– Дайте с тмином, – решительно сказала я, обозлившись на себя.
Ну что со мной сегодня происходит, а?
Сунув батон в пакет, я поторопилась опять перейти дорогу. Внимательно посмотрев по сторонам и не обнаружив ни одного автомобиля, я ступила на проезжую часть. Около меня ковыляла девица в мини-юбке, обутая в элегантные босоножки на тонюсенькой шпильке. Шагая рядом, будто пара послушных школьниц, мы оказались на середине дороги, и тут, словно привидение, материализовавшись ниоткуда, возникла машина. Я даже не могу сказать вам, какого цвета она была, просто поняла, что летящий автомобиль, за рулем которого небось восседает совершенно пьяный человек, сейчас собьет меня.
Дальнейшее происходило словно в американском боевике. Только будто у телевизора, демонстрировавшего ленту, кто-то выключил звук. В полной тишине я увидела надвигающуюся махину, почувствовала идущий от разогретого мотора жар и в полном ужасе бросилась в сторону. Девушка, шагавшая около меня, тоже ощутила опасность. Прижимая к груди пакет с хлебом, я шарахнулась влево, потом понеслась вперед, отчего-то петляя, словно заяц. Ноги работали на автопилоте, голова совершенно не участвовала в процессе…
Вдруг включился звук. В уши полетели визг, вопли:
– Сбили!
– Номер запишите.
– Уехал, сволочь!
Тяжело дыша, я навалилась на какого-то потного мужика в желтой футболке.
– Тише, тише, – бормотал он, обнимая меня.
– Я жива?
– Да, тебе повезло, – начал успокаивать меня незнакомец, – бегаешь быстро, и хорошо, что не выпендриваешься.
– Ты о чем? – еле дыша от пережитого стресса, поинтересовалась я.
– Бабы – дуры, – в сердцах воскликнул мужик, – напялят на ноги ходули, и каюк! Ты-то в кроссовках драпанула сайгаком, а та попыталась побежать, да споткнулась. И вон чего вышло.
Я машинально оглянулась. На проезжей части, вывернув самым диким образом обнаженные руки, лежала девушка. Первое, что бросилось мне в глаза, были ее изящные голые ступни. Босоножки, модные, элегантные, состоящие из пары ремешков и шпилек, были разбросаны по мостовой. Из-под спутанных белокурых волос несчастной растекалось темно-бордовое пятно.
– Зацепилась каблуком о выбоину, – без остановки говорил тип в желтой футболке, – упала, а этот урод по ней проехал. Надела бы туфли попроще или кроссовки, как ты, и спаслась бы!
Мои ноги начали медленно подгибаться в коленях, в памяти всплыла картина: вот стою в прихожей и мучаюсь, что нацепить на ноги… От какой ерунды иногда зависит жизнь человека!
– Ты не уходи, – велел мужчина, – ща милиция приедет, свидетелем будешь.
Мой мозг мигом осознал опасность. Нет уж, женщине без паспорта, сбежавшей из психушки, нельзя встречаться с представителями власти.
– Эй, куда, – заорал мужчина, – постой!
– В аптеку загляну, – спокойно ответила я, – куплю себе валерьянки.
– Давай тебя провожу, – не успокаивался зануда.
– Спасибо, не надо, – быстро ответила я и метнулась во двор.
Рассказать о произошедшем Рите я не успела. Едва вошла в квартиру, как певица налетела на меня.
– Давай собирайся, опаздываем.
– А поесть?
– Некогда, ты два часа ходила!
– Понимаешь, такое случилось…
– Потом потрепемся, – перебила меня Рита, – черепаха! Бери хлеб с собой, перед концертом погрызем, хоть я и не могу на полный желудок работать, но ведь не помирать же с голоду.
Спустя час мы оказались за кулисами, и началась обычная круговерть. Кто за кем выступает, звук, свет, грим… Надо сказать, что к сегодняшнему дню все обитатели кулис давно поняли, что роль Глафиры исполняет Рита, все заглядывавшие в нашу раздевалку называли певицу настоящим именем. Но никого такое положение вещей не смутило. Свин свято верил в то, что глупая публика ни в чем не разобралась, хотя он ввел в репертуар Глафиры новые песни, спетые Ритой. Надо сказать, что моя нынешняя хозяйка – явно талантливый человек. Она обладает хорошим голосом и обязательно пробьется на вершину.
– Так, – озабоченно воскликнул Свин, входя в комнату, – ты готова?!
– Угу, – кивнула Рита и схватила батон. – Жрать хочу!
– Помаду слижешь, – заботливо предупредила я.
– Ну и фиг бы с ней, заново покрашусь, – ответила певица и запихнула в рот огромный кусок булки. – Боже, как вкусно. Чем она посыпана?
– Тмином.
– Восхитительно!
– Неужели никогда его не пробовала?
– Нет, – покачивала головой Рита, – не приходилось.
– Она слаще морковки ничего не жрала, – заржал Ванька, – дай мне!
