– Верно, нужно было полностью обезопасить Наташу от любых подозрений, – продолжил Дегтярев. – Версия выглядела убедительно: жена уносится прочь, развод, Кит женится на Лизе. А та убивает бабушек. Лизавету арестовывают, сажают в тюрьму, Никита разводится с убийцей, одновременно случается несчастье с Настей. Раиса увольняется, что понятно – какая прислуга захочет остаться в доме с такими «скелетами». Ната приезжает утешать бывшую свекровь, встречает Никиту, у них снова вспыхивает любовь. Финита ля комедиа. Свадьба. Ми пишет книги и зарабатывает, Кит и Ната тратят ее деньги. Вдвоем, иных ртов нет.
– Небо в рублях… – пробормотала Смолякова.
– Что? – вскинула я на нее удивленно глаза.
– Слышали поговорку «небо в алмазах»?
– Да.
– А у нас небо в рублях, – напряженным голосом произнесла Ми. – Сплошное небо в рублях. Пожалуйста, Александр Михайлович, скажите, что мне теперь делать? И еще: кто напал на Тетю Мотю? Кто хотел отравить меня?
Дегтярев начал кашлять.
– Господи, – воскликнула я, – ну как же раньше-то не догадалась! Когда Никита узнал о смерти Ники, у него сдали нервы, он кинулся к Рае со странными речами. Бормотал что-то вроде: «Скажи, скажи, она ведь сама упала?»
– Он не ожидал смерти Ники. Рая-Ната поторопилась, к тому же она стала ревновать Кита к Лизе, – пояснил полковник, – вот и захотела ускорить события.
– Еще он воскликнул «Ната, Ната!», а Рая сказала, что парень до сих пор любит первую жену и в момент стресса вспоминает ее, – тараторила я.
– Верно, – согласился Дегтярев. – Кит подлый, но слабый и трус, ему требовалась опора, ее роль исполняла Наташа. План-то придумали вместе, но мотором и основным исполнителем была именно она.
– Так чей ноготь застрял в раме? – выдохнула я.
– Наташин, естественно, – пожал плечами полковник. – Исполняя роль прислуги, она пожалела свои ногти, ведь придется мыть полы, стирать, возиться в грязи, вот и пользовалась накладными, издали и не понять, если, конечно, нет яркого лака. Но искусственные коготки имела и Лиза. Теперь ясно?
– Она-таки читала Маркеса, – прошептала я. – «Полковнику никто не пишет…»
– Ты о чем? – удивился Дегтярев. – Кто мне чего не написал?
Но я не успела ответить, потому что Ми бросилась к Дегтяреву и затрясла его за плечи.
– Говорите немедленно, кто уколол Тетю Мотю? Кто?
Александр Михайлович судорожно закашлялся, и тут раздался звонок в дверь.
– Это Володя Алексеев пришел, – кинулся в коридор полковник.
Примерно через час сотрудники безопасности «Марко» увезли Ми в издательство, Дегтярев глянул на меня.
– Поехали?
– Ага, – кивнула я и не утерпела: – Так кто все же впихнул шприц в Тетю Мотю?
– Наташа, – слишком быстро ответил Дегтярев. – Кит передал ей слова матери про завещание, и девица решила действовать. Но за нападение на куклу никакой ответственности не будет.
– Бывшая невестка Смоляковой призналась?
– Да.
– После того как ты рассказал ей, что Киту может грозить обвинение в попытке убийства матери, ведь так? – спросила я. – Наташа представила небось дело как дурацкую шутку, типа, Ми всех разыгрывала со своей куклой, а теперь ее прикололи?
– Вроде того, – согласился Дегтярев.
– И Никита выйдет сухим из воды? – заорала я.
Дегтярев пожал плечами.
– Наташа стоит на своем. Все, мол, придумала сама, а шприц – идиотская шутка, не более того.
– Ее посадят? А он станет разгуливать на свободе? Как ты только можешь!
Полковник вынул носовой платок, промокнул вспотевший лоб и тихо сказал:
– Я не занимался официально этим делом, просто помог Вовке Алексееву. Постарайся понять, книги Смоляковой любят миллионы, ее романы ждут, Милада должна иметь возможность спокойно работать, иначе читатели лишатся любимого писателя.
– А «Марко» прибылей, – ехидно отметила я.
– Верно. Но я в первую очередь подумал о тех, для кого романы Смоляковой отдушина, луч света в беспросветном царстве тяжелого быта. Ее произведения берут в больницу, в дорогу, расслабляются с книгами вечером, ведь не всякий способен смотреть порнуху, новости и кровавые ленты, кто-то хочет незатейливого чтения и спокойного сна. А Смолякова молодец, Достоевского из себя не корчит. Пусть работает для тех, кто ее любит. И еще: Ми может примириться с сыном – мошенником и вором, но как жить с осознанием того, что Никита хотел убить мать? Поняла?
