— Слушай, а этот твой гаврик в закатанном свитере не ломанётся в ментовку?
— Продолжай!
Геральд уселся на стул, но пьяно качнулся на нём, передумал, и пересел на пол, привалившись спиной к холодильнику. Он опять присосался к фляжке, запрокинув голову, и острый кадык заходил на его горле вверх-вниз, вверх-вниз.
— Продолжай! — крикнула я. Эта чёртова фляжка оказалась бездонной. С одной стороны мне было на руку, что он напивается, теряет контроль над собой, с другой, я боялась, что его развезёт раньше, чем он выложит правду.
Что делать, господин режиссёр? Вы не находите сцену затянутой?!
Я вскочила и выхватила фляжку из рук Геральда.
— Говори! — заорала я.
Он посмотрела на меня бессмысленным взглядом.
— Соль просыпается к несчастью, — пробормотал он. — Жанка пошла в салон, чтобы развеяться. Дело Анкилова было самым крупным и выгодным нашим делом. Выгоды такого масштаба мы не добились бы, даже если бы всю жизнь продолжали грабить мелкокалиберные коллекции богатеньких старикашек. Когда она пришла в «Клеопатру», то решила заглянуть в тату-зал и сделать себе на плече татуировку — маленькую змейку с высунутым жалом. Мастер, хромой такой дядька, уставился на неё удивлённо и заявил, что только что сделал ей тату — махаона на пояснице. Жанка возмутилась, показала задницу, где, естественно, не было никакой татуировки.
— Шлёп-нога, — пробормотала я. — Мастера зовут Шлёп-нога.
— Он взял Жанку под локоток и повёл в маникюрный зал. Там он издалека показал ей девушку, похожую на неё как две капли воды, даже причёски у вас были одинаковые. Девушка делала маникюр. Мастер хотел познакомить вас, но Жанка упёрлась и дала ему денег, чтобы он молчал. В голове у неё созрел план. Всем планам план!
Я не удержалась и отхлебнула из фляжки. Никакой там был не коньяк. Спирт голимый. Он так обжёг глотку, что я закашлялась, а из глаз брызнули слёзы. Зато внутри стало тепло, и холод, который возник в желудке после слов «только что сделал ей тату махаона», растопился, расплавился, как снег, на который швырнули горящую головёшку.
— Жанка не стала делать тогда в салоне никаких процедур. Она выведала у этого хромоногого…
— Шлёп-ноги.
— … твоё имя и кое-какие подробности о тебе. Она пришла ко мне в тот вечер весёлая, немного растрёпанная и очень красивая. У неё всегда появлялся блеск в глазах, когда она задумывала новую, интересную операцию. Мы выпили бутылку вина на двоих, она смеялась и говорила, как здорово, что Жоржик скопытился. Тот план никуда не годился, он был плоский, банальный, совсем никудышный план без всякой мистификации! Жанка мнила себя великим стратегом, и чем заковыристее была задумана операция, тем она больше она ею гордилась. Иногда я думал, что ворует она совсем не из-за денег. Ей просто необходимо было реализовывать свой талант авантюристки. Жанка хохотала тогда, жгла спички — она обожает баловаться с огнём — и говорила только о том, что нашла своего двойника, и теперь Анкилов умоется своим сраным брачным контрактом. Я не очень ей верил. Мне уже сильно надоела эта катавасия с её замужеством, мне хотелось, чтобы она ужинала и ночевала со мной, а не срывалась вечно, поглядывая на часы. Нам вполне бы хватало разовых сделок, которыми мы баловались до сих пор.
Но она завелась. Наняла частного детектива, который за весьма приличные деньги собрал о тебе самые подробные сведения: кто ты, где учишься, как живёшь, с кем дружишь, чем увлекаешься, о чём мечтаешь, кто тебя окружает. Знаешь, самыми болтливыми оказались твои массажистка, маникюрша и парикмахерша.
— Машка, Дашка и Зинка, — выдохнула я и сделала над собой большое усилие, чтобы снова не отхлебнуть из фляжки.
Я должна быть трезвой и злой, иначе я проиграю.
— За бабки они выложили про тебя всю подноготную. Говорил же я, что бабы очень болтливы! Они знали даже истории всех твоих шрамов! Ты растрепала им все свои тайны!
— Не все, — буркнула я, но он не обратил на меня никакого внимания. Он вообще, кажется, забыл про меня и беседовал сам с собой.
— А ещё это детектив нарыл главное. Вы с Жанкой сёстры-близняшки!
— Нет!!!
— Жанкина матушка была большой выпивохой и пару раз сидела за мелкие кражи. Замужем она никогда не была, жила со своей старой мамашкой. Ну и забеременела, как водится, неизвестно от кого. А родились близнецы! Дамы подумали и решили, что двоих детей им не потянуть. По каким-то своим каналам они нашли посредника, который искал ребёнка для состоятельной, не очень молодой пары. Вот на этого-то посредника детектив и вышел. Твоя настоящая мать и бабка давно умерли, а посредник всё рассказал, за хорошую сумму, разумеется.
Тебе повезло, Анель! Тебя продали хорошей семье, состоятельным людям. Они утрясли все формальности с удочерением. Тебе повезло! Ведь ты до сих пор ни дня не работала, учишься в престижном вузе, хотя родители давно умерли. Их сбережений тебе хватит надолго!
— Нет, — прошептала я и закрыла лицо руками, как кисейная барышня в дешёвой мелодраме. — Нет!
Дубль, господин режиссёр! Переснимем это паршивое место!!!
— Тебе повезло, а уж Жанка намаялась в нищете! Она слово себе дала, что любыми путями станет богатой. Как говорится: «обманет, убьёт, украдёт». Она стала воровкой. Изысканной, изощрённой, осторожной, умной, обольстительной, виртуозной воровкой. Она не бедствовала, но это были не те, не настоящие деньги! И тут подарок судьбы — богач Анкилов и сестрёнка-двойняшка!
Она сказала, что торопиться не стоит. Ни в коем случае нельзя торопиться, сказала она. Жанка загорелась идеей не столько банальной кражи, сколько блестящей мистификации. Она мечтала, чтобы у сестрицы, вкусно жравшей и мягко спавшей, поехала крыша. Дело было прошлым летом, твоя парикмахерша, Даша, растрепала о том, что ты мечтаешь поехать в Судак, и запланировала эту поездку на следующее лето. Жанка быстренько наврала Анкилову про какую-то болячку и необходимость съездить развеяться в Крым. Он легко отпустил её. Он вообще был не очень ревнив, и не старался отследить каждый её шаг. Мы улетели с ней в Крым, сняли на недельку хибарку и постарались провести время так, чтобы нас запомнило как можно больше народу на побережье — официанты, экскурсоводы, заправщики, продавцы цветов, ну, ты сама понимаешь! Жанка была уверена в успехе. Она считала, что такая клуша, как ты, сразу потеряет голову от такого парня, как я. Она сказала, что ты поверишь, всему, что я наплету, и с удовольствием будешь выполнять все мои указания. Лишь бы я оставался с тобой.
— Тренер! — напомнила я, не узнав свой голос. — Как вам удалось одурачить моего тренера?
— А что тренер? О подробностях твоего падения с лошади и всех твоих шрамах знала всё твоя массажистка. Она же рассказала о том, что ты продолжаешь поддерживать с Игорем Константиновичем отношения, звонишь ему по телефону, справляешься о здоровье. Жанка предположила, что ты обязательно ему позвонишь, чтобы уточнить, помнит ли он твоё падение. Подкупить старого хрена оказалось нетрудно. Вернее, даже не подкупить, а пообещать, что никто никогда не узнает о том, что под крышей конюшни у него находится целый склад оружия. Дедок, оказывается, всю жизнь собирал ружья, винтовки и пистолеты, просто так, для личного кайфа, но при желании у него можно было и прикупить что-нибудь времён Великой Отечественной.
А ещё мы обработали почти всех твоих институтских подружек. Я к ним съездил, поговорил, объяснил, что это невинный розыгрыш, и они за небольшие подарки согласились заявить, если ты им позвонишь: «Какая Анель? Не знаем никакую Анель!» Но ты почему-то не позвонила.
Да, кстати, этот твой свин, Павлик, послал меня по телефону куда подальше, когда я позвонил ему и предложил за несколько тысяч рублей разыграть тебя, сказав, что он не знает никакую Анель. Ну вот, остальное ты знаешь. Жанка разузнала код кабинета, дала мне ключи от квартиры, вот только с собаками мы не знали, как поступить, но решили, что с этой проблемой ты справишься. Да и прислуга припёрлась некстати. Но всё это сущая ерунда, по сравнению с тем, что картины оказались фальшивыми! Я оказался крайним. Теперь сижу и трясусь за свою шкуру.
— Ты врёшь, что боишься! Ты открывал дверь Павлику, когда он приходил первый раз.
— Я открывал не Павлику. Он случайно оказался на площадке. Слушай, Анель, дай мне глотнуть из фляжки! Мне очень плохо. — Он протянул руку, чтобы забрать у меня фляжку, но я прижала её к груди и ногой ударила его по руке. Он надулся, как мальчик, у которого отняли игрушку.
— Говори, кому ты открывал дверь!
— И ты дашь мне хлебнуть? — То ли он и в самом деле был очень пьян, то ли этой гундосой плаксивостью изощрённо надо мной издевался.
— Кому ты открывал дверь?!
— Жанке!
— Врёшь! Она в Венеции. Я видела сегодня интервью с ней по телевизору.
— Это старое интервью. Они с Анкиловым прилетели вчера вечером и…