– Нет, сама съем.
– Весь батон?
– И чего?
– Во дает, – восхитился Ванька, – просто прорва!
– Да иди ты, – огрызнулась Рита, жадно жуя хлеб, – я перекусить не успела.
– Пойду с распорядителем побалакаю, – прокряхтел Свин и испарился.
– А почему его с нами давно не было? – спросила я, имея в виду продюсера.
– Зафигом ему с актерами таскаться, – пожал плечами Костик, – Свинушка сейчас новый проект запускает, гениальный.
– Точняк, – подхватил Ванька, – три мальчика, здорово сделано.
– Хорошо поют? – поинтересовалась я.
– А как все, – махнул рукой Ванька, – два притопа, три взвизга: «Я пришел, ты ушла, я любил, а ты нет… ля… ля… ля… у… у… у…»
– Что же тут гениального?
– Все, – захихикал Ванька. – Сколько раз я тебе объяснял: не в песнях дело! Мальчишек Свин потрясно подобрал. Один беленький, курносенький, голубоглазенький, другой брюнет, смуглый, третий ни то ни се, русый. На любой вкус. Девки визжать будут, им такие пряники нравятся.
– Идешь после «Лисичек», – сообщил Свин, возвращаясь, – собирайся потихоньку. Ой, что с тобой?
Я обернулась. Лицо Риты было покрыто красными пятнами.
– Что случилось? – напрягся Ванька.
– Э… э… – закашлялась Рита, потом просипела. – У меня голос пропал, кашель налетел и сопли текут… мне плохо!
С этими словами она закрыла глаза и затряслась в ознобе.
Я бросилась к певице.
– Кажется, у нее температура поднимается.
Ванька вскочил.
– Тут Василий выступать должен, я видел его в коридоре, он же врачом на «Скорой» работал.
– Зови Васю сюда! – нервно воскликнул Свин.
– На приступ аллергии похоже, – озабоченно сказал Василий, осмотрев Риту, – вот на бумажке я написал название, гоните живо в аптеку, а вообще-то, «Скорую» зовите, может отек Квинке начаться. Она что ела или пила?
– Ничего, – ответил Свин, – хлеб просто.
– Марку сигарет, может, сменила или духи другие приобрела?
Свин посмотрел на меня.
– Вроде нет, – промямлила я и вдруг сообразила: – Тмин! Батон был им щедро обсыпан. Рита никогда до сего момента эту пряность не пробовала. От тмина может аллергия начаться?
– От чего угодно золотуха бывает, – сказал Василий.
– Вот, – влетел в гримерку запыхавшийся Ванька, – хорошо, ларек у входа стоит, а в аптеке провизорша фанатка, так бы не дала.
Вася ловко сделал укол, Рита, закрыв глаза, лежала на диване.
– Ну, ну, – захлопотал Свин, – ща получшеет. Споешь – и домой, баиньки.
– Глупость не пори, – перебил его Василий, – ее прямо сейчас в клинику везти надо.
– А выступление?
– Офигел? Ей не встать, и голос пропал, один сип.
– Так под фонограмму же, – пытался добиться своего Свин, – надо просто попрыгать, рот поразевать.
– Ты долдон, – вышел из себя Вася, – идиот! Девка загнется, ее к врачу тащить нужно, вызывайте медиков. Впрочем, я сам позвоню.
Высказавшись, он ушел. Свин в растерянности глянул на Риту.
– Кисонька, – непривычно ласковым голосом произнес он, – совсем не можешь работать? Попробуй, вдруг получится.
Рита не отвечала, лежала, тяжело дыша.
– Отвянь от нее! – рявкнул Ванька и схватил мобильный: – Алло, «Скорая». У нас тут женщине плохо.
– Ужасно, ужасно! – заметался по гримерке Свин.
Я решила утешить его:
– Ничего, Глафира выздоровеет, не переживай так.
– Да куда она денется! – заорал Свин. – А вот что с концертом будет! Такой нечасто бывает. День рождения одного из самых рейтинговых телеканалов! Журналистов пруд пруди, камер и магнитофонов море, запись идет. Потом передачу станут безостановочно крутить. Такой пиар! Бесплатный! Все есть! А Глафиры не будет. Катастрофа, жуть, мрак…
– Нацепи на себя парик, – гаркнул Костик, – и прикинься Глафирой, все равно фонограмма пойдет. Попрыгай, потряси окороками, авось сойдешь за звезду!
Свин замер. Его маленькие злые глазки стали невозможно большими, потом они начали медленно вываливаться из орбит. Я испугалась, что обозленный продюсер сейчас растопчет не в добрый час пошутившего музыканта, и сказала:
– Свин, хочешь чаю? Хорошо успокаивает.
Издав вопль раненого носорога, Семен кинулся на меня. Я хотела юркнуть за дверь, но не успела. Короткие толстые пальцы продюсера вцепились в мою майку, потянули ее вверх.
