— Нет, нет, вы нам не подходите! — резко и нервно сказал он, оглядывая лжепретендентку. Менеджеру было жарко, капельки пота выступили на загорелом, исчерченном тремя глубокими горизонтальными морщинами лбе. Мужчина был раздражен и недоволен. — Нет, девочки, я вам удивляюсь! Вы что, читать не умеете?!
— Я умею, — не согласилась Лариса, — я хотела…
— Ведь вроде бы все ясно написано, а? Нет, и все равно…
Мужчина возмущенно, почти гневно смотрел на Ларису.
— Я только хотела…
— Хорошо, давайте вместе прочитаем! — Менеджер полез в карман рубашки и вытащил сложенную квадратиком вырезку из газеты. — Смотрите, тут черным по бе… вернее, черным по желтому написано: «Автомойка приглашает энергичных, привлекательных девушек от 18 до 23 лет для мытья машин». Ну? Энергичных! Привлекательных! Де-ву-шек!!! От восемнадцати до двадцати трех!
Во взгляде управляющего ясно читалось, что ни одному из требований Лариса не отвечает.
— Да вы послушайте меня, в конце-то концов! — возмутилась она. — Где найти Олега Данилкина? Он у вас работает автослесарем.
— Так вы не по объявлению? — вмиг подобрел менеджер. — Так бы сразу и сказали. Я решил… Извините. Видели бы вы, кто только не пытается выдать себя за энергичную девушку восемнадцати лет.
— Я не пытаюсь. Так он у вас работает?
— Нет. Вы, наверное, что-то перепутали. Человек с таким именем и фамилией у нас не работает.
— Точно? — упавшим голосом произнесла Лариса. Она подозревала, что услышит подобное, но надежда — пронзительно-чистая и звенящая — жила в ней, и не хотелось ее топтать грубыми армейскими ботинками.
— Естественно, — отмахнулся менеджер. Он внимательно изучал Ларису, присматривался. Я же знаю всех наперечет. Никогда в жизни у нас не работал Олег Данилкин. И ничего похожего. А вам сколько?
— Что?
— Лет сколько?
— Двадцать восемь.
— Ну, ладно. Тоже неплохо. Уговорили. Только надо бы лицо повеселее. Ну и накраситься. Макияж. Причесочку. Давайте, подштукатурьтесь и приходите завтра к восьми. О'кэй?
Лариса бросила на менеджера взгляд, полный нежного удивления.
Вид двери не предвещал ничего хорошего. Ее, несомненно, не раз рубили топором. На месте звонка висели обрывки проводов. Проблема «глазка» была решена с ньютоновской гениальностью — «глазок» являл собой обыкновенную дырку, из которой сквозняком приносило тошнотворный запах вываренных костей, прокуренных стен, затхлой одежды, псины и нищеты. Лариса постучала. И еще раз. И еще два раза ногой.
— Иду-иду! — донесся изнутри довольно бодрый голос, потом — довольно бодрые шаги.
Дверь распахнулась. Собственница бодрого голоса предстала во всей своей миссвселенской красе. Тридцати — пятидесятилетняя дама с элегантно взбитыми волосами, мытыми, должно быть, в третьем веке до нашей эры, с испитым лицом и морщинистой шеей, с великолепным бланшем в полскулы, с жеваным окурком в углу рта. К тому же в ватнике и… почему-то в валенках. Лариса невольно отпрянула. Веселый блеск в глазах дамы и игривая улыбочка говорили о врожденной живости характера или что она уже успела принять на грудь. Не исключено — и первое, и второе одновременно.
— Я вот по какому делу, — начата Лариса, неуверенно переступая порог. — У вас тут прописан Олег Афанасьевич Данилкин? Дом 316, квартира 68, комната 68 а.
Веселая дама, кажется, была рада любому посетителю, так как проявляла признаки внимания и участия — заглядывала Ларисе в глаза, сосредоточенно шевелила губами, повторяя за ней слова.
— Моя комната, — мелко закивала она головой. И не без гордости кивнула на облезлую дверь с выцарапанной ножом или гвоздем цифрой. — Заходите.
— Вы купили ее недавно у Олега Данилкина? — с тоской спросила Лариса. И бесполезно было спрашивать — комната демонстрировала крайнюю степень обжитости. За недолгое время, что прошло после «продажи» Олегом жилья, так загадить территорию было невозможно.
— Я тут давно живу, — обиделась лохматая дама. — И Пуцик со мной. Пуцик-пуцик-пуцик, — зацокала она.
На зов из-под затрапезного топчана выползла крыса. Но не белая, пушистая и с розовым хвостом, а настоящая, серовато-коричневая, толстая, отвратительная. Она уставилась на посетительницу внимательными глазками.
