– Я никогда не испытывал ничего подобного.
– Испытывал, испытывал.
– Я хочу ее – во всех самых восхитительных смыслах, в каких только мужчина может хотеть женщину.
– Дай мне хоть чуточку передохнуть, – взмолился Крэндэлл.
– Если ты не поможешь мне найти ее, я сделаю это сам.
– После выборов.
– Я не могу ждать так долго! – воскликнул Дилбек. – Она нужна мне сейчас же. Я просто с ума схожу!
– Прости, – ответил Крэндэлл. – У меня инструкции.
Они находились в купе первого класса скорого поезда «Дельта флайт», за день покрывающего расстояние между Майами и Далласом: конгрессмен Дилбек должен был присутствовать на каком-то идиотском приеме в честь Типа О'Нила. Дилбек метался по просторному купе, прижимая к груди фотографию, сделанную в «И хочется, и можется». Он был не в силах ни помолчать, ни усидеть на месте.
– Ты видел этот снимок? – не унимался он. – Как ты ее находишь?
– Весьма привлекательной, – ответил Крэндэлл.
– Я хочу разыскать ее и предложить ей работу в моей команде.
– Давай позавтракаем, – не слушал его Крэндэлл.
Остальные пассажиры, ехавшие в купе, уже начали недовольно перешептываться. Когда Дилбек в очередной раз оказался на расстоянии протянутой руки от Крэндэлла, тот выхватил у него опасную фотографию, сунул ее в журнал, а журнал – в свой «дипломат».
Вскоре Дилбек выбился из сил и наконец уселся.
– Эрб, – сказал он проникновенно, поворачиваясь к своему верному оруженосцу, – я не смогу выиграть избирательную кампанию без нее. Ведь она все время передо мной – во сне и наяву.
– Ясно. А знаешь, кого вижу я перед собой во сне я наяву? Малкольма Дж. Молдовски.
– Я должен все знать о ней, Эрб. Понимаешь? Все!
– Мы даже не знаем, как ее зовут, – солгал Крэндэлл.
– Ну, так узнай, черт побери! Узнай все! – Глаза Дилбека так и горели. – Она не такая, как другие, Эрб.
– Само собой. Я могу подтвердить это, даже просто глядя на фотографию. На минутку я даже подумал, что это Джули Эндрюс, танцующая где-нибудь в Альпах. Разница только в том, что эта была совсем голая, да еще между ног у нее торчала чья-то физиономия.
Конгрессмен сжал руку Крэндэлла.
– О Господи, Эрб, я просто свихнулся на этой женщине – безнадежно свихнулся.
«Ты прав, приятель, – подумал про себя Крэндэлл. – Насчет „безнадежно“ – это ты прав»
– Ешь омлет, – сказал он вслух.
– Ты говоришь, после выборов?
– Да.
– Может, я и смог бы выдержать, Эрб. Может, смог бы, если бы у меня было что-нибудь от нее. Это придало бы мне сил!
– Потише! – цыкнул на конгрессмена Крэндэлл. – Посмотрим, может, удастся что-нибудь сделать.
Дилбек снова вцепился в его руку:
– Нет, не что попало! Я не хочу никаких подвязок, трусиков или чашечек от бюстгальтера.
– А что же тогда?
Он не поверил своим ушам, услышав ответ Дилбека.
– Ты и правда свихнулся, – сказал он.
– Но подумай, Эрб, разве кому-нибудь станет хуже, оттого что это будет у меня? Я прошу вполне серьезно.
Вследствие этого разговора Эрб Крэндэлл и оказался в прачечной-автомате, где занялся довольно странным, на посторонний взгляд, делом: выщипыванием из фильтра центрифуги застрявших в нем волоконец. Из фильтра именно той центрифуги, на которой отжимала свое выстиранное белье прекрасная стриптизерша. Собрав щепотку розовых ворсинок, он старательно завернул ее в носовой платок и, заметив, что какая-то женщина озадаченно и подозрительно уставилась на него поверх стопки выглаженного белья, быстрым движением отвернул лацкан пиджака и показал ей значок ФБР, который всегда держал под рукой на случай разных непредвиденных оказий.
Когда Крэндэлл вошел в дом, Дилбек встретил его чуть ли не на пороге. Его волосы были причесаны, как для выступления по телевидению, щеки свежевыбриты. Сложив ладони лодочкой, он благоговейно принял доставленное Крэндэллом сокровище.
– О Господи, – выговорил он. – Ты все-таки сделал это! – После чего удалился в свою личную ванную комнату и долго не появлялся.
Крэндэлл запер входную дверь и пошел в маленький кабинет, где лег на тахту, включил на всю катушку телевизор и как следует наглотался джина. Потом он закрыл глаза и постарался вспомнить, когда в последний раз политические дела доставляли ему удовольствие.
