Снова воцарилась тишина, прерываемая только тяжелым дыханием взволнованной женщины. Наконец Зина каким-то тусклым, совершенно безжизненным голосом ответила:
– Слушай, я знаю, что тебе известна правда. Ну вспомни, кто из тебя, мента неотесанного, директора галереи сделал. Ведь Шишкина от Ван Гога не отличал! Кто тебя в люди вывел… Я и только я! Долг платежом красен, Ленечка…
В повисшей тишине раздались странные булькающие звуки – Зюка надрывно плакала.
– Знаю, – всхлипывала она, – я все знаю про твою патологическую жадность. Надеешься с убийцы барыши поиметь, шантажировать собрался! Но мне известно, что ты на всех досье собрал, ментяра! И ты точно, абсолютно точно в курсе, кто убил Жанку! Спаси меня Леня, а я…
Раздался щелчок, в диктофоне кончилась пленка. Я осталась сидеть на диване. Леня – это Дубовский, и Зюка предполагает, что ему известно имя убийцы. Как поступить?
От волнения я забегала по комнате, налетая на мебель. Минут через десять дрожь улеглась, и мозг смог спокойно оценить ситуацию. Так, любое несоответствие в показаниях свидетелей лишний шанс для Ани. Завтра же выясню у Надюши, оставалась ли она хоть две минуты одна в кабинете Гребнева, а потом отправлюсь к Дубовскому, суну ему под нос запись и посмотрю, как перекосится его безукоризненно выбритая морда.
Надюше я позвонила, лишь только протрещал будильник – без пятнадцати восемь, но трубку никто не снимал. Либо она уже ушла, либо отключила телефон на ночь, чтобы спать спокойно.
К «Алиби» я прибежала минут за двадцать до начала работы и спряталась в подъезде дома напротив. Улица, которая ведет к метро, абсолютно прямая, и я увижу спешащую к месту службы Надюшу издали. Минуты текли томительно, постепенно в переулке стали появляться люди, они быстрым шагом подходили к двери с табличкой «Агентство «Алиби» и исчезали внутри, но Надюши все не было. От нетерпения я переминалась с ноги на ногу, удивляясь, куда могла подеваться девушка.
Вдруг у двери, с которой я не спускала глаз, притормозила красивая иномарка. Из ее недр вышел мужчина. Я сразу узнала его – противный господин Федорчук, истинный владелец агентства, тот самый, кто выгнал всех сотрудников, нанятых покойным Гребневым, дав им минимальное количество денег.
Одетый в роскошное пальто Федорчук открыл заднюю дверь «Мерседеса» и помог выбраться даме. Я разинула от удивления рот. Женщина, облаченная в восхитительную леопардовую шубку, нежно взявшая владельца агентства под руку, была… Валерия Корчагина. Глядя, как парочка исчезает в подъезде, я прищелкнула языком. Ну и дела! Интересно, что связывает несчастную Леру и этого паука? В свете того, что я знаю о ее заболевании, вряд ли это любовные отношения. Да и мерзкий Федорчук скорей всего давно справил шестидесятипятилетие… Хотя знавала я парочки, где разница в возрасте была еще больше, подумаешь, каких-нибудь тридцать лет…
Не успела я прийти в себя, как на пороге агентства мелькнула тоненькая фигурка в ярко-красной беретке. Уже через секунду после того, как девушка исчезла внутри, я поняла, что это Наденька. От злости я топнула ногой так, что заломило коленку. Ну и что теперь делать? Придется ждать, пока Валерия вместе со своим кавалером покинут здание.
Вы не поверите, они провели там целых два часа. Я просто обалдела от стояния возле входной двери подъезда, к тому же местные мамаши потянулись на прогулку со своими малышами, и все как одна окидывали меня брезгливыми взглядами. Одна даже заявила:
– Нечего здесь туалет устраивать, идите к метро, там за копейки пописаете!
Я не стала ругаться с наглой особой, а поднялась на второй этаж и села на подоконник. Пусть думают, что поджидаю кого-нибудь из жильцов.
Наконец в полдвенадцатого парочка вновь села в «Мерседес» и была такова. Cгорая от нетерпения, я влетела в «Алиби», добежала до приемной и с порога задала вопрос:
– Надежда, только не ври! Немедленно рассказывай, кто заходил к Сене Гребневу в тот жуткий день? Кто оставался в его кабинете один и почему ты пустила его туда?
Надюша растерянно моргала глазами, подыскивая ответ на столь резко поставленный вопрос. Наконец она решилась и проблеяла:
– Я никогда не пускаю в кабинет посторонних одних. А свои не лезли в кабинет в отсутствие хозяина, твердо соблюдая бюрократическое правило – если комната пуста, не следует в нее заходить.