Лариса вскрикнула, дернулась, влетела плечом в косяк. Утлая полочка, приколоченная над косяком, с готовностью обрушилась, повиснув на одном шурупе. С нее слетела пара кастрюль, замызганный том «Капитала» (неужели читали?!), стопка желтых газет. Из рассыпавшихся газет веером прыснули блестящие тараканы. Лариса зажала рот рукой, чтобы не заорать от омерзения. На обитательницу люкс-апартаментов неприятность с полочкой не произвела никакого впечатления. Она только махнула рукой и хихикнула. А крыса с презрением посмотрела на тараканов, на гостью и не спеша исчезла под топчаном.
— Но я ведь видела паспорт! — с отчаянием сказала Лариса. — Его прописку! И он продал эту комнату.
— Бог с вами, душечка, — улыбнулась хозяйка Пуцика. — Я тут живу… Сколько же?.. Лет десять? Да нет, все пятнадцать! В этой комнате.
— Ладно, до свидания, извините за беспокойство!
— Ничего, бывает, — великодушно простила Ларисе учиненный разгром дама.
— А почему вы в ватнике? И валенках? — все-таки спросила Лариса.
— Да не топят, е-мое, — с возмущением откликнулась женщина. — Совсем обнаглели. Куда Лужков смотрит? Середина декабря, и никто не чешется!
— Понятно, — кивнула Лариса. — В самом деле, безобразие.
Жизнь Лизы Виноградовой сияла красками. Не в том смысле, что ее дни и ночи были наполнены безумным каскадом приключений, поездками в Марокко или Австралию, знакомствами с голливудскими звездами и известными музыкантами.
Нет, ее жизнь была цветной буквально. В различные тона были окрашены голоса людей, звуки города, музыка. Мотор «тойоты» гудел сиреневым, мамин голос имел бархатистый оттенок абрикосового, лифт грохотал темно-коричневым, синица щебетала кукурузно-желтым. Летний дождь шелестел прозрачной бирюзой. Гром гремел малиновым. «Лакримоза» Моцарта представлялась фиолетово-синей, «Ямайская румба» Бенджамина — изумрудной, а «Минутный вальс» Шопена — аквамариновым…
Лизино появление в «Артиссимо», как всегда, было встречено радостными возгласами. За пару лет работы в дизайнерской фирме установились дружеские, почти семейные отношения. А Лиза была самой юной сотрудницей и — безусловно — самой талантливой. Ее здесь любили и ценили.
Сегодня в центре офиса (напоминающего голубую лагуну атолла, «Нет! нет! нет! — страстно вскричал директор Апогей Палыч, — нам не нужен стандартный, безжизненный конторский интерьер, все эти унылые стеновые панели, коммерческий линолеум и подвесной потолок! Мы ведь творцы, гении, а не подмастерья из «Русского Модерна»! Девочки, постарайтесь!». И девочки постарались. Даже перламутрово-голубые корпуса для мониторов делали на заказ, жалюзи-«хамелеоны» перфорировали вручную, а коллекцию стеклянных скульптур везли из Африки) на круглом вертящемся столе — словно из китайского ресторана — торжественно громоздился макет для банка «Антей».
Апогей Палыч застыл у макета в позе заинтересованного страуса, рядом изучала детали Лайма, тоже вытянув шею, как и директор.
— Уже принесли из мастерской! — обрадовалась Лиза и присоединилась к коллегам. — Прекрасно! Мне нравится! Чудесно! Только…
— А вам нравится? — произнесла Лайма, вопросительно поглядывая на Апогея.
— Грандиозно! — поддержал Лизу архитектор Родион (по прозвищу Аккордеон). Он всегда готов был поддерживать Лизу в любых ее заявлениях, рассуждениях и порывах. Еще более горячо он готов был поддерживать ее физически. — А красные креслица напоминают мне россыпь клубники на грядке. Съел бы их!
— Вот именно! — воскликнула Лиза. — Почему кресла красные?! Невероятно!
— Самодеятельность, — вздохнула Лайма. — Придется снова отправлять на доработку.
— А что? Ярко, — проконстатировал Апогей Павлович. — Заметно.
— Для банковского холла чересчур. Мы ведь не бордель собираемся оформлять!
— Ну, возвращайте в мастерскую. Пусть переделывают.
Банк «Антей», отгрохав себе новое монументальное здание в центре города, объявил конкурс среди дизайнерских фирм и строительных компаний. В финал вышли «Артиссимо» и «Русский Модерн» — давние конкуренты и антагонисты. Естественно, сотрудники «Артиссимо» мечтали о победе, так как крупный заказчик пообещал дизайнерам неслыханный гонорар плюс поездку всей командой в Италию за расходными материалами и на ежегодный Миланский мебельный салон. Все хотели в Италию, все грезили о баснословной премии…
— Лиза, пообедаем сегодня вместе, — тихо предложил Родион. — Пойдем в «Тайлер»?