Шэд позвонил сержанту Элу Гарсиа и сказал, что настало время поговорить. В полдень, подобрав его на улице, Гарсиа направил машину к выезду из города, на запад, по новому шоссе, соединяющему несколько штатов, и Шэд удивился про себя, куда это они едут. Он рассказал детективу о плане Мордекая порастрясти денежки конгрессмена Дилбека или тех, кто стоит за его спиной. Узнав о существовании фотографии, Гарсиа потребовал все возможные подробности.
– Кто там еще, кроме Дилбека?
– Тот парень, которого он мордовал, я и Эрин.
– Где оригинал?
– Это цветной слайд. Он у адвоката. Где он держит его, не знаю – возможно, в сейфе какого-нибудь банка, но какого, тоже не знаю. И секретарша не в курсе.
Гарсиа стал расспрашивать о Мордекае. Как, когда и где познакомился с ним Шэд? Что он собой представляет? Шэд выложил все как есть, начав с истории с тараканом. Детектив усмехнулся, узнав о судьбе, постигшей злосчастного таракана, но в остальном выслушал очень серьезно, а когда Шэд закончил, спросил:
– Значит, ты считаешь, что адвокат решил пошантажировать Дилбека с помощью копии этого снимка?
– Во всяком случае, так он мне сказал.
– И обещал отстегнуть тебе что-нибудь от этих денег?
– Да Потому что я – очевидец.
– И потому, что он провалил тебе дело с тараканом.
– Мать его, – буркнул Шэд и сплюнул в окно.
– Теперь он куда-то задевался, и это начало тебя беспокоить. Наверное, ты думаешь, что с этим твоим адвокатом случилось то же самое, что с беднягой Джерри Киллианом. И что следующим можешь оказаться ты.
Шэд мотнул головой.
– Я не о себе беспокоюсь.
– И я тоже. Речь идет о твоей приятельнице-стриптизерше.
– О моей приятельнице-танцовщице, – сурово уточнил Шэд.
– Вот-вот. Она хороший человек.
Шэд помолчал, потом произнес, не глядя на детектива.
– Она-таки заполучила назад свою девчушку. Так что все еще серьезнее.
– Понимаю, – коротко отозвался Гарсиа.
Они подъехали к развязке, где пересекались несколько магистралей. Гарсиа повернул на север по федеральному шоссе номер 27, и вскоре по обеим сторонам не стало видно ничего, кроме воды и травы.
– Куда это мы, черт побери? – поинтересовался Шэд.
– В чудесный городок Бель-Глейд. Сигару хочешь?
– Хочу.
Элу Гарсиа это понравилось. Оба закурили, и салон машины наполнился душистым дымом. Детектив опустил стекло окошек.
– Ну и как? – спросил он.
– Нормально.
– Эй, chico, да ты затягиваешься!
– Угу. Мне нравится.
– Да это ведь жжет, как в преисподней!
– Может быть. Мне как-то без разницы. У меня, как говорят разные умники, высокий порог чувствительности.
Миль десять они катили молча, занятые каждый своей сигарой. Наконец Гарсиа заговорил:
– Ну, и как тебе работается в твоем стрип-баре?
Шэд выпустил огромный клуб дыма.
– Да ничего. Через некоторое время уже просто ничего не замечаешь.
– Да брось ты!
– Нет, серьезно. Я уже дошел до того, что начинаю заводиться, когда вижу их одетыми. Такое случается, когда слишком долго работаешь в таком месте.
– А я знаю парней, которые готовы хоть на мокруху, лишь бы заполучить работу, как твоя, – усмехнулся Гарсиа.
– Да хоть завтра. Вертеться целый день среди голых баб – в этом нет ничего хорошего. Через некоторое время просто перестаешь обращать внимание: ну, буфера, ну, задница – ну и что? Это все равно что работать где-нибудь на конвейере и собирать «феррари»: через некоторое время – очень скоро – тебе уже все до лампочки. Ну, машины и машины. Не знаю, понятно ли.
– Понятно, понятно. В конце концов все надоедает.
– Вот-вот, – подтвердил Шэд, прикусывая свою сигару. – А когда уже и бабы надоедают, значит, надо срочно искать себе другую работу.
– Я отлично понимаю, что ты чувствуешь. – Гарсиа ткнул большим пальцем через плечо. – Угадай-ка, что у меня там, в багажнике? Переносной холодильник «Иглу». А теперь угадай, что в нем лежит. – И, сделав небольшую паузу, закончил: – Голова. Человеческая голова.
Шэд швырнул сигару за окно и вытер губы рукавом камуфляжной куртки.
– Я вполне серьезно, – продолжал Эл Гарсиа. – Это бывшая собственность некоего Франсиско Гойо, ныне покойного. Ты не поверишь, сколько бензина я извел, пока собрал его вместе. Этого сукина сына разделали на добрую дюжину кусков, какой побольше, какой поменьше.
– А почему его башка в холодильнике? – выговорил все еще не совсем пришедший в себя Шэд.
– Чтобы не воняла тут, в машине.