– Врешь, – шипела я, – вспоминай немедленно! И потом, какого черта ты наговорила в милиции, будто Анна Ремешкова оставалась в Сенином кабинете одна! Неужели ты бы ее оставила, а?
Надюша пошла неровными пятнами и начала выкручиваться:
– Ну, она сама влетела, словно фурия, оттолкнула меня – и в кабинет. Плюхнулась в кресло и заявила: «Меня отсюда не выгонишь». Сеня как раз в туалет вышел. Ну не драться же! Она здоровенная баба, мне с такой ни за что не справиться!
Я внимательно наблюдала за ее дергающимся лицом. Ох, что-то здесь явно не так. Конечно, идти врукопашную с более чем стокилограммовой Анной абсолютно бессмысленно, с тем же успехом можно пытаться бороться с разъяренным носорогом. Но почему Надюша оставила конфликтную клиентку в кабинете одну? Почему сама не осталась в комнате до возвращения Сени?
Но я не успела задать этот вопрос. Дверь кабинета с треском распахнулась, и в проеме вновь возник спортивного вида парень. При виде меня он изобразил искреннюю радость и расплылся в деланой улыбке.
– Вернулись? Надумали воспользоваться нашими услугами?
Ответить в такой ситуации «нет!» было в высшей степени глупо, и мне пришлось кивнуть головой.
– Прошу, – продолжал скалиться он, вталкивая меня в кабинет, – в чем проблема?
Я вздохнула и на ходу придумала историю. Мой муж, блудливый козел, завел себе любовницу, и я хочу застать голубков на месте преступления.
– Нет проблем, – заверил парень.
– Но у меня мало денег, – быстро сказала я, – их хватит только на один день наблюдения.
Парень отложил ручку.
– Ну, боюсь, за столь короткий срок ничего не получится.
– Хорошо, – старательно скрывая радость, сказала я, – нет так нет.
Но начальник не собирался терять даже такого крайне невыгодного клиента.
– Впрочем, можно попробовать, иногда хватает и двух часов. Итак, фамилия, имя, отчество.
– Кого?
– Вашего мужа, конечно!
– Федин Иван Петрович, – быстро нашлась я.
– Где работает?
– Дома, он художник.
– А дама?
Я заколебалась.
– Кто она, знаете?
– Валерия Корчагина, – сама не понимая почему, ляпнула я, – служит в «Искусствфонде».
Взяв деньги за работу, он не стал провожать клиентку в прихожую, я вышла одна. За столом секретарши сидела миловидная женщина лет сорока.
– А где Надюша? – поинтересовалась я.
– Зуб заболел, – спокойно пояснила она, – в поликлинику побежала.
– В какую?
– Не знаю, наверное, в свою.
Что ж, похоже, челюсти у дорогой Наденьки заломило как нельзя вовремя. Потому что, сдается мне, чего-то она недоговаривает. Ладно, попробуем подобраться к проблеме с другой стороны.
У метро я долго искала телефон-автомат, но все время натыкалась на голубенькие будочки туалетов. Конечно, хорошо, что в нашем городе наконец-то цивилизованно пытаются решить проблему «справления» естественных нужд. И ведь на самом деле удобно – заплатил всего четыре рубля и сиди с комфортом. Но я не хочу писать. Мне срочно нужно позвонить. Наконец телефон отыскался, но у меня не было карточки. Проклиная на все корки технический прогресс и с умилением вспоминая те далекие райские времена, когда телефоны-автоматы работали не только от двухкопеечной монеты, но и от простой пуговицы, а особо нервным хватало простого удара кулаком, я уже собралась бежать через проспект к метро, чтобы купить в кассе карточку. Но тут раздался голос:
– Тетенька, вам звонить?
Крохотная, на мой взгляд, пятилетняя девочка глядела снизу вверх наивными голубыми глазами.
– Да, детка.
– Давайте десять рублей, – прошептала малютка и вытащила из кармана карточку, – только недолго.
Я сунула в маленькую цепкую ручонку бумажку и позвонила.
– «Москва-арт», – раздался безукоризненно вежливый женский голос.
– Позовите господина Дубовского.
– Кто его спрашивает?
– Евлампия Романова.
В ухо полилась мелодия, раздражающая и навязчивая.
– Тетенька, – дернула меня за подол девчонка, – давайте еще десять рублей, слишком долго болтаете!
Я полезла за купюрой и тут услышала произнесенное сочным басом:
– Алло!
– Леня, это Лампа, помните меня?
– Тебя невозможно забыть, – хохотнул мужик.
Договорившись с ним о встрече через полчаса, я вытащила карточку и спросила малолетнюю «коммерсантку»:
– И сколько ты в день зарабатываешь?
– По-разному, – ответила она, – иногда и сто рублей получаю. Правда, попадаются порой такие, могут карточку отнять.
