— Ну, здравствуй, Раевская, — присаживаясь на стоявший рядом табурет, сказал Леонченко. Алексею пришлось опереться на стену, поскольку кроме кровати, тумбочки и единственной табуретки, никакой мебели в палате, больше смахивающей на одиночную камеру, не было.
— Здравствуйте, — тихо, но твердо ответила Ольга. — Если вы опять будете меня спрашивать, где я была вечером 23 июня, то ничего нового я вам не скажу. После обеда отключилась, очнулась утром следующего дня в своей постели…
— Ладно, ладно, не кипятись, — примирительно сказал следователь. — Тут вот один товарищ (он кивнул в сторону Клеста) хотел на тебя посмотреть. Не знаю уж, что в тебе такого интересного, но отказать я ему не мог; как ни крути, а Алексею принадлежат все лавры в раскрытия жестокого убийства бизнесмена Рогозина. Которого, как ты утверждаешь, в глаза никогда не видела.
Девушка со смесью любопытства и иронии посмотрела на ясновидящего:
— Как же это вам удалось выяснить то, чего не помню даже я?
— Что делать, у меня такой то ли дар, то ли проклятие… Долго объяснять, и вы, думаю, не в том настроении, чтобы выслушать мою исповедь. Поверьте, я хочу вам помочь от чистого сердца, иначе вряд ли пришел бы сюда… Виктор, будь добр, позови санитара.
Изобразив озадаченность легким движением бровей, Леонченко направился к двери, и спустя несколько секунд в дверном проеме появился давешний громила.
— Что-то случилось?
— Да нет, все нормально, — успокоил его Алексей. — Я хочу провести небольшой эксперимент, и для этого мне нужно ввести пациентку в состояние транса. Гипнозом, увы, я не владею. А у вас, наверняка, есть такие препараты, которые отключают сознание человека. Хотя лучше будет, если все же кто-то из ваших врачей владеет гипнозом.
— Я не позволю!.. Не трогайте меня, не смейте меня колоть!
Ольга уперлась спиной в стену с такой силой, словно хотела выдавить ее наружу. Алексею пришлось подойти к девушке, и по-отечески положить ладонь на дрожавшее в ужасе плечо, хотя он был старше ее от силы лет на десять:
— Пойми, я хочу тебе помочь. Иначе тебе светит большой срок, либо на зоне, либо в спецпсихушке, что еще хуже. Отключить твое сознание — это единственный способ выяснить, что ты делала в промежуток времени, когда убили Рогозина.
Между тем санитар поскреб огромной пятерней щетинистый подбородок, переводя задумчивый взгляд с Клеста на Раевскую.
— Сейчас пойду гляну, не ушел ли домой заведующий отделением, Эдуард Валерьевич, — наконец изрек здоровяк. — Он у нас любитель пациентов вводить в состояние гипнотического сна. Ну а ежели его нет, придется пользоваться медикаментами. Я колоть не мастер, зато у нас тут одна сестричка есть, кольнет — даже не почувствуешь.
— Это нужно для тебя, — вновь с нажимом повторил Алексей, сверля девушку взглядом.
Ольга посмотрела ему в глаза и, ничего не говоря, обреченно кивнула. Ее тело безвольно обмякло, и Алексей сделал знак санитару, который послушно исчез за дверью. Леонченко, наблюдавший за этой сценой с оттенком недоверия, негромко крякнул:
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Он подозревал, что Раевская действительно не помнит ничего из того, что с ней произошло несколько дней назад. И его эксперимент подтвердил слова девушки. Весь взмокший, он убрал ладони с головы находившейся в трансе Ольги, позволив той откинуться на подушку. Затем повернулся к замершим в напряженном ожидании Леонченко и заведующему отделением — обладателю аккуратной чеховской бородки, который незадолго до этого ввел девушку в состояние гипнотического сна:
— Конечно, мои слова мало что решат в дальнейшей судьбе подозреваемой, но она и в самом деле ничего не помнит. Она отключилась примерно в половине пятого вечера, на лавочке в сквере, когда ела мороженое. А пришла в себя лишь на следующее утро, проснувшись в собственной постели. Помутнение рассудка это было, или какая-то форма одержимости — это уже дело ваше, психиатров. Но я сказал все, что узнал, покопавшись в ее голове.
— Может, ты мало покопался? — с надеждой поинтересовался следователь. — Ведь твои слова значат, что мы так и не раскололи преступника.
