– Никого я не обманывала, – залепетала я. – Парень на воротах спросил: «Ты из Москвы?» А я и впрямь из столицы приехала. Он приказал проходить, и я пошла. Тут эта тетка вылетела, как заорет: «Ты Власьева»?
– Я спросила: «Ты от Власьева?» – возмутилась Софья Петровна.
– Честно говоря, я удивилась, – как ни в чем не бывало неслась я дальше, – ну откуда, думаю, тут моя фамилия известна…
– Ты Власьева? – прервал меня Арсений Георгиевич.
– Совершенно верно. Именно Власьева Маша, Мария Ивановна.
Повисло молчание, потом румяный ласково улыбнулся:
– Зачем же ты, Машенька, в ворота звонила? Что тебя сюда занесло?
– Работу ищу, хожу, толкаюсь по разным местам, образования никакого, восемь классов всего…
– Восемь классов, говоришь, – побарабанил Арсений Георгиевич пальцами по подлокотнику, – нехорошо это, учиться надо было.
– Что с ней делать? – спросила Софья Петровна.
– В подвал отведите, – с улыбкой велел мужик, – пусть посидит ночку, а утром Константин Георгиевич подъедет. Ступай, Машенька, по-хорошему, сделай одолжение, иди сама ножками, а то, не ровен час, Леша разозлится, он у нас юноша горячий… Да иди, иди, не бойся, не тронет он тебя.
Хмурый парень молча довел меня до железной двери подвала и загремел замком.
– Пить хочу, – сказала я, пытаясь оттянуть момент посадки, – просто жуть!
– Там напьешься, – буркнул Леша и впихнул меня в подвал. За спиной залязгал замок. Я огляделась. Что ж, меня поместили во вполне комфортабельные условия и даже не обыскали. Подвал отнюдь не походил на сырую нору, где хлюпает под ногами вода, а на полусгнившем деревянном топчане спокойно резвятся крысы. Нет, это была прачечная. Вдоль стен стояло штук десять стиральных машин. Половина из них работала, через стеклянные окошки было видно, как внутри крутится белье. И воды тут было в изобилии. В углу имелось сразу три раковины. Умереть от жажды здесь было проблематично. Да и выспаться можно было вполне нормально, если не побрезговать, вытащить из огромных корзин грязные пододеяльники и простыни. Но я отвергла эту мысль. Спать никак нельзя, следует придумать, как отсюда вырваться.
Под потолком виднелось незарешеченное окно. Я взяла стоящую посередине подвала табуретку, отнесла ее к одной из машин, залезла на агрегат и посмотрела на волю. Решеток, как я уже говорила, никаких, стекло разбить – дело плевое, только не думайте, что румяный и улыбчивый Арсений Георгиевич поместил пленницу в такое место, откуда убежать, как конфетку съесть. Вовсе нет. Окошко было, только оно напоминало по размеру бойницу. Максимум, что я сумела бы протиснуть в него, это руку.
Я с тоской смотрела на столь близкую, но недосягаемую свободу. Окошко выходило в квадратный внутренний дворик, в глубине которого виднелись крохотные домики, более всего похожие на сарайчики, но не деревянные, а каменные. Неожиданно в торце одного открылась дверца, и появились два парня, тащившие третьего. Я чуть не заорала. Между плечистыми мужиками, одетыми в черные рубашки и брюки, висел… Саша. Тот самый, который, получив от меня в долг пять тысяч долларов, должен был отказаться от операции. Судя по внешнему виду, парня долго и со знанием дела били. Лицо его, хоть и узнаваемое с первого взгляда, было покрыто кровоподтеками. Голову он, правда, держал прямо, но ноги не слушались чеченского ветерана, и охранники буквально несли его на себе. Впрочем, далеко они не ушли, открыли в соседнем домике дверь и впихнули туда несопротивлявшегося Сашу. Я слезла с машины и села на табуретку. Очень хотелось курить, но сигареты остались в сумочке, а она лежит в машине. Машина! Мне стало совсем нехорошо. Судя по тому, как выглядит бедный Саша, хозяева агентства «Взгляд» шутить не намерены, интересно, когда они догадаются, что старенькая «копейка», припаркованная у ворот, принадлежит женщине, засунутой в подвал? Думаю, очень скоро, если уже не обследовали «Жигули», а там лежат водительские права и паспорт, естественно, не на имя Власьевой Марии Ивановны.
Мне стало совсем нехорошо. Завтра с утра, как, мило улыбаясь, сообщил Арсений Георгиевич, сюда явится Константин Георгиевич и со мной станут разбираться. Ох, думается, ничего приятного из этой разборки не получится, во всяком случае для меня. Надо выбираться отсюда поскорей. Но как?
Внезапно взгляд упал на одну из стиральных машин, ручка переключения программ стояла на цифре «2», и было слышно, как агрегат с шумом набирает в себя воду. Да, а у меня дома стоит сломанная «Канди» с баком, полным белья, интересно, Капа догадается, что следует позвать мастера?
