Катер послушно завернул, но иерей не удержался от вопроса:
- Почему именно направо?
-Пена... И вообще, отче... Я на всякий пожарный хочу напомнить: уполномоченный угро - это я, а ты отец Владимир, священник Ты об этом еще помнишь?
Иерей недовольно покосился на меня, но промолчал.
- Это хорошо, кивнул я. Но этот катер не предназначен для гонок по каналам, где, как и на наших дорогах, “семь загибов на версту”. Я очень хочу дожить до полковничьих погон, а при таких виражах... Где ты катером управлять научился? ... Вот он!, - заорал я, увидев мелькнувший впереди за поворотом катер. - Давай, жми быстрее!
- То быстрее, то медленнее, - не удержался Разумовский, выжимая из катера все возможное.
Перегретый мотор все чаще издавал странное похрюкивание, напоминавшее нам, что если в ближайшее время мы не дадим ему передышку, то остаток пути нам придется продолжать на веслах. Катер преступника был, несомненно, более скоростным, а впереди была река Фонтанка, куда менее изгибистая, чем каналы, и, следовательно, спасительная для быстроходного катера. Все наше преимущество в бесконечных изгибах каналов исчезнет, как только нас встретит водная гладь пересекающей город реки. Но неожиданно нам повезло. Идущий впереди катер, на полной скорости выскочивший из-под моста, едва не врезался в кооперативно-экскурсионную баржу, переоборудованную под плавучий ресторан; избегая столкновения, слишком резко взял вправо, “чиркнул”' бортом о гранитную набережную и едва не перевернулся. Силой удара преступника буквально вырвало из-за штурвала и с размаху бросило на каменное ограждение. С ошалелыми глазами, лишенный способности соображать и сопротивляться, негодяй, несомненно, послужил бы приятным разнообразием в меню речной корюшки, если б не сильная рука Разумовского, успевшего ухватить его за шиворот и приподнять над поверхностью. Наш катер замедлил движение и наконец, остановился.
- Втаскивай его, - сказал я, дрожащими пальцами доставая намокшую от водяных брызг пачку сигарет, - У меня возникло к нему много вопросов после круиза по каналам
славной колыбели трех революций. В отделе я даже отведу ему персональную камеру, как победителю гонки. Это будет нелегко, но я это сделаю.
- А зачем нам торопиться в отдел? - Разумовский явно не спешил вытаскивать мужчину из воды. Серое, рассыпающееся от старости здание не способствует откровенной беседе по душам. Природа и архитектурные красоты куда как более располагают к откровенности.
- Ты так думаешь? - я прикурил мятую сигарету и посмотрел на преступника, лицо которого постепенно принимало осмысленное выражение. - Мнения разделились. Третий голос будет решающим.
- Что вы хотите?! Вам нечего мне предъявить, - заявил мужчина и попытался вырваться из стальной хватки иерея. Вы ответите за этот беспредел!
- Сдаюсь, - развел я руками. - Два голоса против одного за беседу на природе. Я требую объяснений и адво...
Буль! Под давлением мощной руки Разумовского голова исчезла под водой.
- Что он сказал? - невинно поинтересовался иерей.
- Что ему потребуется время на раздумье, - уверенно ответил я.
Влекомая, мускулистой рукой Разумовского голова вновь появилась на поверхности. Кашляя и дико вращая глазами, мужчина неустанно матерился.
- Сволочи! Я еще заставлю вас пожалеть об этом! Вы еще...
Буль!
- А теперь что он имел в виду?
- Все еще думает, - ответил я. - У меня по ассоциации возник вопрос: крещение это омовение водой?
- Это таинство выражено в целой серии символических действий и знаменует стремление освободиться от власти первородного греха и грехов личных. При троекратном погружении в освященную воду крещаемый получает силу для борьбы внутри себя самого. Это не значит, что он перестанет грешить, но у него, но является шанс начать новую жизнь. Поэтому предпочтительнее креститься в зрелом возрасте, когда это таинство осмысленно и означает раскаянье и отказ от злых помыслов...
Голова вновь показалась на поверхности, но на этот раз поток брани сменился завываниями и поскуливанием.
- Я буду... кхе-кхе... жаловаться!.. Ой-ой... вы права не имеете...
Легкое нажатие руки, и голова вновь скрылась под водой.
