— Это старое интервью. Они с Анкиловым прилетели вчера вечером и…
— Как она узнала, что ты здесь?
— Ты дура, Анель. На свете есть мобильные телефоны. Мы созвонились, и я открыл дверь на условный стук. Едва только Жанна успела нырнуть в квартиру, как на площадке нарисовался этот твой свин. Он стал орать, что должен забрать свои вещи.
— Она была здесь?! — заорала я так, что сорвала голос.
— Почему была? — усмехнулся Геральд, и я подумала, что он не так пьян, как хотел казаться. — Она и сейчас здесь! Эй, Жанка, всё получилось так, как ты говорила! Я проспорил тебе поездку в Диснейленд и пластику по увеличению твоих си…
— Что значит «Эй, Жанка!» Что значит проспорил?! — прошептала я, и знакомое по Судаку чувство шаткости моего рассудка снова посетило меня.
— Ты дура, Анель, — сказал у меня за спиной насмешливый женский голос. — Странно, что моя родная сестра выросла такой дурой!
Я засмеялась. Мне действительно стало весело.
— Снято с первого дубля! — крикнула я воображаемой съёмочной группе. — Всем спасибо, перекур!
— Она всё-таки чокнулась? — весело спросил голос.
— Не думаю, — буркнул Геральд, встал и выкрутил из моих рук фляжку и нож.
— Ты тоже дурак, наболтал много лишнего, — резко резюмировал голос.
Я взяла себя в руки и обернулась.
Она была гораздо красивее меня и, по-моему, выше. Яркая, наглая, с вызовом в синих глазах. У неё не было родинки над верхней губой, а нос, который я всегда считала у себя длинноватым, у сестры был изысканным, как прихоть талантливого художника. Она была баба «с изюмом», как принято сейчас говорить. В ней было то, чего всегда не хватало мне — уверенность в себе и вера в собственную исключительность.
— Наболтал, наболтал, — пробурчал Геральд и отхлебнул из фляжки. — Засела там, в спальне, а мне отдувайся. Да она меня чуть не зарезала! Кипятком ошпарила! Мы как договаривались?! Ты должна была выйти, как только…
— Заткнись, — оборвала она, и выхватила из его рук фляжку.
Геральд снова надулся, привалился спиной к холодильнику и начал играть с ножом. Он крутил его, перебирал пальцами, подкидывал, не опасаясь порезаться.
Филимон заорал где-то, и я почувствовала, что тоже хочу заорать — истошно, протяжно, с надрывом, и обязательно по-кошачьи.
— Ну что, сестрёнка, будем знакомы?
— Не буду врать, что мне очень приятно. Зачем вы оккупировали мою квартиру?
Она рассмеялась звонко и весело.
— Мы с Геральдом крупно поспорили. Он утверждал, что ты вряд ли сюда придёшь, что будешь сидеть до упора в съёмной квартире и ждать его. А если сюда и явишься, то простишь ему всё, будешь клясться в любви, даже если он приставит нож к твоему горлу. Я же сказала, что раз всё-таки ты мне сестра, то должна взбелениться, разозлиться и заставить его играть по своим правилам. Я ждала, что ты вернёшься сюда, в эту квартиру. Я знала, что ты не испугаешься его глупых угроз, я чуть со смеха не умерла в спальне, когда услышала, как он носится за тобой по квартире. Ты ошпарила его кипятком! Ты заставила его рассказать правду! Здорово! Геральд, ты проиграл мне поездку в Диснейленд и пластику по увеличению бюста! — Она захохотала, и он захохотал, и Филимон захохотал где-то, а я подумала, не захохотать ли и мне?!
— Да, проиграл, — сказал Геральд, — проиграл. Только где мы возьмём на всё это бабки? За фальшивую мазню, которую она нам притащила, гроша ломаного не дадут, а… меня всё равно грохнут. Господа мечтали получить подлинного Ренуара, и господа не получили подлинного Ренуара. Старый пень Анкилов обхитрил нас, или… слушай, а может, она была с ним заодно?! — Он ткнул в меня длинным пальцем. И как могли мне эти руки казаться красивыми? — Точно, она была с ним заодно. Иначе с чего бы старый пень держал в коллекции такие грубые копии?
— Вы с ума сошли. Как я могла быть заодно с человеком, которого ни разу в жизни не видела?
— Деньги нам принесёт она, — сказала сестрица тоном, которым выносят приговор.
— Я?! — Я зачем-то бросилась к двери, но Геральд поставил мне подножку, и я не растянулась лишь потому, что успела вцепиться в косяк.
— Ты, сестрица! — Она по-хозяйски уселась на стул и закинула ногу на ногу. На ней были тугие джинсы, заправленные в полусапожки и блузка цвета зелёного яблока, обтягивающая высокую грудь.
На кой чёрт ей понадобилась пластика по увеличению бюста?
На кой чёрт ей понадобился Диснейленд?
