Что ни говори, а маяк посещался редко. И поисковая партия могла добраться до нас только через пару дней. Если вообще кто-нибудь взял бы на себя труд озаботиться нашим исчезновением. А учитывая, как мы надоели Греку и Тате, можно было полагать, что никаких поисков и вообще бы не велось.
Поэтому мы внимательно осмотрели своего немца, пытаясь найти в нем какие-нибудь привлекательные черты, которые бы позволили нам считать его своим если не другом, то во всяком случае союзником.
Осмотр дал нам немного. Этот тип явно не тянул на президента преступной организации со сложной разветвленной структурой, как нам ее описывал Карл. В лучшем случае наш преступник мог бы стать лидером какой-нибудь уличной тусовки, специализирующейся на скупке и продаже краденых вещей.
Да, конечно, волосы у него были темные, густые и вились, а глаза синие. Но лоб был узковат, а остальные черты лица были какими-то грубоватыми. К тому же он упорно не опускал пушки и не сводил с нас настороженного взгляда.
— Идите туда! — кивнул он вниз, где скалы резко обрывались и далеко внизу шумел морской прибой.
Мы в ужасе переглянулись.
— Идите! — повторил немец и взмахнул рукой с пистолетом.
Этот жест как-то быстро убедил нас, что дядю нужно слушаться. Мы подошли к обрыву и с удивлением обнаружили на нем тропинку. Очень узкую, крутую и опасную, но все же спуститься вниз по ней было вполне возможно. Мы и спустились. Вернее, спустились мы до середины.
Я шла после своих подруг, а за мной шел только немец. Неожиданно нога моя попала на камень, который как-то подозрительно качнулся под ней. Я оглянулась назад, чтобы по доброте душевной предупредить немца, но все немецкие слова как-то очень кстати вылетели у меня из головы. Я ничего не сказала, а минуту спустя было уже поздно.
Немец наступил на тот злосчастный качающийся камень.
И так как немец был тяжелей меня раза в два с половиной, то камень выкатился у него из-под ног, а сам немец потерял равновесие, замахал руками и все равно свалился и начал скользить вниз по крутому склону. Оказывается, на мелких камешках и обломках скал можно скользить ничуть не хуже, чем на санках по льду.
— Спасите! — кричал немец. — Держите меня!
Когда немца проносило мимо меня, я честно попыталась спасти его, вцепилась в его руку. Но парень был слишком тяжел для меня. И в результате у меня в руках оказался лишь пистолет немца, а сам он с громкими криками продолжил спуск вниз.
— Ну, Дашка, ты просто гений! — услышала я голос Мариши. — Ловко ты его!
— Что я его? — растерянно спросила я. — Чему вы радуетесь?
— Так ты же его разоружила! — втолковала мне Юлька. — Молодец!
— Теперь у нас есть настоящее оружие! — ликовала Мариша. — Побежали вниз, пока этот тип не очухался после падения.
Побежали — это было сильно сказано. Мы скорее сползли.
Но в конце концов мы оказались возле немца еще до того, как он пришел в себя. А это самое важное. Думаю, что тот момент, когда немец пришел в себя, был одним из самых неприятных в его жизни. Представляете, вы открываете глаза, все тело у вас ломит, голова раскалывается от удара о камень, на затылке стремительно растет шишка, а вокруг вас стоят три грязные, перепачканные землей мегеры со спутанными волосами и в одежде с прорехами и злобно на вас скалятся, тыча при этом вам в нос ваш же собственный пистолет.
— О нет! — прошептал немец и сделал попытку отключиться.
Но этот номер у него не прошел. Пока он изображал полный труп, мы с Юлькой без труда связали ему руки моим ремнем.
А потом Мариша пощекотала его дулом пистолета под ребрами.
От такого обращения немец начал извиваться и глупо хихикать.
— Если ты еще раз сделаешь вид, что теряешь сознание, мы тебя пристрелим, — холодно заявила ему Мариша. — Тащить нам тебя с собой не под силу, а бросить живым инстинкт самосохранения не позволяет. Так что выбирай, либо ты рассказываешь нам, кто ты и откуда, либо получаешь пулю в лоб. И не вздумай нам врать!
Для убедительности Мариша еще раз пощекотала немца дулом оружия.
— Я ничего не знаю! — закричал бедный мужик.
— Как неоригинально! — расстроилась Мариша. — И ты хочешь, чтобы я поверила, будто такой хитрый и умный человек, как ты, и совсем бы уж ничего не знал. Ни за что не поверю.
И она выстрелила из пистолета. Пуля попала в камень в двух сантиметрах от левой ноги нашего немца, срикошетила от него и пробила немцу правое предплечье. Немец взвыл, а мы с Юлькой раскрыли рты от изумления.
