К счастью, заранее заготовленная версия прокатила. Бабка мигом утратила воинственный вид, и на ее круглом, смахивающим на печеное яблоко лице расплылась добродушная улыбка.
— Ой, а я думала, опять от этого, как уж там его… от Ахметова пришли. Ему, паразиту, этот участок приглянулся. Хочет тут какой-то торговый центр строить, а мне предлагает переехать в однокомнатную со всеми удобствами. Только я лучше по нужде буду на улицу ходить, но свой дом не отдам. Тут я сорок лет живу, детей вырастила, старика своего схоронила… А вам повезло. У меня жилец как раз сегодня утром съехал, хотя оплатил жилье до конца месяца, и комната освободилась. И беру я недорого, всего пятьсот рубликов.
— А что за жилец-то? — вроде бы равнодушно поинтересовался Леонченко.
— Да обычный жилец, тихий, целыми днями где-то пропадал, бывало, что и ночью тоже не приходил. Но пьяным никогда я его не видела. И баб он не водил… Вы-то сами холостой? Вижу, кольца нет на пальце. А ведь годков-то не двадцать уже, пора бы остепениться. Хотите, познакомлю вас с племянницей, она у меня…
— Спасибо, с личной жизнью я уж сам как-нибудь разберусь, — вежливо остановил раздухарившуюся бабулю следователь. — Вы мне лучше скажите, жилец точно от вас съехал?
— Да точно, говорю, точно. Собрал вещички, сказал, спасибо, мать, за то, что приютила, бывай здорова… Да, вот еще что!
Старушка подняла взгляд вверх и пожевала нижнюю губу, вспоминая.
— Ванька — жилец то бишь — сказал, — она назидательно подняла палец. — Если придут и будут про него спрашивать, передать следующее: «Первый ход я сделал, ждите второй. На очереди еще один ребус». Я, сынок, не поняла, к чему это он, но передать пообещала. Вы спросили — я и сказала.
— Спасибо, мамаша, все правильно сделали, — вздохнул следователь, доставая из кармана удостоверение. — А теперь давайте я пройду, и мы поподробнее побеседуем о вашем жильце.
— Да, тип и впрямь подозрительный. Валентина Петровна много о нем сказать не смогла, ее постоялец вел довольно закрытый образ жизни. Правда, по ее словам, иногда он так на нее смотрел, что у несчастной мурашки по коже бежали… Знаешь, я постепенно склоняюсь к тому, что ты прав.
— Еще бы! Чего только стоит его послание, переданное через бабку. Лично у меня отпали последние сомнения.
Алексей решительно рубанул ладонью воздух. Леонченко в ответ ничего не сказал, с аппетитом уплетая мороженое. Они сидели на скамеечке в сквере, обсуждая визит в дом номер шесть на улице Ленина.
Клёст дожидался коллегу на улице, нетерпеливо прохаживаясь вдоль забора. Прежде чем войти в дом, Леонченко отпустил оперативников, и теперь Алексею даже поболтать было не с кем. А Виктор пропал почти на час. Когда наконец появился — предложил посидеть где-нибудь в тихом местечке, поесть мороженого. Алексей от мороженого отказался, очень уж не терпелось услышать новости.
Теперь же он пребывал в отчаянии.
— Бляха муха, упустили! И ведь не успели совсем чуть-чуть… Где его искать — одному богу (вернее, черту) известно. А он, я уверен, не остановится на одном трупе. Потому что ясно выразился, что это только первый ход.
— Да ты не психуй, — спокойно ответил Леонченко, выбрасывая обертку от мороженого в стоявшую рядом урну. — Эмоциями делу не поможешь. В действиях нашего любителя ребусов должна быть какая-то логика, если он, конечно, не совсем больной на голову. Вот и надо эту логику найти, и опередить его на шаг. Пусть он из охотника станет дичью.
Клёст ничего на это не ответил. Да, логика должна быть, но пока, после одного трупа, он ее не видел. Вот если будет еще одно тело — тогда другой разговор, уже обрисуется какая-то система. Но в том-то и дело, что сидеть и ждать, ничего не предпринимая, пока маньяк расправится с ничего не подозревающим, беззащитным человеком — это по меньшей мере низко. Так уж Алексей был воспитан, хотя нередко страдал из-за своей воспитанности.
Но что делать, что предпринять, — он не имел ни малейшего представления. Да и, в конце концов, на что нужны следственные органы, тот же Витька? Вот пускай и думает, предлагает планы по поимке убийцы.
Однако ничего придумать так и не удалось. Более того, на следующий день, уже на ночь глядя, позвонил Леонченко:
— Привет! Ничем тебя порадовать не могу. Вина Раевской налицо, прокурор велел дело заканчивать, так что суд не за горами. Остается только надеяться на снисходительность судьи и мягкий приговор.
