– Очень жаль, что она не может исправить тебе твои ебаные мозги, – буркнул Пухл, теребя пластырь на глазу, словно коросту.
Бодеан Геззер чувствовал, что влияние на новорожденный отряд ускользает у него из рук. Эмбер должна заткнуться и вести себя как надо, вот и все. Ее присутствие дезорганизовывало – особенно ее аромат. И хотя Бод был благодарен за любое благоухание, которого хватило бы для нейтрализации Пухлова пота, он чувствовал, что задыхается от духов Эмбер. Они затуманивали мозг непристойными мыслями, в том числе пугающе откровенными. Бод злился на себя за увлечение грязными фантазиями, когда нужно полностью сосредоточиться на выживании.
Он расправил просмоленную парусину и призвал собравшихся к порядку. Эмбер села скрестив ноги в центре брезента, Фингал и Пухл – по бокам.
– Как вам известно, – начал Бод, – мы здесь, на этом острове, поскольку что-то – кто-то, – называющий себя «Черным приливом», всеми силами стремится нас уничтожить. У меня нет сомнений, это негритянская операция, весьма хитрая, и, я полагаю, они в конце концов нас найдут. Мы проделали весь этот путь сюда, чтобы перегруппироваться, привести в отличное состояние оружие и укрепить оборону. Я всем сердцем христианина верю – мы одержим победу. Но чтобы разбить этих черных ублюдков, мы должны быть готовы, мы должны быть командой: вооруженной, дисциплинированной и хорошо организованной. Очень скоро Америка окажется под ударом – мне не нужно вам об этом напоминать. Новый мировой трибунал, коммунисты, НАТО и так далее. Но сейчас это наше первое большое испытание, этот «Черный прилив»… ну что еще?
Девочка из «Ухарей» подняла руку.
– У тебя вопрос? – всполошился Бод Геззер.
– Да. Как вы себе это все представляете дальше, парни?
– Не понял?
– План, – пояснила Эмбер. – Какой у вас долгосрочный план?
– Мы – Истые Чистые Арийцы. Мы верим в чистоту и превосходство белых европеоидов. Мы уверены, что наши христианские ценности были преданы и отвергнуты правительством Соединенных Штатов…
Произнося все это, Бодеан Геззер сердито смотрел на Пухла. Как, интересно, они собираются выиграть расовую войну, пока рядом ошивается чертова официантка?
Пухла не раздосадовало вмешательство Эмбер – он был слишком занят, пытаясь украдкой разглядеть, что у нее под шортами. Фингал же, напротив, был крайне внимателен. Последовав примеру Эмбер, он поднял правую руку и помахал Боду.
– Что?!
– Полковник, вы сказали – евро-что-то…
– Европеоиды.
– Не растолкуете, что это такое? – попросил Фингал.
– Белые люди, – отрезал Бод Геззер. – Белые люди, чьи предки из Англии, типа, или Германии. Из всяких таких мест.
– Ирландия? – спросила Эмбер.
– Да, конечно. Дания, Канада… сечешь фишку? – Он поверить не мог, что они такие придурки – понятие этнической чистоты не так уж замысловато.
Потом Фингал сказал:
– В Мексике тоже есть белые люди.
– Чушь.
– Один чувак работал в дневную смену в «Хвать и пошел». Билли его звали. Он выглядел ужасно белым, полковник!
Бод начал закипать. Он набросился на Фингала и ударил его в висок. Фингал взвыл и шлепнулся Эмбер на колени. Пухл наблюдал, страдая от зависти.
Наклонившись, Бод взял Фингала за подбородок:
– Слушай, ты, прыщавый маленький слизняк! На свете божьем нет таких вещей, как белые мексикашки по имени Билли или Хуйлио или еще, блядь, как-нибудь. Белых кубинцев и испанцев тоже не бывает!
– Но Испания в Европе, – возразила Эмбер с абсолютным хладнокровием, поглаживая колючий Фингалов череп.
Пухл, которому надоело быть в стороне, объявил:
– А она дело говорит. – И потом, с глупой ухмылкой повернувшись к девушке: – А сам-то он ни в жисть слово «ниггер» не скажет!
Бодеан Геззер глубоко вздохнул и медленно обошел вокруг костра. Ему нужно остыть; ему нужно оставаться спокойным и здравомыслящим.
– Когда я говорю о белых европеоидах, – сказал он, – я имею в виду белых белых людей, ясно? Так проще всего объяснить. Я говорю об арийских предках, которые есть у всех присутствующих.
Пухл нетерпеливо вмешался:
– Ну давай уже приступим! – К огромному его облегчению, Фингал сел, отцепившись от бедер Эмбер. В отблесках пламени ее нейлоновые чулки восхитительно поблескивали – Пухл едва удерживался от того, чтобы их погладить. Вообще-то прошло всего несколько секунд, прежде чем он все же осмелился.
А когда осмелился, Эмбер врезала ему по лицу.