— А ты уверен, что она преступник?! Да посмотри ты на нее, не верю, чтобы эта девчонка могла хладнокровно расправиться с мужчиной! Говорю тебе, отгадка лежит где-то в области подсознания, куда не могу добраться даже я…
— Эх, молодой человек, мало вы с душевнобольными общались, — заметил прислушивавшийся к разговору эскулап. — Моей пациенткой однажды было прелестное юное создание, в одночасье вырезавшее всю свою семью. А ведь кто бы мог подумать — отличница в школе, дома с нее пылинки сдували, ни в чем не отказывали. Лишь однажды запретили посидеть лишний час в Интернете, с кем-то она там чатилась, или как это у них называется… И поверьте, таких с виду ангелов сюда попадает немало.
— Все равно не верю, — стоял на своем Алексей. Как он мог еще объяснить, что был внутри подозреваемой, был ЕЮ несколько минут, и если бы даже она убила кого-то в состоянии аффекта — он бы это знал, понял. Но убийство было совершено хладнокровно, с особой жестокостью, и находившаяся перед ним девушка никак не могла этого сделать.
— Ладно, пошел я отсюда, — сказал он, чувствуя себя совершенно разбитым и, попрощавшись, направился к выходу. Услышал, как задержавшийся Леонченко говорил врачу:
— Вы, Эдуард Валерьевич, о том, что видели и слышали, никому ни гу-гу. Это дело особой важности…
— Как можно?! Это не только врачебная, но и, наверное, государственная тайна!
Миновав ворота спецучреждения, Алексей поплелся куда глаза глядят, вдыхая пропитанный выхлопными газами воздух. Он казался ему все же намного приятнее того запаха медикаментов и несвежего белья, который витал в больничных коридорах.
Некоторое время он бездумно шагал по тротуару, стараясь ни о чем не думать, отрешившись от всего, что заставляло его напрягать мозговые извилины. Как хорошо идти вот так, зная, что ты никому ничего не должен, что никто тебя не ищет, не трезвонит на сотовый телефон… Хотя, может, кто-то и трезвонит, но он в очередной раз забыл мобильник дома, и сейчас нисколько об этом не жалел…
Неприятный холодок между лопаток Алексей почувствовал, прошагав добрых два квартала. Обернувшись, не увидел ничего такого, что могло бы таить в себе угрозу его жизни или здоровью. Люди спешили после трудового дня кто домой, кто в магазины, что бы на ужин затариться продуктами. Влюбленная парочка, которую он обогнал минутой раньше, медленно фланировала в том же направлении, что и он. До какого-то прохожего молодым не было никакого дела, они наслаждались обществом друг друга.
Алексей немного позавидовал им, вспомнив себя 18-летним парнем, когда он пытался ухаживать за понравившейся ему девушкой. Ее благосклонности он так и не добился, зато приобрел печальный опыт, когда однажды увидел, как его пассия забирается в «Волгу» какого-то носатого юноши. Как он потом выяснил, то был сынок фруктового короля Тофика Байрамова. И он понял, что в этом мире многое, если не все, решают деньги.
Алексей попытался забыть о неприятном чувстве, посетившем его минуту назад, и направился к ларьку, шаря по карманам в поисках денег. Купив бутылочку старого, доброго «Жигулевского», присел на скамейку в располагавшемся неподалеку скверике, центром которого служил бюст Дениса Давыдова, и принялся неторопливо дегустировать прохладную жидкость. Когда на дне оставалось совсем немного пива, услышал над самым ухом:
— Земель, ты бутылочку-то потом оставь, как допьешь…
Некая, судя по запаху, давно не мывшаяся личность, с жадностью глядела на стеклотару. Несмотря на теплую погоду, сидевший рядом на лавке незнакомец был одет в распахнутый длиннополый плащ, а на ноги натянул демисезонные ботинки. На светлой безволосой груди виднелся небольшой, медного отлива крестик. Лица под длинными, нечесаными патлами толком было не разглядеть, но Алексей сумел заметить, как сверкнули глаза незнакомца.
— Да, конечно, забирай…
Он протянул недопитую бутылку, из которой бродяга тут же жадно высосал остатки жидкости.
— Царский подарок! Ну, спасибо, брат, удружил.
Спустя мгновение Алексей почувствовал, что его голову сжало будто железным обручем, и с такой силой, что в глазах на миг потемнело. Однако тут же и отпустило. Он встряхнул головой, приходя в себя. Стало полегче. Что это было? Повернулся к бродяге, но тот уже уходил прочь, заметно припадая на правую ногу.
Странное ощущение он сейчас испытал. Словно что-то пыталось вползти ему под черепную коробку. С чего бы это? Не от бутылки же пива, в конце концов…
Ладно, было и прошло. Алексей решительно поднялся и направился домой. Сегодня обязательно нужно заняться стиркой, а то он последние чистые трусы и носки донашивает. Дома у него стояла допотопная «Сибирь».