- К сожалению, грустно сказал иерей, - правила церковного устава, по которым при крещении должны присутствовать лишь самые близкие крещаемому люди, то есть
крестные отец и мать, часто нарушаются в последнее время. Крещения совершаются многолюдно, священник выполняет свои обязанности чисто формально... Увы, это входит
в моду, лишается подлинного смысла. Для крещения необходима вера, а родители торопятся крестить своих детей в младенчестве, когда дети еще не могут сознательно верить...
- Вы сумасшедшие! - завопил вновь появившийся из воды преступник. - Что вам надо?! Это не Я!.. Вернее, это я, но я - это не я... Что вы хо...
Буль!..
- Многие просто не знают таких тонкостей, - сказал я иерею. - Людям нужно объяснить все, научить...
- Когда?! - искренне возмутился Разумовский. - В годы гонения церкви государством?! Мы и так учим, по мере скромных наших сил. Но если человек хочет что-то знать, он
должен спросить.
- На это можно возразить... - начал, было, я, но истерический вопль за бортом не позволил мне развить мысль до конца.
- Скажу! Скажу! Не надо больше!..
Перепачканное плавающим на поверхности реки мазутом, перекошенное лицо с дико вытаращенными глазами выражало раскаяние и готовность помочь.
- Только отвезите меня... в милицию... к людям... к следователю... Я в милицию хочу! - он судорожно вздохнул.
- “Крещение не плотской нечистоты омовение, но обещание Богу доброй совести”,- говорил апостол Петр, - изрек Разумовский, не спеша, однако, вытаскивать “грешника”- из воды. - В чем хочешь покаяться, брат?
-Крали, крали мы из церквей, - торопливо лопотал человек, крепко вцепившись в борт катера, - три церкви в городе и четыре в области... Только мы делали это по навод... приказу Соловьева... самое старое и самое ценное... Он нам платил... Мы себе ничего не оставляли. К нашему старшему приходил человек, все забирал и увозил, а с нами расплачивался по заранее договоренным тарифам. У нас ничего нет... Все у Соловьева!
- И последняя партия? - спросил я.
- Последняя партия у Пепла... у Пепловского...
- Зачем тебя вызывал Соловьев?
- Сказал, чтоб мы сматывались из города. Чтоб я передал Пепловскому, что человек придет за иконами завтра... Потому что завтра уезжает Соловьев.
- Где хранятся иконы?
- Не знаю! Клянусь - не знаю! Пепел все забирает...
- Почему Соловьев позвонил тебе, а не самому Пепловскому?
- Пепел на даче, там нет телефона... Отвезите меня в милицию!.. Пожалуйста! Разумовский задумчиво смотрел на меня.
Я пожал плечами, потушил окурок сигареты о каблук и бросил его под сиденье.
-Представляешь: семь церквей, - сказал иерей, - бесценные иконы, история России... Ради нарисованных бумажек... На пропитание не хватает? Здоровым, не убогим, не калекам, не заработать на хлеб?! Церкви “чистят” ради жратвы и выпивки...
- Вытащите меня, ну пожалуйста!.. Я все сказал! Я все расскажу!
Разумовский поморщился и одним мощным рывком втащил негодяя в катер. Трясущийся мужчина икал и охал, пытаясь отползти от священника в дальний угол. Я отцепил
от пояса наручники и надел их на подставленные руки.
- Все кончилось, - утешал я его. - Теперь мы отвезем тебя в милицию, там ты все подробно расскажешь, твой рассказ запишут, будет суд, тебе дадут срок... Если ты будешь
твердо стоять на своих показаниях, то уедешь далеко-далеко и больше нас не увидишь... Нас к тебе туда не пустят, а тюремщики будут тебя охранять от нас.
Мужчина благодарно всхлипнул и съежился в углу катера, стараясь казаться неприметным и маленьким. До конца нашей поездки он больше не давал о себе знать...
* * *
- Ну и какого... лешего ты притащил меня сюда? возмутился я, обливаясь потом посреди песчаного пляжа. Я должен быть там, чтобы лично проконтролировать весь процесс. Мне нужно, чтобы его показания были записаны в правильном русле, слово в слово, чтобы у следователя не возникло желания...
- Его показания запишут и без тебя, - невозмутимо прервал меня Разумовский, - сейчас не это главное. И для тебя и для меня куда важнее в настоящий момент сами иконы. Без них все показания развалятся при первом же адвокате.
- Явка с повинной - царица доказательств! - ярился я. - Хотя ты и прав... Но какое отношение имеет пляж Финского залива к похищенным иконам?
