— Еще бы!
Мне очень не хотелось вступать ни в какие беседы, тем более с надушенным чудовищем в леопардовой шкуре. Только поэтому я не стала разубеждать попутчицу в своем французском происхождении и решила отделаться от нее односложными репликами. Впрочем, дама практически не обращала на мою реакцию ни малейшего внимания и трещала, как попугай в джунглях Амазонки:
— Я две недели здесь и все две недели в постоянном отпаде. Вы представляете, эти голландцы едят только поджаренный картофель с зеленым горошком. А вместо супов у них какие-то распаренные пюре цвета детского кала. А когда я попросила в ресторане рокфор, мудак официант спросил, что я имею в виду. Ну не кретины?
— Еще какие! — кивнула я, наблюдая за стойкой.
Как раз к этому моменту Юджин завершил все формальности и, небрежно засунув билеты с документами в карман пальто, направился ко мне.
— Ты закончил?
— Да. Посадка через четверть часа. У тебя есть сигареты?
Я протянула ему пачку «Бенсон энд Хеджес», в которой оставалась только одна сигарета. Выразительно пожав плечами и бросив мне: «Не уходи, я сейчас вернусь», Юджин направился к бару в центре зала.
— Это ваш муж, мадам? — спросила леопардовая дама, проводив его восхищенным взглядом.
— Почти, — честно призналась я.
— Собираетесь пожениться?
— Собираемся…
— Ни в коем случае не медлите, мадам! — лицо дамы озарила плотоядная улыбка. — Такие красавчики свободными долго не гуляют. Уж поверьте моему опыту!
— Охотно верю, — покорно поддакнула я.
— И правильно делаете, мадам! — воскликнула невесть откуда свалившаяся на мою голову попутчица. — Помню, мой первый муж (упокой, Господи, его блядскую душу!) красавчик был каких мало, ну просто загляденье. Бабы, едва увидев его, писали кипятком. Так вот, однажды…
В этот самый захватывающий момент своей поучительной истории леопардовая дама как-то странно ойкнула, закатила куда-то под выпуклый лоб глаза, завалилась набок и захрипела. Тело ее угрожающе покачнулось. Учитывая габариты француженки, и понимая, что, упади она на пол, ей, будут обеспечены переломы как передних, так и задних конечностей, я подхватила сползавшую с кресла тушу и с ужасом поняла, что сил удержать ее у меня нет.
— Помогите, этой женщине плохо! — крикнула я по-английски.
Первым на мой призыв откликнулся похожий на англичанина сухощавый, с коротким ежиком седых волос, пожилой мужчина в пальто из серого букле, из-под которого аккуратно выглядывал краешек черного шарфа. Быстро прислонив к стойке объемистый коричневый саквояж со множеством блестящих замков, мужчина подхватил леопардовую тушу с другой стороны. Через несколько секунд мы совместными усилиями вернули француженку на исходную позицию, то есть сумели втиснуть ее обмякшее тело между подлокотниками мягкого кресла. Схватив брошенный кем-то журнал, я стала лихорадочно обмахивать им несчастную толстуху. Решив, что с дальнейшим я справлюсь сама, англичанин церемонно кивнул и вернулся к своему саквояжу. Девушка в пестрой косынке, привстав, обратилась ко мне на английском:
— Может быть, вызвать врача?
— Я не знаю, что с ней. Секунду, мадемуазель!..
Я нагнулась к попутчице:
— Мадам, мадам, что с вами?
Женщина зашевелила толстыми губами, но разобрать ее бормотанье я не смогла.
— Чем вам помочь, мадам?
— У меня бронхиальная астма, — прошептала она. — Скорее, расстегните мне лифчик… Я задыхаюсь…
— Сейчас…
Я рванулась было исполнять ее просьбу и не сразу поняла, насколько нереальна возложенная на меня задача. Во-первых, пробраться к ее лифчику через тяжеленную леопардовую шубу и вязаную кофту под ней не представлялось возможным. Платье на женщине было с глухим воротом, так что подобраться ближе, чтобы освободить от бюстгальтера ее могучую грудь, можно было только с помощью портновских ножниц.
— Пройдите с ней в туалет, мадам! — подсказала мне (а почему, собственно, мне?) девушка-регистраторша. — Это рядом…
Туалет действительно находился шагах в двадцати от стойки. Опытным взглядом оценив ситуацию, англичанин в сером букле повторил операцию со своим саквояжем, потом подошел к креслам и помог мне поднять женщину с места. Кое-как мы подволокли ее к дверям туалета. Англичанин любезно приоткрыл дверь и, стыдливо отворачиваясь от открывшегося ему пейзажа, впустил меня с француженкой внутрь.
