Дороти Кэннелл - Хрупкая женщина

Он заверил, что непременно так и поступит, и повесил трубку.

Я сидела у телефона, уставясь в потолок и обхватив руками колени. Дробь, выбиваемая моими коленями, могла соперничать лишь с перестуком зубов.

– Как его зовут? – осторожно спросила Джилл.

Я ответила.

– Похоже на название автомобиля.

– Джилл, ты же знаешь, я очень чувствительна к шуткам насчёт имён.

– Прости. Я забыла, что Элли – это сокращение. Как насчёт того, чтобы распить в честь этого события бутылочку винца?

Через четверть час колени перестали трястись, зубы тоже утихомирились, и остаток вечера прошёл превосходно. Проигрывая в памяти разговор, я предавалась опасным иллюзиям по поводу внешности моего платного ухажёра. Мне почему-то казалось, что грубиян Бентли Хаскелл непременно должен оказаться писаным красавцем. Замухрышки держатся куда как обходительнее. Не первых страницах любого готического романа герой поначалу всегда ведёт себя враждебно, но под конец героиня укрощает его. Я нарисовала мысленный портрет мистера Хаскелла – лёгкая, элегантная хромота и шрам через всю щёку, результат несчастного случая на охоте или какого-нибудь иного романтического происшествия.

К третьему бокалу я уже чувствовала себя вполне бодро. Но, проснувшись следующим утром омерзительно трезвой, я сообразила, что героини этих книжонок выглядят как моя кузина Ванесса. Если мне и суждено принять участие в готическом сюжете, то лишь в качестве полногрудой дуэньи, посвятившей свою жизнь бескорыстному служению прекрасным героям. Так уж устроен мир!..

Следующую неделю можно было с полным правом назвать апофеозом смятения и нерешительности. Я извела весь запас писчей бумаги, скопившейся за три года, составляя письмо миссис Швабухер с просьбой отменить заказ. Но черновики один за другим были превращены в мелкие клочья и кремированы в кухонной плите. Тобиас, это бесстрашное дитя кошачьего племени, с опаской наблюдал за мной, не решаясь лишний раз мяукнуть. Джилл тоже не рисковала меня беспокоить. На нервной почве аппетит разыгрался как никогда, и к концу недели я напоминала квашню, из которой безудержно выпирает тесто. Время неслось стремительным галопом. Я написала тётушке Сибил, что прибуду не одна, и отправила в агентство расписание семейных торжество с просьбой передать его мистеру Хаскеллу.

Когда наступил судьбоносный день, мои глаза горели диким огнём, а кожа – единственная моя гордость – стала похожа на соты из-за бесчисленных красных пятен, проступивших от такой нервотрёпки. Минута за минутой яростно отсчитывались, приближая момент материализации мистера Хаскелла. Я всё никак не могла отыскать ключи от своего чемоданчика, а тем временем маска из овсяной каши и яичного белка, которую Джилл силой наложила мне на лицо, застыла и превратилась в бетон. Джилл попыталась содрать своё творение, но тщетно. После непродолжительной борьбы с доморощенным косметическим средством нам начало казаться, что придётся вызвать на подмогу подмастерье с ближайшей бензозаправки, умеющего обращаться с зубилом.

– Жаль, что ты едешь не на маскарад, – вздохнула Джилл. – А то могла бы сыграть роль Каменного Гостя.

Здесь я, к счастью, рассмеялась, и овсяная штукатурка обратилась в прах. Теперь нам предстояла ещё одна рискованная процедура – всунуть меня в новенькие колготки так, чтобы они не лопнули в самый ответственный момент.

Управившись с колготками, Джилл накинула на меня пурпурный балахон.

– Ты уверена, что это подходящий наряд? – спросила я, воюя с жемчужными серьгами.

– Уверена! – Джилл попыталась натянуть на мою левую ногу шёлковую туфлю, которую я не надевала уже много лет. – В наше время можно надеть мешок из-под картошки, и никто не обратит внимания.

– А который час? – я принялась искать маленькие золотые часики. Мои будничные часы размером с Биг-Бен вряд ли подойдут к подобному одеянию. – Он должен подъехать к половине четвёртого.

– Ты выглядишь отлично! Хотя укладывать волосы пучком несколько старомодно, да и перекрасить не мешало бы. В этом году шатенки не в моде, – Джилл занялась моей правой ногой. – Ещё десять минут. – Тут раздался звонок, и подруга едва не лишилась руки, когда я дёрнулась.

Терпеть не могу ранних пташек. Пунктуальность стоит у меня на первом месте в списке непростительных грехов. Звонок не унимался. Джилл отправилась открывать дверь, а я заметалась между спальней и гостиной подобно огромной пурпурной моли.

– Мисс Саймонс? – в голосе слышалось удовлетворение и – как бы это сказать… – облегчение.

