– Из-за этих проклятых Лингов, мать их, – уныло ответил мистер Орли. В выражении его лица и в дальнейших словах Эрин уловила нечто необычное: самый настоящий стыд. – Ты хочешь, чтобы я сказал тебе правду. Так вот: у меня просто душа болит. А выкручиваться как-то надо. Мне нужно что-нибудь эдакое, чтобы народ шел к нам. А эта чертова кукуруза со сливками сейчас вошла в моду. Говорят, от охотников прямо отбою нет.
– Значит, вот до чего мы докатились, – холодно отозвалась Эрин.
– Конечно, я не могу тебя заставить делать это.
– Разумеется, нет, черт бы вас побрал, – тем же тоном ответила Эрин. – Даже под дулом револьвера.
Мистер Орли выпрямился и придал своему лицу обычное деловое выражение.
– Только не понимаю, почему ты так против. Что не нравится – сам рестлинг или кукуруза? А то у в запасе есть еще одна идея.
– Ну-ка, ну-ка, – с плохо скрытым презрением проговорила Эрин.
– Можно послать к черту эту кукурузу...
– Браво, босс.
– ... а вместо нее использовать какие-нибудь макаронные изделия. – Мистер Орли многозначительно пошевелил бровями. – Вот ты сейчас ратовала за наш имидж. По-моему, макароны – это очень даже классно.
– Это что же – валяться в куче макарон? – ошарашенно спросила Эрин.
– Ну да. Можно взять яичную лапшу, спагетти, вермишель – что сами выберете.
– Мне нужно переодеться, мистер Орли, – сухо сказала Эрин. – Могу я попросить вас выйти?
Когда он встал, складной стул не сразу выпустил его из своих объятий, а потом со стуком грохнулся на пол. Анджела пошевелилась, но не проснулась.
– Все-таки подумайте о моих предложениях, – повторил на прощание мистер Орли. – Я уже говорил тебе, в Уэст-Палм это просто последний писк.
Эрин не обернулась; в зеркале она видела, как мистер Орли дошел до двери.
– Значит, просто танец теперь никому не нужен? – бросила она в спину боссу, прежде чем он вышел из гримуборной.
На время выхода Эрин приглядеть за Анджелой пришла Сабрина.
– Я слышала, ты собираешься сегодня работать на столах, – сказала она, начесывая свой черный как смоль парик. – Знаешь, это еще не самое худшее.
– Да, пока они не начинают лапать тебя, – вздохнула Эрин.
– Сегодня никто тебя лапать не будет. Шэд сегодня злой – ну, ты знаешь, каким он бывает. – Щетка вырвалась из рук Сабрины и шлепнулась на пол вместе с париком. – Черт подери! – закончила Сабрина, подбирая их.
Эрин застегнула трико и повертелась перед зеркалом, чтобы убедиться, что все, что нужно, прикрыто.
– Знаешь, просто мне позарез нужны деньги, – призналась она.
– Ну и заработаешь, – успокоила ее Сабрина. – Только смотри, не свались со стола.
Когда Эрин вышла на сцену, Кевин поставил «Женщину из Хонки-Тонк». Танцуя под эту песню, она почувствовала, как сковывавшее ее напряжение спадает и на душе становится легче. Впрочем, был и еще один фактор: со сцены ей было видно, как Моника-старшая бешено отплясывала на столике, за которым сидел человек, действительно чем-то напоминавший – правда, весьма отдаленно – Кита Ричардса.
Если бы не это, Эрин просто сошла бы с ума.
* * *
Беверли безумно хотелось проглотить несколько таблеток снотворного и уснуть, чтобы отключиться от всего происходящего. Телефоны гудели каждую минуту, кипа почты на столе росла, а лысый громила по имени мистер Шэд – тот самый, которого она пыталась заколоть ножом для разрезания бумаги! – второй день подряд сидел в приемной, читая «Нейшнл джиогрэфик». Увидев его снова, Беверли чуть не умерла от страха и стыда: за шестнадцать лет работы секретаршей то был первый случай, когда она набросилась на клиента с оружием в руках. Слегка дрожащим голосом она принесла свои извинения.
– За что? – спросил безволосый монстр слегка удивленно. Он уже успел забыть о случившемся. Беверли охватил еще больший страх перед этим странным существом.
– Мне нужно повидаться с вашим боссом, – сообщил Шэд.
– Он только что ушел.
Это произошло вчера. Адвокат Мордекай чуть ли не бегом отправился на какую-то встречу, но в офис так и не возвращался, даже не звонил, чтобы узнать новости и отдать распоряжения. Сегодня нервозность Беверли уже переросла в откровенную тревогу: она нигде не могла найти шефа. Он уже пропустил четыре консультации, два собеседования и важное слушание в окружном суде – тем более важное для Мордекая, что речь шла об уплате адвокатских гонораров; он никогда не пропускал подобных дел.
