него можно поставить чашку чаю, очки положить, лекарство… Телефон опять же совсем рядом, вставать не нужно… Именно с этого места удобнее всего было смотреть телевизор.
Старуха проводила тут много времени, чаек попивала, сериалы посматривала, по телефону с приятельницами разговаривала, с такими же, как она, старыми перечницами… Очень удобно — все под рукой, все перед глазами…
Вера еще раз очень внимательно посмотрела на противоположную стену комнаты. Там, как и везде, висели картины — темноволосая женская головка, какая-то живописная южная гавань, букет ярких пышных роз…
Вера часто бывала у тетки и помнила все эти картины.
И сейчас она почувствовала, что на стене чего-то не хватает.
Зажмурив глаза и заставив работать память, она вспомнила, что посредине, между розами и южной гаванью, висела икона. Николай Чудотворец. Вера удивлялась, почему старуха повесила здесь эту икону — она была явно дешевая, уж слишком примитивно и грубо был намалеван лик угодника, а религиозностью Анна Ермолаевна никогда не отличалась…
Вера поднялась с дивана и подошла к противоположной стене.
Совершенно верно, на месте иконы на обоях виднелся прямоугольный след — от солнца, как след от часов на загорелой руке…
Вера похолодела.
Чтобы проверить ужасное подозрение, она схватила лежавший на столике портновский сантиметр и измерила пятно на обоях.