– Нет, я Джилл, соседка; Элли вон там.

Раздался барабанный грохот – это мои несчастные коленки принялись за старое. И вот мы наконец очутились лицом к лицу. Он был невысок, смугл и красив. Первые два качества были вполне терпимы. Среднего роста – примерно пять футов девять дюймов, на дюйм выше, чем я на каблуках. Волосы тёмные и вьющиеся, почти чёрные. Оливковый цвет лица. По всем законам, глаза должны были быть карими, но они мерцали пронзительной и переменчивой морской синевой. Он носил очки в проволочной оправе, которые его нисколько не портили (впоследствии выяснилось, что он надевал их, только когда садился за руль), и был худой, худой, худой! Возможно, он и не обладал классической красотой, но был чертовски привлекателен. Я оглядела элегантное пальто, из-под которого виднелись не менее элегантный костюм, белоснежный воротничок рубашки и полосатый шёлковый галстук, и поняла, на кого похожа – на толстую рыночная торговку, вульгарную и нелепую.

Бедняга, не самый приятный способ зарабатывать на жизнь. Надо быть с ним полюбезней. Завтра я вновь надену деловой костюм, а когда всё это кончится, одарю щедрыми чаевыми, чтобы он смог сводить в ресторан свою мать или подружку… или жену. А может, существует закон, по которому «сопровождающие» обязаны быть холостяками?..

Постаравшись изобразить самую милую улыбку, я протянула руку. Рукопожатие было крепким, но в глазах моего кавалера застыл арктический холод. Я возмутилась: его же не на аркане сюда тянули!

Он углядел мой чемодан и, легко оторвав от пола, сказал:

– Я отнесу его в машину, пока вы заканчиваете одеваться.

Я окинула его ледяным взглядом.

– Вы видите перед собой законченный продукт.

Сине-зелёные глаза мистера Идеала вобрали в себя каждый дюйм пурпура; губы его скривились.

– Вы должны меня простить, но женские наряды всегда были выше моего понимания. Я решил, что это банный халат. Так вы готовы?

– Не совсем, – мой голос дал петуха, но мне было уже плевать. – Перед отъездом я хотела бы кое-что объяснить. Мистер Хаскелл, вы выполняете обычную работу, подобно любому другому наёмному работнику. Здесь нет ничего плохого, большинство из нас вынуждены каждодневно зарабатывать себе на хлеб. Мне доводилось работать с людьми, с которыми я не согласилась бы выпить чаю даже на необитаемом острове, но я познала одну очень важную истину.

– Какую же?

– Всегда старайся понравиться клиенту, а то в противном случае могут не заплатить – ни чеком, ни наличными, никак.

Брови его сдвинулись в чёрную линию. На мгновение мне показалось, что он швырнёт в меня чемоданом, а поскольку этот человек, несмотря на всю свою непристойно-божественную худобу, явно обладает недюжинной силой, то чемодан наверняка достигнет цели, то бишь моего носа.

– Желаю приятно провести время! – прощебетала Джилл, энергично встряхивая моё пальто.

И мы отправились в путь.

Поскольку я весь день проторчала дома, да ещё при наглухо задёрнутых шторах, то снег оказался для меня неприятным сюрпризом. В воздухе игриво кружились огромные хлопья. Очевидно, автомобиль Бентли Хаскелла полагал, что сейчас стоит самая что ни на есть курортная пора. Эта обшарпанная колымага с опущенным верхом неопределённой расцветки горделиво красовалась у тротуара. Мистер Хаскелл запихнул чемодан в багажник и распахнул левую дверцу.

– Вам помочь, дорогая? – он криво улыбнулся. – Надо же попрактиковаться.

– Нет. Лучше закройте верх у этого драндулета.

– Боюсь, это невозможно. Петли давным-давно проржавели. Не беспокойтесь, вы не промокнете.

Я была настолько ошарашена, что безропотно позволила усадить себя на мокрое сидень, после чего мой кавалер вручил мне зонтик в ало-белый горошек, щёлкнул кнопкой, и над моей головой расцвёл гигантский мухомор. Внезапно моих ног коснулось что-то тёплое, я испуганно взвизгнула, но это оказалось всего-навсего горячая грелка, заботливо обёрнутая старой полуистлевшей кофтой. Но эта нечаянная радость ничуть меня не успокоила. Ведь я могла бы с комфортом мчаться в уютном купе, предвкушая ту минуту, когда проводник объявит, что вагон-ресторан открылся и ждёт посетителей. На ум приходило только одно разумное объяснение: человек, безмятежно восседающий рядом со мной и разглядывающий дорожную карту, – беглый каторжник или маньяк. Миссис Швабухер следовало прислушаться к совету своего отпрыска Реджинальда и заняться домашним хозяйством.