Беверли просто терялась в догадках. А тут еще позвонили из банка, чтобы уточнить номер счета Мордекая. Банковский служащий назвал Беверли номер, и она подтвердила, что он верен, пояснив, что все вклады обычно проходят через нее.
Служащий сказал, что речь идет не о новом вкладе, а об изъятии прежнего, весьма солидного: Мордекай позвонил в банк и дал указание немедленно закрыть счет.
Беверли это совсем не понравилось. Не успела она положить трубку, как зажглась другая линия: звонил Пол Гьюбер, немного обеспокоенный тем, что уже два дня не видел свою невесту. Это было не похоже на Джойс, обычно звонившую ему каждый час. Не знает ли случайно Мордекай, куда она запропастилась?
Бедная Беверли не знала, что ответить. Ни Полу Гьюберу, ни остальным. В том числе Шэду, который как раз навис над ее столом собственной огромной, сегодня облаченной в камуфляжный комбинезон, персоной.
– Это становится смешным, – сказал он.
– Да, да, – торопливо подтвердила секретарша. – Ума не приложу, куда он мог деться.
– Дайте-ка я проверю. – И Шэд, обойдя секретарский стол, распахнул дверь в кабинет Мордекая. Беверли, боясь даже пикнуть, молча последовала за ним.
– Это вы зажгли здесь все эти лампы? – спросил Шэд.
Беверли ответила, что нет: когда она пришла, они горели.
– Наверное, мистер Мордекай допоздна засиделся за работой, – предположила она.
Телефоны снова загудели, но Беверли не кинулась поднимать трубки. Она твердо вознамерилась не выпускать Шэда из виду.
Он обошел вокруг письменного стола, ни к чему не прикасаясь, только внимательно оглядел все.
– Кто-то пошарил здесь, – заключил он наконец.
– Откуда вы знаете?
– Уж слишком все аккуратно.
Человек, допоздна засидевшийся за работой, наверняка оставил бы хоть какой-то беспорядок, однако стол Мордекая выглядел так, словно его только что прибрали: ни одного карандаша, который не стоял бы в своем стакане, ни одной скрепки, валяющейся просто так. Даже мусорная корзина была прямо-таки стерильно чиста.
Шэд спросил, есть ли в кабинете сейф. Нет, ответила Беверли, мистер Мордекай держит все, что считает нужным, в сейфе одного из банков.
– А сколько ключей от него? – поинтересовался Шэд.
– По-моему, два.
– Где они?
– Не знаю, – пожала плечами Беверли. – Он не говорит мне.
– Это хорошо, – заметил Шэд.
– Он даже не говорит мне, в каком это банке.
Беверли предположила, что, может быть, это уборщицы забыли погасить за собой свет. Наверное, поэтому и в кабинете такой порядок.
Шэд покачал головой.
– Нет, тут поработали профессионалы. По-моему, я видел здесь «Ролодекс».
Беверли внимательно осмотрела стол.
– Да, был «Ролодекс». Запертый. Он всегда стоял возле телефона.
– Значит, кто-то взял его, – отозвался Шэд. – Хреновые дела.
– Наверное, мне следует позвонить в полицию?
– Как хотите, – ответил Шэд. – Думаю, они сами позвонят вам.
Когда Эрин вышла с работы и направилась домой, за ней последовал какой-то человек. В три часа ночи улицы были пустынны, и он постарался все время держать дистанцию в три-четыре квартала между своей машиной и стареньким закопченным «фэрлейном» Эрин. Его усилия увенчались успехом: Эрин даже и в голову не пришло, что за ней следят.
Припарковав «фэрлейн» у фонаря, она вышла и, взяв за ручку Анджелу, пошла к своему дому. Человек, следивший за ней, остановил машину неподалеку, включил, радио и продремал до рассвета. Он наблюдал за домом до десяти часов утра. Эрин не выходила, и человек уехал.
Так было два дня подряд. На третье утро Эрин вышла из домика с корзиной белья, чтобы отвезти его в прачечную. Следом за ней вприпрыжку бежала Анджела. Они сели в машину и направились в прачечную-автомат неподалеку от бульвара Оуклэнд-Парк. Человек последовал за ними и припарковал свою машину точно напротив прачечной, перед магазином видеотоваров. Целый час он наблюдал в бинокль, как Эрин возится у стиральной машины; потом она перешла к центрифуге. Когда она закончила и ушла, человек торопливым шагом пересек улицу и толкнул дверь прачечной, думая при этом: «Ничего более идиотского я в жизни не делал».
Конгрессмен Дилбек, что называется, уперся рогом в стену.
– Эрб, – сказал он, потрясая в воздухе фотографией стриптизерши, – я хочу ее.
– Не надо, – отозвался Эрб Крэндэлл.
– Я никогда не испытывал ничего подобного.