– Посмотри, что ты сделал! – выкрикнула она.
При неудачной попытке облапать ноги рука Пухла чем-то зацепилась за чулки. Крабовой клешней, уныло понял он.
– Что на тебя нашло?! – И Эмбер ударила его еще раз. Она хотела, чтобы похитители поняли – она боец и любое прикосновение им дорого обойдется. Главное правило официантки: защищай свое достоинство.
Пухл опрокинул пиво, неуклюже пытаясь освободить руку.
– Я сама, – огрызнулась Эмбер.
Бод Геззер с отвращением сунул насаженный на вертел кусок вяленого мяса в огонь. Фингала происходящее ошеломило. Страх Эмбер быть изнасилованной больше не казался безосновательным – чего не скажешь о галантной клятве Фингала ее защищать. Пухл слишком сильный и мерзкий; убить его во сне – вот и весь выбор Фингала.
Клешни краба прорвали дыру в чулке Эмбер.
– Вот черт, – пробормотала она. И Пухлу: – Надеюсь, ты счастлив, Ромео. – Вот такие паршивые фокусы выкидывал ее парень Тони, лапая ее промежность на людях.
Пухл велел ей успокоиться. Порылся в холодильнике в поисках нового пива. Потом развернул замшу и принялся (злобно хихикая) собирать «АР-15». Бод притворился, что ничего не заметил.
Эмбер взяла фонарь и пошла в лес переодеваться. Вышла уже в одном из камуфляжных комбинезонов Бода Геззера, «Мшистый дуб».
Пухла мгновенно обуяло уныние. Он тосковал по обрезанной футболке и блестящим шортам. Попытался представить Ким Бейсингер в виде охотника на медведей и не смог.
Зато Бодеан Геззер понял, что безнадежно одурманен трепещущим видением в пятнистом камуфляже. Его камуфляже. Добили его изящные белые кеды.
– Собрание окончено, – объявил он и тяжело сел. Эмбер, которая всерьез перепугалась, решила этого не
показывать. Она зашагала прямиком к Пухлу:
– Нам надо поговорить.
– Ща, пять сек, с винтовкой разберусь.
– Нет. Прямо сейчас.
Она взяла его за руку – за искалеченную клешней руку! – и повела в тень мангровых зарослей. Фингал был ошарашен. Девчонка что, с ума сошла?
Боду Геззеру это тоже не понравилось. Он понял, что скрежещет зубами; только женщина могла заставить его так себя вести. Не будь дураком, предостерег он себя. На похоть нет времени. И все же он не мог перестать думать о ней, о том, как комбинезон «Мшистый дуб» будет пахнуть, когда она его снимет. Или когда Пухл его сорвет – в этом случае Боду, возможно, придется вышибить ему мозги. Исключительно ради поддержания дисциплины.
Углубившись в лес на двадцать ярдов, Эмбер развернулась и направила фонарь в лицо Пухлу. Она сказала:
– Я знаю, чего ты хочешь.
– Тут не надо быть гением.
– Что ж, варианта два. Ты можешь поступить как свинья и изнасиловать меня, и я навеки возненавижу твой стояк. Или мы можем постараться узнать друг друга лучше и посмотреть, что будет дальше.
Здоровый глаз Пухла жмурился от пронзительного света, он пытался разобрать выражение ее лица. Пухл сказал:
– Я ж думал, что уже тебе по душе пришелся. В кабаке-то так и казалось.
– Давай объясню тебе кое-что: если я улыбаюсь посетителю, это еще не значит, что я хочу его выебать.
Это слово шокировало Пухла до глубины души.
– А если ты меня изнасилуешь, – продолжила Эмбер, – это будет худший секс из тех, что у тебя был. Худший.
– П-почему?
– Потому что я ни мускулом не пошевелю, ни звука не издам. Буду лежать, как холодный мешок грязи, скучая до зевоты. Может, даже время засеку. – Она подняла запястье, чтобы он увидел блик от часов.
Пухл выдохнул:
– Твою бога душу… – Чувствуя, что съеживается, он теперь жалел, что не надел каких-нибудь штанов.
– Или мы можем попробовать быть друзьями, – сказала Эмбер. – Как по-твоему, справишься?
– Конечно. – В ушах у него гудело. Он хлопнул по ним.
– Мошки, – заметила Эмбер. И отогнала их.
– Спасибо.
– Так мы договорились? – Она протянула руку. Пухл взял ее. На какое-то мгновение он решил было повалить Эмбер и трахнуть прямо тут, но передумал. Ебать холодный мешок грязи – приятного мало, даже если этот мешок выглядит как кинозвезда. Он подумал: черт, проститутки хоть ведут себя так, будто им нравится.
– А какие ж тебе тогда парни по душе? – спросил он. – Твой-то дружок тоже не ахти какой вежливый.
– Иногда он перебарщивает, – сказала Эмбер.
– А чего ж ты с ним? Никак богатый?
– У него все в порядке. – Большая жирная ложь.
