Тачанку арендовать не удалось, однако по пути встретилось много не менее интересных вещей. Казалось, что город или готовится к длительной осаде, или совсем недавно ее выдержал. Окошки попадавшихся по дороге ларьков были забраны железными прутьями. Это никого, кроме француженки, не удивило. Более странным показалось то, что к окнам всех домов от первого до последнего этажа были приварены крепкие решетки. И уж совсем непонятно было, зачем такие же решетки, но только сваренные в клетки, окружают самые обыкновенные светофоры. Впрочем, назвать их обыкновенными было бы не совсем верно: они располагались на столбах высотой не ниже пяти метров.
Свернули на улицу Розы Люксембург и прошли мимо автостоянки. Здесь гости города убедились, что Кабан был не единственным местным жителем, которому нравилось украшать номерные знаки своим именем. Компанию ему составляли владельцы очень похожих джипов «Илюша Муромский» и «Саша Менингит».
— Грамотный народ! — покачал головой Бабст. — Я вот слово «менингит» научился писать, только когда сам этим делом переболел.
— Без шапки ходил? — сочувственно спросила княжна.
Костя знал, что менингит происходит не от шапки, а от вируса, но голос Веры был так нежен, что он не стал возражать и только пробормотал:
— Не... Последствия свинки...
Разговор об орфографии и болезнях прервал Пашин вопль:
— Гниды! Гниды! И сюда добрались!
Уперев руки в боки и грозно покачиваясь с пятки на носок, Живой стоял напротив рекламной тумбы с большим плакатом, на котором было что-то написано белым по черному. Княжна подошла ближе и прочитала вслух:
— «У моей собаки даже блохи из Лондона. Дуня Уайльд. Сказано на Понт.ру». Непонятно... Понт — это мост, да?
Паша ухмыльнулся:
— Это у вас во Франции понт — это мост. А у нас — это состояние души. «Понт.ру» — навороченный журнал для высшего света, типа закрытого клуба. Видимо, кто-то из местного начальства интересуется, как туда попасть, и потому наводит тут понты через Волгу.
Буквально через сто метров путешественникам встретился еще один билборд с рекламой, на этот раз уже местного производства. На огромной фотографии была запечатлена река Волга с торчащей из воды знаменитой Калязинской колокольней. С помощью фотошопа к затопленной достопримечательности был проложен мост в виде свернутого в трубочку глянцевого журнала. По мосту ехал джип, очень похожий на три уже встретившихся этим утром. Слоган под картинкой гласил:
ЛУЧШИЙ ПОНТ ЧЕРЕЗ ВОЛГУ
Бабст потряс головой, пытаясь стряхнуть наваждение, а потом обернулся к Паше:
— Ты же это только что сказал! Про понты через Волгу.
Живой кивнул и с грустью в голосе произнес:
— Никогда не пейте с маркетологами, если из вас прут идеи. Сопрут — и не заметишь.
— А я тебя, болтуна, еще хотел к себе в креативщики взять, — огорчился Савицкий. — А про блох из Лондона — тоже твое?
— Нет, это Пупырыш у кого-то другого украл. Блохи — не моя стихия, я больше по блогам.
— А кто такой Пупырыш? — поинтересовалась Вера, сделав ударение на последнем слоге.
— Главный маркетолог этой понтодельни и мой близкий друг, — гордо ответил Паша. —Хочешь познакомлю?
— Фи! — княжна фыркнула, как настоящая Мэри Поппинс. — Ну и друзья у тебя... Ладно, хватит болтать. Давайте выбирать кафе! Я хочу уже два круассана.
Однако осажденный Краснопырьевск не спешил угостить парижанку привычной для нее пищей. Французские кондитерские на центральных улицах отсутствовали. Не наблюдалось здесь и кофеен с бесплатным вайфаем, любезных сердцу Паши Живого. Не было даже заведений, хотя бы отдаленно напоминавших питерскую рюмочную, куда охотно заглянул бы притомившийся после своего ежевечернего эксперимента Костя Бабст. Вместо всего этого краснопырьевцам и гостям города наперебой предлагали свои услуги блинные, шаурмовые и чебуречные. Встречались и дорогие рестораны, еще закрытые в эти утренние часы. Рестораны выглядели весьма экзотично: в их оформлении господствовал кинематографически-ностальгический стиль. Самое большое впечатление на приезжих произвела итальянская траттория в конце улицы Розы Люксембург. Заведение называлось “Tutti Bratelli", и его витрину украшал портрет Майкла Корлеоне. Грозный сицилиец глубоко задумался, подперев щеку кольтом 45-го калибра. Из витрины расположенного напротив ресторана “Hop Stop" в Майкла целился Джон Диллинджер, сжимавший в руках автомат Томпсона.