— Да ты что!..
— Да вот то… Понятно, хорошего мало, но что поделаешь? Наши догадки к делу не пришьешь, им факты подавай, а они, фактики, просто вопят — вот она, преступница, хватай ее! К тому же, как выяснилось, были свидетели, которые видели нашего бизнесмена у входа в клуб в компании с Ольгой. Так что тут полный абзац, и помочь нашей девочке сможет только чудо.
— Я все понимаю, но могу повторить только одно: Раевская невиновна. Со мной общалась не она, а совершенно другой человек, который меня, к тому же, неплохо знает…
— Ну что ты мне-то рассказываешь?! Я-то знаю, что девчонка стал марионеткой в чужих руках. Но прокурору хрен чего докажешь. Он Кинга не читает, он реалист до мозга костей… Ладно, чего зря воздух сотрясать, утро вечера мудренее. Отдыхай, а я еще у себя поработаю, поразгребаю кое-какие дела.
Алексей тяжело вздохнул, опуская трубку радиотелефона на базу. И чего же он достиг благодаря своему дару? Невинный человек отправится на скамью подсудимых, и он сыграл в этом далеко не последнюю роль. Он не смог доказать, что Ольга не убивала бизнесмена. Вернее, не контролировала свое тело в тот момент, когда Рогозин принимал мученическую смерть. Как минимум несколько лет несчастная проведет в психушке, в окружении серийных убийц и маньяков, получая регулярно инъекции витаминов и транквилизаторов. Или в местах не столь отдаленных, что, впрочем, как он слышал, не намного страшнее спецпсихушки.
Возникает естественный вопрос: кто тот человек, что контролировал девушку в момент убийства Рогозина? И откуда он знает его, Клеста? Ведь неспроста письмо было отправлено именно ему, а его фамилия была написана кровью на месте преступления. Еще одна загадка, на которую пока нет ответа.
Алексей яростно потер виски, и направился на кухню к холодильнику, где у него была припасено несколько бутылочек холодного пива. Усевшись перед включенным телевизором, поставил на журнальный столик вазочку с солеными орешками, и под бездарное пение участников очередной «Фабрики звезд» принялся наливать себя пенным напитком…
Из полудремотного состояния Алексея вывел телефонный звонок. Дернувшись, он нечаянно выплеснул из бутылки на тапочки некоторую часть пива, и сокрушенно подумал, что теперь они станут липкими, придется отмачивать их в тазике. Телефон меж тем не умолкал, настойчиво требуя хозяина.
— Да иду я, иду… Ну, кто там еще?
Он ожидал, что это опять Леонченко, вспомнивший о чем-то задним числом. Но это оказался не следователь.
— Как жизнь, Алексей!
— Кто это?
Голос говорившего показался ему знакомым, и в то же время вряд ли кто-то из тех, с кем он общался в последнее время, мог говорить с такой нагловатой, но при этом уважительной интонацией.
— Кто я? Действительно, вопрос не из легких. Порой я и сам затрудняюсь дать на него ответ. Иногда я спрашиваю себя, а человек ли я вообще? И, признаться, не всегда могу ответить на этот вопрос утвердительно.
— Постойте, что за чушь вы несете?! Кто вы, в конце концов?
На том конце провода вздохнули с явно выраженным прискорбием:
— Похоже, мы сейчас пойдем по второму кругу… Алексей, да ты падаешь в моих глазах! Я столько лет мечтал увидеть тебя, поговорить, думал, найду достойного собеседника…
— Слушай, ты… — в Алексее взыграла ярость. — Я не знаю, кто ты и что, но учти; еще раз позвонишь — я тебя из-под земли достану, урод! Ты понял?
Незнакомец залился искренним смехом, на мгновение обескуражив Алексея.
— Просто замечательная фраза про урода. Как говорится, кашу маслом не испортишь, верно? Впрочем, пока я не собираюсь раскрывать свои карты. Мне хочется поиграть с тобой в одну игру. Помнишь того дяденьку с чреслами во рту? Ты приехал, как я и хотел. И это был мой первый ход. Ответный ты сделал, но промазал. Вы ведь немного не успели, всего-то нескольких часов вам не хватило, чтобы взять меня. Обидно, верно? Итак, следующий ход за мной. Прощай… Вернее, до свидания.
В трубке раздались короткие гудки. Клёст тупо посмотрел на гудящее изделие из темной пластмассы, и взъерошил на голове волосы. Черт возьми, а ведь, похоже, это и вправду был тот, кто прикончил Рогозина. Вернее, человек (или не человек, как он сам выразился), который руководил действиями Раевской. Говоривший явно был в курсе того дела, над расследованием которого он трудился вместе с Леонченко. И он прекрасно знал, что Раевская невиновна. И пообещал сделать второй ход. А люди для него, как пешки. Вот черт…
