— Н-да… Озадачили вы меня… Я-то считала, что как раз вы что-то дельное посоветуете…
— Ну а что можно посоветовать? Ну задержим мы обоих жильцов нехорошей квартиры… Предъявим чемоданчик… Они оба отопрутся… Тупик!
— Ну а отпечатки пальцев на дипломате?
— Ну что вы, Мария Даниловна, в самом деле! Вспомните хоть Штирлица! Заявят они, что помогали вам поднести вещи, — как тогда сами отвертитесь?
— И что же, — поникшим голосом произнесла Сухова, — я зря все это проделала?
— Скорее всего… Вот только если…
— Что «если»? — с надеждой взглянула она на опера.
— Ну… У меня выходной… Можно, конечно, неофициально что-нибудь предпринять…
— Конечно! В первый раз, что ли? — ликовала пенсионерка Сухова. — Только что?
— Пока не знаю… Дайте подумать…
— Время идет! У меня есть план… Ну не план, а что-то вроде того… Какие-то смутные идеи забрели в голову… Прочла я тут вечером детективчик один… о мощах… — понизив голос, сообщила Мария Даниловна.
— Ну что же, рассказывайте, — разрешил Петруха.
Гостья так же негромко и отчего-то постоянно озираясь изложила свой план. Алексеев, в продолжение ее речи неоднократно хмыкавший и изумленно мотавший головой, подвел итог:
— Чушь!
— Это почему же? — обиделась Мария Даниловна.
— Посудите сами: да мы и в квартиру-то не попадем! А если позвонить, весь эффект испортим…
— Отчего же? Очень даже попадем!
— Сейчас скажете, — улыбнулся Алексеев, — что покойная как раз перед смертью дала вам ключи — так, на всякий случай?
— Скажу! — не покраснев, соврала Сухова.
— Сделаю вид, что поверил вам, — кивнул Петруха. — Некогда учить вас уму-разуму…
— Да и незачем! — тихо добавила гостья…
— Ну ладно… Надо все детали проработать, чтобы нигде не сорвалось…
— Согласна. Только один момент мне пока кажется неясным. Где сейчас Владимир? Если он дома, то…
— Понятное дело, — перебил ее опер. — Если дома, то выработаем план номер два, тогда героиней будете вы…
— Я?— А что вы думали? Придется! Сами же напросились! Но это опаснее, поэтому будем ориентироваться на первый вариант.
— Хорошо бы… Но откуда мы будем знать наверняка, что Вовы нет дома?
— Ну, — задумался Алексеев, — вот что! Вам сейчас в Спасский нельзя ни в коем случае. Мы тут прикидываем, гадаем, а в реальности, может быть, все совсем по-другому… Оставайтесь у меня, чувствуйте себя как дома… А я схожу к нашим подозреваемым…
— К нашим преступникам!
— Пока еще — подозреваемым! Схожу, будто по работе. Тем более дело-то на мне, так что никого это не удивит…
— Неплохо! — похвалила пенсионерка Сухова.
— А вы как думали? Загляну, порасспрашиваю о том о сем, и после этого приступим к решительным действиям…
— Я как раз успею принять ванну! — томным голосом произнесла гостья. — Надеюсь, вы не будете возражать?
— Я-то нет, — смеясь, ответил Петруха. — Но вряд ли это вам суждено… По крайней мере сегодня!
— Это отчего же?
— А вы попробуйте угадать! С трех, скажем, раз!
— А… понимаю… Вы же в баню шли!
— Ага, — кивнул опер.
— Значит, или горячую воду отключили, или трубы прорвало, или ванна треснула? — предположила гостья.
— И то, и другое, и третье! — сообщил хозяин дома. — Ну ладно. Уж полночь близится…
— Да? — удивилась Мария Даниловна. — У вас на часах только начало восьмого!
— Ну да. С каждой минутой полночь все ближе и ближе, не так ли? В общем, я побегу навещу Толика, да по дороге ладану надо бы прикупить… Располагайтесь!
Алексеев быстро вышел из квартиры.
Пенсионерка Сухова обвела глазами кухню и, заметив на одной из полок пачку с надписью «Макароны», подвинула табуретку и полезла за ней…
Оперуполномоченный Алексеев, не отрывая пальца, жал на кнопочку звонка. Послышались шаги, мужской голос спросил:
— Кто там?
— Откройте, милиция! — мрачно сообщил Петруха.
Анатолий, с напряжением ожидавший подобного визита весь день, поспешил впустить посетителя.
— Оперуполномоченный Алексеев, — солидным голосом заявил опер. — Куда пройдем?
И, не дожидаясь ответа хозяина, Петруха решительно вошел к нему в комнату и сел на стул.
— Фамилия, имя, отчество? — сверля Толика глазами, задал вопрос Алексеев.
— Да я же уже вам… — удивленно начал Анатолий, надеющийся получить информацию о без вести пропавшем Владимире.
— Молчать! — хлопнул кулаком по столу Петруха. — Отвечать коротко, ясно и по существу! Я дважды не повторяю!
— Корзинин Анатолий Сергеевич…
— Год и место рождения!
— Одна тысяча девятьсот пять… Вам документы предъявить? У меня они как раз здесь, под рукой… — залепетал Толик.
— Почему? — угрожающе рявкнул опер.
— Как это… почему?
— Почему — под рукой? Зачем вы их подготовили?
— Что вы имеете в виду?
— Нам все известно! — отрезал Алексеев, приведя подозреваемого в полнейшее недоумение.
Пытаясь собраться с мыслями, Анатолий взял пачку «Беломора», но она выскользнула из его дрожащих рук, и папиросы раскатились по полу. Он нагнулся, но не удержал равновесия — то ли от волнения, то ли от своего не вполне трезвого состояния. Хозяин пошатнулся и упал. Попытавшись резко подняться, он не преуспел и в этом.
Алексеев злорадно наблюдал за Толиком, ползающим по комнате за укатившимися папиросами. Наконец мужчина встал, сжимая пачку в руке, и вопросительно взглянул на посетителя.
— Продолжайте! — милостиво разрешил Петруха.
— Что продолжать? Уже все собрал… — неуверенно сказал Толик.
— Может, хватит в молчанку играть? — раскатисто крикнул опер, пристально глядя в лицо хозяина и безуспешно пытаясь поймать его бегающий взгляд.
Петруху безмерно забавляла его роль. Будучи при исполнении, он никогда не кричал на подозреваемых, оставляя этот неинтеллигентный стиль работы своим коллегам. Но сегодня он действовал неофициально, о чем Анатолий, разумеется, не догадывался, и в задачу опера входило именно запугивание. Было похоже, что определенных результатов на этом неблагородном поприще он уже достиг…
— Где ваши соседи? — подавляюще спросил Алексеев.
— Как это «где»? — переспросил Анатолий, только что убедивший себя, что все в порядке, что он нигде не мог засыпаться и что у мента, бывшего таким вежливым несколько дней назад, сегодня просто плохое настроение. Последний же вопрос опера снова выбил его из колеи, глаза его по-прежнему не могли смотреть прямо, продолжая совершать быстрые движения по всей комнате. Дрожащим голосом он произнес:
— Какие соседи? Борисова умерла… Вы же знаете!
— Мы все знаем! — припечатал Петруха. — Так вы, кажется, говорили, что ее неизвестные убили? Взломали дверь, ворвались, застрелили.
— Фомкой! Фомкой в нее запустили! — поправил Толик.
— Ага! — сверкнув глазами, расхохотался Алексеев. — А кто, позвольте спросить, вам это сказал? Откуда вы можете знать? А?
— Я? Как это… Ну как же это? — испугался Толик, судорожно вспоминая, не сболтнул ли он чего-нибудь лишнего.
— Все, — гулко отчеканил опер. — Здесь мне все ясно!
— Что вам ясно? — взвизгнул хозяин.
— Молчать! Отвечать только «да» и «нет»! Борисов Вэ Эн дома?
— Нет…
— Давно ушел?
— Да…
— Куда? — Петруха приподнялся, сжав кулаки.
Анатолий открыл было рот, но тут же захлопнул его, терзаясь от невозможности ответить на этот вопрос одним из навязанных ему коротких слов и размышляя, что именно он вообще может сообщить на эту тему.
— Ну все! — снова хлопнул кулаком по столу Алексеев, незаметно бросив при этом жалобный взгляд на свой кулак.
Хозяин молчал, не зная, как вести себя дальше.
— Ваш сосед Владимир Борисов, — медленно сообщил опер, — погиб сегодня, взорвавшись в своей машине!
— Да? — воскликнул Толик. На долю секунды лицо его озарилось радостью, но он вовремя взял себя в руки и сокрушающимся тоном продолжил: — Какое несчастье! Не может быть! Вы уверены?
— Уверен, — мягко подтвердил Петруха. — Чем вы занимались в первой половине дня?
— Я? Я к семье ездил… В Красное Село! Это очень далеко от… Вообще от всего далеко! Он же не там взорвался? — затараторил хозяин.
— Не там. Ваше алиби мы уже проверили, все совпадает. Могу вас поздравить, гражданин… нет, товарищ Корзинин! Вы тут абсолютно ни при чем!
— Спасибо… — облегченно выдохнул Толик.
— Ну ладно, — спокойно подытожил Алексеев. — Все в порядке, следствие по делу об убийстве Борисовой Ка Эф еще продолжается, вас вызовут, когда потребуется… Но неофициально могу вам сказать: вас никто ни в чем не подозревает, не беспокойтесь… Можете собирать справки…
