на полицеского. И тогда ты точно Лексе, не поможешь…
Зеленоглазую продержали в комнате для допросов около двух часов, но та так и не произнесла ни слова. Не отвечала ни на один вопрос, да и практически не шевелилась, смотря в одну точку. Правда, медики осмотрели ее и не нашли даже ни одной царапины на ее теле, кровь на ней была чужая.
Хоть девушка была несовершеннолетней, отпустить ее отказались, пока она не ответит на всех их вопросы. Она была последней, кто разговаривал с мисс Гриффин, хоть и не нашли при ней оружия, из которого было произведены выстрелы в грудную клетку. Она первая, да и единственная на сегодняшний день подозреваемая и пока она не заговорит, ее никто не отпустит. Так объяснили Эбигейл Вудс. Тем самым дав понять, что ночь она точно проведет в участке. Завтра ее опять допросят и, если не получится, вызовут психиатров. Встреча с родственниками, тоже была пока запрещена.
Вудс перевели в одиночную камеру, с кроватью. Девушка не спала всю ночь, а просто лежала, она была в остолбиневшем состоянии и трудно было даже догадаться, что с ней творилось, а также какой ад она переживала внутри.
Все же по своим связям, Октавия смогла пробраться в камеру подруги, где-то в середине ночи.
— Лекс, ты спишь? — шепотом проговорила Блейк, дергая тут за плечо. Но девушка не поворачивалась.
Шатенка посмотрела на лицо той и заметила красные глаза, но открытые.
Она все понимала, что у той был шок. Но она должна была помочь Вудс, даже если это было в последний раз. В данный момент, это было сделано ради Кларк… в память о Кларк… Он должна помочь Лексе, блондинка бы не хотела, чтобы та села в тюрьму, из-за того, что даже не делала. И хоть весь белый свет будет утверждать, что зеленоглазая виновата, Блейк встанет на ее сторону. Нет, не потому что она ее охрана и должна защищать везде, а потому что она была свидетелем всех романтических отношений между девушками. За что убивать свое счастье? Чтобы потом быть несчастным? Любовь не убивают, даже если она в некоторых случаях приносит боль.
— Ладно, не хочешь говорить, значит слушай. Тебя обвиняют в убийстве Кларк… И, даже если не найдут оружие, тебя могут посадить. Ты — единственная подозреваемая у полиции, и если ты будешь молчать — ты сядешь. Думаю, Кларк бы этого не хотела… А я больше не могу тебя охранять, это моя последняя помощь… Сейчас я нужна компании «Скайкру», как и Белл, как и все приближенные Кларк. Что бы ее не расстащили на кусочки, хотя бы какое-то время. За тебя мать волнуется, Лекс… Она уже немолодая, пойми это. Завтра у тебя будет повторный допрос и ради Кларк, расскажи им все, что знаешь… Пускай они найдут настоящего убийцу, чтобы он не остался безнаказанным… Ради Кларк, прошу…
Шатенка провела по спутанным, волнистым волосам и покинула камеру.
Теперь все зависило только от зеленоглазой, которая замкнулась и ушла в себя. Говорят в психиатрии, есть такой синдром. Когда после перенесенного стресса, человек уходит в себя, в свой внутренний мир. Не разговаривает ни с кем, не пьет, не ест, не спит, не двигается — подобие трупа… Так и случилось с Лексой Вудс, и не факт, что что-то или кто-то сможет вывести ее из такого состояния…
— Итак, мисс Вудс вы будете отвечать на наши вопросы? Вы должны прекрасно понимать, что вас могут посадить и…
Было раннее утро, когда брюнетку вновь привели и начали допрашивать, но она молчала, как и вчера.
Дверь допросной распахнулась и зашел старше званием полицейский.
— Мистер Тейлор, могу я поговорить с мисс Вудс, наедине?
— Да, конечно, мистер Кейн. Но девушка, как мне кажется, невминяемая…
— Я разберусь… — когда дверь захлопнулась за коллегой, Маркус продолжил, протягивая бархатную коробочку девушке, скользя ею по железному столу: — Лекса, это просила передать тебе твоя мама…
33
— Лекса, это просила передать тебе твоя мама…
Зеленые глаза все-таки ожили, замечая красный бархат и вспоминая, что она так не увидела «начинку». Ее рука машинально поднялась в воздухе и потянулась к вещице, к своей вещице. Но тут коробку резко отдернули назад, что тоненькая ручка приземлилась на ледяной стол.
Она вздрогнула, и слезы брызнули из ее глаз. Ей хотелось закричать: Это мое! Отдайте! Вы не имеет на нее никакого права…, но все же своего рта она так и не смогла раскрыть.
— Лекса, я тебе отдам это, если ты ответишь на несколько вопросов… Что там? Кольцо?
Брюнетка не отвечала и не сводила своих глаз с «обручального» бархата. Мужчина вздохнул и вновь протянул коробку девушке, положив ее на стол, убирая свою руку.
— Это Кларк Гриффин тебе ее подарила?
Вудс долго смотрела на стол и потом медленно, осторожно протянула свою руку, боясь, что ее опять обманут и не отдадут… Но полицейский лишь выжидал, ждал ответов, не шевелясь. Она резко схватила коробку, прижимая ее к себе, к своей груди, как будто это ее сердце, как будто это самое ценное, родное, что у нее осталось… Оно так и было.
— Лекс, ответь, это вещь Кларк? Она хотела жениться на тебе? Мы уже знаем, что она была нетрадиционной ориентации. — мужчина не давил, но он как будто чувствовал, что это юная девчушка невиновна.
Зеленоглазая кивнула головой, опуская свои руки и коробочку себе на колени, но также крепко ее держала. Чувствуя коробку у себя, она как будто очнулась из своего забытья.
Маркус слегка обрадовался ответу, хоть и невербальному.
— Хорошо. А теперь ты можешь мне рассказать, что случилось вчера на лоджии? Кто убил Кларк? И я уверен, что такой любящий человек, как ты, не мог этого сделать. Помоги нам наказать убийцу, засадить его за решетку, на всю оставшуюся жизнь… Только ты можешь это сделать.
Брюнетка шумно выдохнула, ей показалось, что она только что задышала, а до этого совсем не «закачивала» воздух в свои легкие.
Вспоминая слова Октавии, потому что они ей напоминали слова