— Господа, — усмехнулась я, — я смотрю, вы что-то опять замышляете. Так вот, в ваших игрушках я больше участвовать не собираюсь.
— Геральда из-за тебя могут убить.
— Но позвольте…
— Ты поедешь к Анкилову, откроешь сейф, который расположен в гостиной, справа от камина, и заберёшь оттуда «уголек» — маленькую черную пластиковую карточку. Ты не ошибешься, на ней латиницей написано Центурион.[8] Код карты я знаю. Тогда у нас с Геральдом будут деньги, мы сможем уехать с ним за границу, и его не убьют за фальшивого Ренуара! Если будешь хорошей девочкой, то мы и тебе немного деньжат подкинем, там их немеренно, а ты мне всё же сестра! Говорят, близнецы очень тесно друг другом связаны, и если одному не очень-то хорошо, то и другому неважно. Ты тоже сможешь куда-нибудь смыться. Например, в Европу.
— Что ж вы мне сразу карту не поручили украсть? Зачем была нужна катавасия с Ренуаром?
— Не такая уж ты и дура! Старый пень всегда таскает её с собой. А тут приехал, расслабился, сунул в сейф. Считает, что раз его уже обокрали, то больше бояться нечего. Кстати, копии, которые ты украла, были застрахованы, он сидит довольный как кот и ждёт от страховой компании своих денежек. Уже и пресса пронюхала, что картины были подделками.
— Почему ты сама не заберёшь эту карту, раз знаешь, где и как её взять? Раз всё равно собираешься бежать, растворяться, скрываться?
— Мне нужно алиби! Анкилов не должен подозревать в этой краже меня. Завтра вечером мы будем с ним вместе на одном очень важном приёме. Охраннику в доме я скажу, что вернусь часиков в десять одна. Но придёшь ты, а не я. Я буду в это время с Анкиловым. Ты замазала свою дурацкую родинку? Вот и отлично, завтра сделаешь то же самое. Да, и шмотки я оставлю тебе свои, а то вырядишься, как корова. На, держи ключи от квартиры, старый пень приказал поменять замки в двери после кражи. — Она протянула мне связку ключей, которые вытащила из кармана джинсов.
— Собаки, — напомнила я.
— Их не будет. Тонька, прислуга, забрала их к себе. Псы приболели, им нужно ставить уколы, а кроме неё с этим никто не справится. Зайдёшь и уйдёшь без проблем. Ровно в десять! Всё пройдёт без сучка, без задоринки.
— Если я откажусь?
— Мы сдадим тебя, куда следует. Копии, не копии, а ты обокрала банкира Анкилова!
— Я смогу доказать, что организаторы преступления — ты и Геральд!
— Не сможешь. Ты не сможешь ничего доказать. Твоё слово против моего. Кто ты и кто я?! Геральда я не знаю, Геральд не знает меня, правда, Геральд? А вот Павлик твой подтвердит, что вы с Геральдом сладкая парочка. А я ни при чём. Правда, Геральд?!
— Сука, — сказал Геральд и очень тоскливо посмотрел на фляжку, лежавшую на столе.
— Ради тебя стараюсь, кобель. Кстати, в наш с тобой уговор не входила обязанность спать с моей сестрицей. Но ты ведь не упустил своего?
— Не упустил, — ответила я за Геральда только для того, чтобы хоть немного уколоть её самолюбие. Ведь если она заговорила об этом, значит, ей не совсем всё равно?
— Завтра в десять ты должна появиться в квартире Анкилова. Пакет с моими шмотками у тебя в спальне. Всё ясно? А до этих пор не высовывай отсюда и носа. Геральд будет тебя караулить. Да, Гаральд?
— Обе вы суки, — пьяно промычал Геральд.
Вторая серия, господин режиссёр, вторая серия! Ну и что, что бюджетом картины это не предусмотрено, каков сюжетец-то а? Завтра припрусь к господину Анкилову, открою квартиру, открою сейф, вытащу карту, усядусь в кресле посредине гостиной и буду ждать своего звёздного часа. Буду ждать, когда банкир под ручку с женой вернётся со своего светского раута. Дождусь, и всё расскажу ему. Всё! И отдам карту. И полюбуюсь на физиономию Жанны.
— Я согласна, — кивнула я. — Только не забудьте подкинуть мне потом немного деньжат. Мне понравилась идея уехать в Европу.
— Отлично, сестрица! — Жанна встала и пошла к двери. Для полноты образа ей не хватало хлыста и шляпы.
Шляпы!
— Стой! — крикнула я. — А почему ты замуж выходила в шляпе, а не в фате? Ведь тогда ты ещё не знала, что встретишь меня. Ты не могла знать, что я мечтала выйти замуж обязательно в шляпе! Почему ты надела её?
— Не знаю, — она остановилась и пожала плечами. — Фата — это избито, провинциально и пошло. А в шляпах ходят современные королевы. Почему тебя это интересует?