Осторожно пройдя между двух великих гангстеров, участники экспедиции вышли на центральную площадь и толкнули дверь самого скромного кафе, не относящегося к разряду чебуречных, — «Однажды в Краснопырьевске».
Народу здесь не было совсем, а интерьер оказался выдержан в спартанском стиле позднесоветского минимализма. Все напоминало тысячи подобных заведений, и только одна необычная деталь сразу бросалась в глаза: укрепленный над стойкой бара телевизор был заключен точно в такую же клетку, как светофоры на улицах.
— Пьер, зачем они все решетируют? — спросила Вера, подходя к столику у окна. — Это чтобы не украли или чтобы не разбили?
Петр Алексеевич хотел подать ей красный пластиковый стул, однако тот оказался привинчен к полу.
— Да ты не волнуйся, сестренка, — успокаивающим тоном сказал он. — Наверное, просто так, на всякий случай. А может, темнокожая диаспора пошаливает, как у вас...
— А это что?! — воскликнул Паша, указывая на напечатанное крупными буквами объявление, висевшее возле стойки:
БРАТВА!
НЕ СТРЕЛЯЙТЕ ДРУГ В ДРУГА И В ТЕЛЕВИЗОР!
БЛАГОДАРЮ ЗА СОТРУДНИЧЕСТВО,
ВАШ М.И.ЛИХОДУМОВ.
Под объявлением стояла замысловатая подпись и размытая печать.
— Н-да... — промычал Бабст. — А выпить все-таки надо. Эй, девушка!
Официантка с заспанным лицом принесла меню и встала поодаль, с любопытством оглядывая приезжих.
— Небритый гусь... — прочитал вслух Савицкий. — Ассортимент непривычный.
— А прайс дружелюбный, — попытался развеять общее мрачное настроение Паша.
Костя тоже ознакомился с меню:
— Водка от тринадцати рублей, несмертельная от двадцати, четыре вида бутербродов, туалет пять рублей. Все нормально, — заключил он.
— Я возьму вот эту булочку и кофе, — решила княжна.
— А я свинину по-краснопырьевски, — сказал Петр Алексеевич. — Надо ознакомиться с местной кухней.
Паша, остановивший было палец на небритом гусе, в последний момент спасовал и заказал мусс, кекс и «латте с молоком».
— Ну а мне ты поняла, чего надо, — обратился Бабст к официантке. — Вот и вот.
Девушка кивнула.
— Еще что-нибудь?
— Еще ответьте, пожалуйста, на вопрос, — сказал Паша. — Нас тут не убьют до смерти?
— Да что вы! У нас самое уютное и безопасное место во всем городе. Сам Михал Иваныч заходит после работы. С тех пор как его выбрали, ни разу стрельбы не было.
— А драки?
— Ну, подерутся иногда, — пожала плечами работница питания. — За что-то же они деньги платят. Значит, больше ничего не будете брать?
После ухода официантки посетители некоторое время молчали.
— В гостинице тоже решетки, — сказал наконец Костя, чтобы прервать паузу.
— Ты про этот парадиз? — встрепенулась княжна. — Послушай, Пьер, я еще никогда такого не видела, клянусь, даже в экваториальной Африке! И кто им только дал три звезды?! Я решительно отказываюсь жить в этой помойке! Стоматологи рекомендуют держать зубную щетку на расстоянии не меньше двух метров от унитаза. Но от такого унитаза, как там, ее надо держать в двух километрах. Знаете, что на нем написано? Вот, смотрите, я сфотографировала: «До 25 июня на унитаз не садиться. Может упасть!» А рядом на стене очень длинное ругательство. Видимо, осталось от предыдущего клиента.
— Дай-ка, дай-ка посмотреть! — оживился Бабст. Он взял фотоаппарат из рук княжны, вздрогнув от случайного прикосновения ее пальцев, увеличил снимок и стал прокручивать его слева направо. — Ух ты, загнуто-то как!.. Вот сукин сын!.. Ох, молодец!.. И что интересно — совершенно грамотно написано, даже все запятые на месте.
— Кстати, вы заметили, что по всему городу нарисованы вполне читабельные и очень грамотные граффити? — спросил Петр Алексеевич.
— Да, я даже одно сняла на память, — отозвалась княжна. — Костя, отдай, хватит! Вот, смотрите. Это на Дворянской: «Кипяченые сосут». Это русская эротика, да?
— Ага! — подхватил Паша. — Вот у меня была одна знакомая...
Однако договорить он не смог: Бабст пихнул его локтем под дых и показал за окно:
— Смотри, какой памятник странный!
Посреди площади возвышалась какая-то сложная конструкция с перекладиной, но разглядеть ее отсюда было трудно.
— Ну ладно, с памятниками потом разберемся, — сказал Савицкий. — Надо разработать план действий. С чего начнем? Наша конечная цель — это Вакхова трава. Где ее искать? Какие будут соображения?