– Марфа задавила дочь! – воскликнула я. – Имей Ми нормальную мать, никогда бы не стала испытывать комплексы, не хотела бы быть для всех хорошей, не послушалась бы Марсика, не получила…
Сообразив, что сейчас выдам чужую тайну, я резко захлопнула рот. Дегтярев кивнул.
– Видишь, ты тоже не хочешь рассказывать все. А почему? Жалеешь Смолякову. И мне ее тоже очень жаль. Иглу в шею Тети Моти воткнула Ната. Пошутить решила! И точка! Что же касаемо Никиты… Ему в самом деле было невыгодно устранять мать, милый сынишка затеял все, чтобы стать единственным объектом любви и денежных вложений Ми. Кстати, после нашего разговора Смолякова это так и поняла. Она теперь знает: Кит не хотел убивать мать, Наташа действовала сама, без согласования действий с бывшим мужем.
Я топнула ногой.
– Нет! Конечно, это Никита тщательно подготовил убийство старух и запланировал «несчастный случай» с Настей!
– Последнее – лишь наши домыслы, – напомнил Дегтярев.
– Но, услыхав про изменения в завещании, он перепугался, – неслась дальше я, – и сообразил: терпению мамы пришел конец, Ми поговорила с Макеем и теперь знает цену сынишке. Утром вызовут нотариуса, а днем могут выгнать милого мальчика вон. Кит догадался: он перегнул палку, следовало тихо, как и было запланировано, убивать постепенно членов семьи, а не затевать еще историю с «бизнесом», чтобы «доить» маму. Мне кажется, кстати, это последнее «дело» Никита придумал без обсуждения с Наташей, решил, что «уход» членов семьи – это одно, а деньги, которые испуганная «наездом» Ми станет платить, ему не помешают. Боясь потерять все, Кит ночью, опять же не посоветовавшись с Наташей, схватился за шприц. Это абсолютно истерическая реакция! Пусть Ми умрет, деньги тогда достанутся ему. Конечно, новых книг не будет, но ведь старые станут переиздавать… Он, скорее всего, и не понял толком, что произошло в комнате Ми. Утром Никита, еле живой от ужаса, выполз к завтраку и узнал, что мама… спокойно работает. Смолякова вела себя, как всегда, никто не знал, что она готовит побег, и Кит успокоился… Знаешь, он ведь считает мать дурой, недоумком. Столько лет обманывал родительницу, нагло врал ей, а та верила каждому слову. По мнению Кита, Ми натуральная идиотка, не способная к нормальному мыслительному процессу, книг Смоляковой он не читает, полагает, что родительница пишет дурацкие сказки для идиотов. Вот и тогда он наверняка все же сообразил, что его укол достался Тете Моте, но думал: мама-кретинка ничего не увидела, шприц, вероятно, сам выпал, закатился под кровать, а Тетю Мотю она и правда увезла в «Марко». А что он еще должен был полагать, если мамочка вела себя естественно, словно забыла про ссору с любимым сыном? Никита пребывал в полной уверенности: с мамашкой приключилась истерика, а теперь снова порядок. Он даже испытывал некую радость: вот и хорошо, что так получилось, Милада нужна живой, пусть пашет на деточку, все идет по плану… Но в ту ночь, потеряв самообладание, он пытался убить Смолякову, я в этом абсолютно уверена!
Внезапно слова кончились, и я замолчала. Дегтярев крякнул:
– Ладно, пошли.
– Скажи, я права?
– Поехали домой.
– Ага, следовательно, я права!
Александр Михайлович молча пошагал к двери, я поплелась за ним, ноя на ходу:
– Хорошо, поняла, никому не скажу ни слова, мне, как и тебе, безумно жаль Ми!
Внезапно полковник кивнул, я остановилась, словно налетела на стену, потом робко спросила:
– Что же будет дальше, а?
Дальше была тишина. В паре газет промелькнули крохотные заметки о том, что у писательницы Милады Смоляковой умерли одновременно и мать, и свекровь. Потом другое издание сообщило: родительница литераторши жива, скончались бабушки. Но особого ажиотажа известие не вызвало, сотрудники издательства «Марко» работали четко и аккуратно, журналисты получили лишь определенную часть информации.
Я более с Ми не общаюсь, полагаю, ей было бы неприятно видеть женщину, которая, пусть и желая помочь, раскопала все ее тайны. Впрочем, у Смоляковой есть номера моих телефонов, если захочет – сама позвонит. Но детективщица не спешит выйти на связь.
Позавчера я купила журнал с еженедельной программой телевидения, раскрыла его и ахнула. Почти все издание было занято фоторепортажем под названием «Новый дом собачки Чуни». Я вцепилась в глянцевые страницы и принялась изучать интервью, щедро сдобренное снимками. Текст был такой.