Вдруг в голову пришло решение. Я ринулась к машине и принялась открывать дверцу. Умный автомат, мигом прекратив стирку, начал сопротивляться, но я оказалась сильней, и в какой-то момент дверка распахнулась. Горячая, мыльная вода потоком хлынула на пол. Я закрыла машину и принялась изо всех сил стучать в дверь и кричать:
– Эй, кто-нибудь!
– Что орешь? – раздался недовольный голос, и в подвал заглянул мужик, тот самый Жека, который увел меня с кухни.
– Вот, – ткнула я пальцем в лужу на полу, – машина в разнос пошла, воду набирает и на пол выливает, скоро все затопит…
– Твою мать, – достаточно беззлобно выругался Жека, оглядывая море пены, – чего же они все время ломаются, а еще импортная техника! Застебался чинить!
Продолжая мирно ворчать, он принес из коридора чемоданчик с инструментами и принялся, насвистывая, отвинчивать от машины боковую стенку. Дверь в подвал он закрыл. Я приблизилась к мастеру. Очевидно, крупный, спортивного сложения парень не ожидал ничего плохого от хрупкой тетки не самого молодого возраста. Жека не стал делать мне замечаний и орать: стой в углу, носом к стене.
Может, он беспечен от природы, а может, выполняет во «Взгляде» техническую работу, на посылках, что-то типа: принеси, подай, почини.
Я наклонилась над чемоданчиком и засюсюкала:
– Ой, какие инструментики хорошенькие, с красными ручечками…
– Импортные, – вполне миролюбиво пояснил Жека, – у них завсегда все красивее выглядит.
– Ой, – взвизгнула я, – мама!
– Ну что там еще, – недовольно спросил парень.
– Крыса!!!
– Где?
– Вон в углу.
Жека повернул голову в указанном направлении.
– Ну придумала, нет там ничего.
– Вон!!!
– Не вижу.
– А ты присядь!
Парень преспокойно сел на корточки и пробубнил:
– Ну и где?
В тот же миг я засунула руку за пазуху, вытащила баллончик и выпустила в лицо парню едкую струю. Жека, не издав ни звука, кулем рухнул на пол, прямо в мыльную лужу.
Испытывая легкие угрызения совести, все-таки парень не сделал мне ничего плохого, даже весьма миролюбиво разговаривал, я вытащила у него из кармана ключи, заперла подвал и побежала по коридору, который, извиваясь под разными углами, казался бесконечным. То, что я пошла не в ту сторону и, вместо того, чтобы приближаться к выходу, удаляюсь от него, стало понятно на третьем повороте.
Внутри дом сильно напоминал гостиницу, двери, двери, двери. Я решила идти назад, но тут одна из створок распахнулась, вышла яркая брюнетка в красном брючном костюме и поинтересовалась:
– Вы кто?
Я молчала.
– Новенькая, да? – щебетала девушка, быстро приближаясь ко мне. – Сегодня поступила?
Я закрыла глаза. Все. Финита ля комедия, сейчас эта дура заорет, прибежит охрана, в подвале найдут бездыханного Жеку…
– Ой, – тихо сказала брюнетка, – Лампа, ты-то как здесь оказалась.
Я подняла веки.
– Не узнаешь, – шептала девушка, – смотри внимательней.
Я уставилась на незнакомку и чуть не завизжала от радости. Передо мной в парике и с вульгарно накрашенным лицом стояла Федора.
В глубине коридора послышались шаги.
– Давай сюда, – скомандовала Федька и впихнула меня в одну из комнат. Я плюхнулась в кресло, покрытое накидкой, и прошептала:
– Дай воды.
Тут раздался стук в дверь. Без лишних слов Федька показала пальцем в сторону кровати, я подняла свисавшее до полу покрывало и шмыгнула под софу. Стук повторился:
– Сейчас! – крикнула Федька.
– Спала, что ли, Ляля? – раздался голос.
– Нет, Арсений Георгиевич, извините, английский учила, наушники нацепила.
– Молодец, старайся. В три занятия начнутся.
– А я уже слова зазубрила.
– Так и сидишь все утро одна?
– Да, – печально ответила Федька, – моя группа сегодня зачет сдает, вот все и зубрят.
– Никто к тебе не заходил?
– Лена погулять предлагала, только не захотела я, надо хорошо текст сдать, чтобы вы мне потом отличное место работы нашли.
– Умница ты, Лялечка, – одобрил Арсений, – старайся, душенька. У нас для таких, как ты, есть особый курс, еще один, совсем образованной станешь!
– Спасибо, – с жаром воскликнула Федька.
Дверь хлопнула, Федора наклонилась, подняла покрывало.
– А ну вылезай и живо рассказывай, зачем сюда явилась.