— Вот уж не ожидала, что ты начнешь расстреливать пленника, — прошептала я Марише на ухо.
— Сама не понимаю, как это получилось, — тоже прошептала в ответ растерянная Мариша. — Я не хотела в него стрелять.
— Пытки пленных отменены Женевской конвенцией, — заметила вслух Юлька.
— Это если пленные ведут себя как полагается пленным, — свирепо ответила Мариша, глядя на немца, который с удивлением разглядывал свою пораненную руку.
Потом сунула пистолет мне, а сама присела рядом с ним и принялась осматривать рану.
— Жить будешь, — наконец сказала она.
— А как я буду теперь работать? — наконец поинтересовался немец у Мариши. — Ты повредила мне сухожилие.
— Какое сухожилие?! Не выдумывай! — возмутилась Мариша. — Совсем нас за дур держишь? Сухожилием тут и не пахнет. Пуля пробила тебе кожу и вышла наружу. Ничего страшного, просто царапина. Если будешь хорошим мальчиком, мы тебе ее перевяжем. А нет, так бросим тебя тут истекать кровью и гнить заживо. И дикие птицы прилетят и выклюют тебе глаза и начнут рвать на части твое еще теплое тело. И когда найдут твои останки…
— Я буду говорить! — поспешно согласился немец. — Спрашивайте!
— Вот и молодец!
Перевязав раненого за пять минут, Мариша снова взяла пистолет, отошла на несколько шагов и сказала:
— Ну, кто твой хозяин?
— Я не знаю, — последовал ответ.
— Что? — разозлилась Мариша. — Это просто некрасиво.
Мы же с тобой договорились!
— Но я правда не знаю, кто он, — ответил немец.
— Хорошо, а ты сам кто такой?
— Меня зовут Алекс, — представился нам незнакомец.
— Это ведь ты пробрался в наш номер и стрелял в меня и Кати? — спросила у него я. — Не отрицай, я узнала твою фигуру. Это был ты.
— Да, это был я, — кивнул Алекс. — Но стрелять — это моя работа. Я работаю наемным убийцей. Мне передают фотографию жертвы, список мест, в которых можно ее застать. Иногда, по желанию заказчика, указывается какое-то конкретное место и способ, как отправить жертву на тот свет. Я всегда иду навстречу пожеланию заказчика, если это, конечно, не претит здравому смыслу и моей безопасности.
— Ну что, нормальная работа, — одобрила Мариша. — И, похоже, ты к ней серьезно относишься.
От Маришиной похвалы любой мужик расцветает как майский цветок. Этот наемный убийца не стал исключением.
— Да, я профессионал, — с гордостью сообщил он нам.
Для меня всегда было загадкой, на чем же все-таки у мужчин основывается их самомнение. Вот этот, к примеру, сидит перед тремя девушками грязный, связанный, с раненой рукой и сотрясением мозга и при этом еще уверяет, что он профессионал, для которого невозможного мало. И при этом совершенно явно не берет в ушибленную голову, что скрутили его всего лишь три девицы, которых никто отродясь не готовил воевать с наемными убийцами.
— И кого тебе поручили убрать в этот раз? — поинтересовалась у него Мариша. — То есть я имею в виду, когда ты был на острове в первый раз, кого тебе нужно было убрать?
— Одну девицу, которая слишком много знала, — сказал Алекс. у Она отдыхает тут на острове. И я должен был ее убить.
Вообще-то я женщин принципиально не убиваю, но в этот раз я не мог отказать своему заказчику. Когда-то давно он спас мне жизнь. И теперь потребовал от меня ответной услуги.
— Убить девицу и ее друга? — спросила Мариша.
— Друга? — удивился Алекс. — Нет, речь шла только о девушке. Той самой, что осталась ночевать у вас в номере.
— А как ты узнал, что Кати будет ночевать не в своем номере, а у нас? — спросила я.
— Очень просто, я слышал, как вы провели ее к себе в номер, — ответил Алекс.
— Что я вам говорила! — воскликнула Юлька. — Он хотел убить Кати, а вовсе не Дашу.
— Но он и в меня стрелял, — настаивала я. — Меня до сих пор трясет при воспоминании о той ночи. В меня-то за что? Что я такого плохого сделала, чтобы в меня стрелять среди ночи?
— Ты кричала, — виновато пояснил Алекс. — Я не мог тебе позволить поднять шум и разбудить соседей. Поэтому и выстрелил.
— Ничего не скажешь, хорошее оправдание, — сказала я.
— А куда ты делся после того, как провалил задание? — спросила Юлька.
— Я вернулся в Вену и доложил своему заказчику, что задание выполнено, — ответил Алекс. — Откуда я мог знать, что моей жертвы не было в тот момент в кровати?