Это был типичный западный туалет общего пользования, таких за последние месяцы я насмотрелась вдосталь — весь в сиреневато-розовом кафеле, пахнущий чистотой и хорошим мылом, с шеренгой изящных раковин, над каждой из которых возвышалась блестящая сушилка для рук и барабан с алыми бумажными полотенцами. Сбоку стояло несколько мягких стульев со специальными подставками для обуви. Все предусмотрели проклятые буржуи! Даже то, чтобы женщина могла удобно зашнуровать туфли, подтянуть чулки и еще увидеть весь этот интимный процесс в зеркале. Правильно говорила моя приятельница: «Не родись красивой, а родись где надо!».
Уронив француженку на один из стульев и проклиная все на свете, включая мое еврейское счастье, я начала сдирать с нее шубу. Когда эта непростая работа уже подходила к концу и оставалось стянуть всего один рукав, леопардовая дама вдруг открыла глаза и сказала вполне здоровым голосом на чистейшем русском языке:
— Руки за голову! Быстро!
Продолжая держать леопардовый рукав, я с изумлением уставилась на «француженку», все еще не понимая, что происходит.
— Я кому сказала, тварь?! Руки за голову!
В подтверждение серьезности своих намерений женщина ткнула меня стволом пистолета куда-то в низ живота.
Легко вскочив со стула, «француженка» мгновенно освободилась от шубы, швырнула ее куда-то в сторону, затем, не выпуская меня из виду, подошла к двери и повернула ключ.
— Кто вы такая?..
Совершенно идиотский вопрос, спору нет, но хотела бы я посмотреть на ту, кто оказалась бы на моем месте и спросила что-нибудь поумнее.
— Снегурочка! — мрачно пробурчала толстуха и лихо обыскала меня. Удостоверившись, что оружия при мне нет, «француженка» подняла пистолет к моему носу и внятно сообщила:
— Теперь слушай, голуба моя! Сейчас мы выйдем отсюда вместе, под ручку. Ты помогла мне прийти в себя и теперь решила проводить до выхода из аэропорта, чтобы посадить в такси. Поняла?
Я кивнула.
— Без тебя я просто не дойду. Поскольку все еще плохо себя чувствую. И ты, чистая душа, решила помочь пожилой даме. В этом пистолете, — «француженка» выразительно кивнула на уже знакомое мне орудие убийства, — девять пуль. Это тебе для справки. И я успею всадить в тебя все девять, если ты хоть бровью поведешь. Поняла? Твой дружок уже там, у стойки регистрации. Скажешь ему, что хочешь проводить меня до такси.
— А если он захочет пойти с нами?
— Что значит «если»? — ее огромная физиономия с бородавкой на подбородке, поросшей несколькими противными волосками, расплылась в ухмылке. — Настоящий мужик просто обязан помочь дамам.
— Значит?..
— Не болтай! И делай что сказано! Если жить хочешь. Все, пошли, милая, с Богом…
Она накинула шубу на плечи, схватила меня под руку, свою правую руку с пистолетом завела куда-то влево, таким образом, чтобы ствол упирался мне в грудь, открыла дверь туалета, тихо толкнула ее и уже совершенно другим, больным и немощным голосом, сказала по-французски:
— Ах, милая, что бы я без вас делала?..
7
Амстердам. Международный аэропорт Схипхол
3 января 1978 года
Немногочисленные пассажиры отсека, в котором, по всей видимости, уже заканчивалась регистрация на рейс Амстердам-Лондон-Монреаль-Атланта, встретили наше появление из дамского туалета с таким искренним восторгом, словно мы были всемирно известными примадоннами из труппы Большого театра. Красотка в косынке перегнулась через стойку и участливо спросила у моей вооруженной бандерши:
— Как вы, мадам? Я вызвала врача…
— Спасибо, милочка, — проворковала эта леопардовая сволочь, еще плотнее прижимая пистолетный ствол к моей груди. — Мне уже чуть полегче. Эта милая женщина проводит меня до такси, так что не стоит беспокоиться…
Юджин стоял, облокотившись на стойку регистрации и, не выпуская из уголка рта сигареты, с нескрываемым любопытством осматривал мою дородную попутчицу.
— Мсье, ваша дама — сама прелесть! — она переключилась на него настолько естественно, что даже я не уловила фальши в ее голосе. — Я обязана ей жизнью!
— Ну, стоит ли преувеличивать? — ответил Юджин, переводя взгляд на меня.
Наверное, в этот момент я совершенно непроизвольно напряглась. Во всяком случае, короткий тычок пистолетом в мою многострадальную грудь сразу напомнил мне, что ситуация полностью контролируется попутчицей. Она видимо, в совершенстве, знакомая с законами драматургии, не позволила себе даже намека на паузу и молола языком, как будто ее перед заданием подзарядили на месяц:
