– Что это? – удивленно спросила она и тут же побледнела так сильно, что это было заметно даже под толстым слоем грима.
Она нашла цветную фотографию малыша, сияющими глазами глядящего в объектив фотокамеры. На обратной стороне было написано: «Джон – за три дня до того, как меня покинуть».
Фотография упала на пол. Эльза наклонилась и подняла ее:
– Что это за фото? Кто этот мальчик?
– Джон был сыном Элизабет Дарнли, – прошептала Виктория. – Конрад убил его.
Эльза промолчала, взяла Викторию за руку, как больную, и вышла с ней из каюты.
* * *
Виктория опоздала на съемки, но никто не сделал ей ни одного замечания. Но она почувствовала себя не в своей тарелке, когда заметила на себе косой взгляд Фрезе, а Арнольд Хувер с насмешкой спросил:
– Хорошо спалось, Виктория?
– Не очень хорошо, – честно ответила она. – Я все еще не могу привыкнуть к тому, что моя кровать, так сказать, танцует по волнам.
– Как поэтично ты выразилась! Ты этому у своего мужа научилась? Очевидно, он сейчас дает урок новенькой.
– Марен?
– Ее зовут Марен? – спросил Хувер равнодушно. – Надеюсь, она что-то умеет.
– Иначе бы Ольмерт ее не взял, – заметила Виктория.
У Виктории была еще пара минут свободного времени. Эльза поправляла локоны ее парика и широкополую розовую шляпу. Вдруг над самым ухом актрисы хриплый женский голос прошептал:
– Думай о Дирке и Джоне.
Она испуганно обернулась, так резко, что Эльза от неожиданности отпрянула.
– Кто это только что сказал? – в ужасе спросила она.
– Хувер, – ответила костюмерша.
– Нет, только что. Это был женский голос, ты разве не слышала?
– Может, кто-то из тех девушек? – Эльза высокомерно посмотрела на трех молодых статисток, стоявших чуть поодаль.
На размышления у Виктории не оставалось времени. Ей нужно было занять свое место перед большими софитами. Фрезе сунул ей в руки куклу, напоминающую младенца.
– Зачем ты взяла с собой ребенка? – произнес Хувер, согласно роли. – Для маленького ребенка такое путешествие слишком утомительно. Тебе стоило оставить его у твоей матери.
– Но ведь это же наш ребенок, – ответила Виктория точно по сценарию и посмотрела на Конрада, появившегося на палубе.
Арнольд ждал, пока Виктория продолжит свою речь. Ольмерт нетерпеливо кивал. Но актриса ничего не замечала вокруг, она была в трансе.
Непослушными пальцами она гладила куклу по холодной голове. Вдруг она громко закричала:
– Джон мертв! Ты убил его! Ты бросил его в море, убийца! Мне он больше не нужен!
С этими словами она размахнулась и швырнула куклу за борт.
На какой-то момент вся съемочная группа оцепенела.
– Виктория, ты совсем спятила? – заорал Ольмерт и грубо схватил ее за руку. – У нас была с собой только эта кукла, как же мы теперь будем снимать?
– Ты убийца! – кричала в истерике Виктория и колотила кулаками по груди опешившего партнера по сцене.
Хуверу удалось схватить ее за руки, но она продолжала бить его ногами.
– Точно съехала с катушек, – произнес кто-то. – У всех этих надутых суперстар с головой непорядок.
Истерика Виктории закончилась так же внезапно, как и началась. Она расплакалась и беспомощно повисла на шее Эльзы. Конрад подошел поближе и тоже хотел помочь.
– Уходи, – сказала Виктория глухим, но не терпящим возражения тоном. – Ты тоже убийца. Джон мертв, Дирк тоже.
– Речь совсем не о Дирке, – произнес Конрад и попытался что-то объяснить, но Виктория посмотрела на него таким ненавидящим взглядом, что мужчина передумал.
Кто-то позвал врача. Актриса позволила ему и Эльзе увести себя с палубы. Когда они проходили мимо Фрезе, она снова пронзительно закричала:
– Ты дал мне моего мертвого ребенка! Ты вытащил его из моря и снова дал мне его в руки! Ты бы хоть позволил ему поиграть с русалками…
Она размахнулась и ударила его по лицу.
– Это уж слишком! – заревел Ольмерт. – Доктор, заприте эту сумасшедшую в изоляторе!
Марен вцепилась в руку Конрада.
– Она не имела это в виду, – всхлипывала девушка. – Конрад, она не хотела это сказать. Ты никакой не убийца, не принимай это всерьез.
– Ладно, все в порядке, – ответил он. В эту минуту близость и участие Марен даже утешали его. Когда Виктория ушла, то все посмотрели на него, словно требуя объяснений.
Ольмерт тоже был сбит с толку.
– Я не знаю, что это вообще значит, – обратился он ледяным тоном к Конраду, – но, очевидно, речь идет о ваших личных разборках. Один из вас должен исчезнуть. Поскольку Викторию мы сейчас заменить не можем, то уйти придется вам, Бергман.
– Конрад не виноват в нервном срыве Виктории, – вмешалась в разговор Марен. – Я знаю, что тетя Виктория переутомилась…
– А ты закрой свой рот! Разве тебя кто-то спрашивал? – взорвался Ольмерт. – С каких пор я нуждаюсь в чьих-то советах? Терпеть не могу наглых выскочек. Почему ты не одета по сценарию и не накрашена?
– Но ведь моя очередь гораздо позже!
– И ты думаешь, мы тебя будем ждать? Я требую дисциплины! Черт возьми, вы все крадете мое время! Каждая минута здесь стоит целое состояние!
Он отодвинул Марен в сторону и схватил за руку статистку:
– Как думаешь, ты сможешь сыграть роль Салли?
Лицо девушки осветила улыбка:
– О да! Только мне нужно выучить роль.
– Фрезе! Фрезе! – заорал Ольмерт. – Дай ей сценарий, через пять минут снимаем.
– Но ведь это моя роль! – возмущенно запротестовала Марен.
– Для меня ты умерла, девочка.
– Успокойся, – пробурчал Фрезе и энергично подтолкнул Марен к ближайшей двери. – Ты здесь мешаешь. В Дронтхайме ты испаришься.
– Идиот!
– Держи себя в руках, Марен! – резко одернул ее Конрад, сам пребывавший в растерянности.
– Да, утешьте малышку, – ухмыльнулся Фрезе. – В постели она наверняка очень хороша!
Марен густо покраснела и хотела ответить Норберту, но Конрад поспешно потянул ее в коридор. Скандал и без того разразился приличный.
* * *
Бар был абсолютно пуст.
– Съемки уже закончились? – поинтересовался бармен.
– Нет, нам нужно выпить, – ответил Конрад раздраженно. – Мне двойной виски, а юной леди что-нибудь легкого.
– Я тоже хочу виски, – потребовала Марен.
– Об этом не может быть и речи. Что скажет твоя тетя, если узнает, что ты посреди бела дня пьешь виски?
– Но ее же тут нет, – Марен удивительно быстро пришла в себя. – Наверное, тетю Викторию стоит поместить в закрытое учреждение, – тихо сказала она, опустошив одним глотком свой бокал.
– Что ты сказала?
– Ну, что тете Виктории… наверное, будет лучше в каком-нибудь санатории, – смягчила свою формулировку Марен. – Тетя Эльза наверняка тебе рассказала, что она страдает манией преследования?
– Твоя тетя?
Марен покраснела и извиняющимся тоном произнесла:
– Я не должна была этого говорить. Но тетя Виктория выглядит такой больной. Она же была уже в таком учреждении. И в Мюнхене она тоже сорвала съемки. Из-за этого и на корабль опоздала.
– Я думал, она там общалась со своим мексиканцем.
– Об этом я ничего не знаю. Или тебе тетя Эльза что-то рассказала?
– А разве не ты мне это рассказала? Все это мне стало действовать на нервы. Еще немного, и я тоже начну съезжать с катушек, как Виктория.
– Мы и не обязаны это долго терпеть. Ведь в Дронтхайме мы можем сойти на берег, – она осторожно погладила его по руке. – Тебя разве не радует, что мы окажемся вдвоем?
– Ты действительно хочешь сдаться? Разве я не должен еще раз поговорить с Ольмертом?
– Нет, я не хочу подачек, – девушка гордо подняла голову.
– Ты как-то слишком быстро поменяла свое мнение. Но меня это не касается. Ты можешь делать что хочешь.
– Я хочу остаться с тобой, – проворковала Марен и прижалась к Конраду, нисколько не смущаясь присутствия бармена.
– Марен, так не пойдет. Это лишь новый повод для слухов.
– Тебе это мешает? Мне нет. Кроме того, куда же я пойду, если не смогу остаться с тобой? Ты же знаешь, что у меня нет дома с тех пор, как умерли мои родители.
– Твоя тетя будет заботиться о тебе, как и прежде.
– Только когда у нее будет время.
– Тогда сними для начала номер в гостинице.
– А на какие деньги? Конрад, разве не могу поехать к тебе? Я не буду тебе мешать.
