Гринер тряхнул головой и сосредоточился на шоссе. От транквилизатора у него слегка кружилась голова. К тому же он основательно зарядился кофеином, чтобы весь день держать себя в тонусе. Самой трудной была именно утренняя дорога на работу. Ежедневный переход от слабого беспокойства к острой, всепоглощающей тревоге. Чем ближе он подъезжал к своему офису и рабочему столу, тем сильнее его охватывал страх.
Если бы он точно знал, что в компьютере его ждет еще одно ужасное письмо, ему было бы легче. Пугала неизвестность.
Вернется ли Мэри Смит? Случится ли это сегодня? Прежде всего — почему она пишет именно ему?
Он почти не заметил, как оказался на Таймс-Миррор-сквер. Гринер работал в старой части комплекса, построенной еще в тридцатые годы, — это здание всегда приводило его в восторг, по крайней мере в обычных обстоятельствах.
Главные двери корпуса отделаны бронзовой резьбой, а по обеим сторонам подъезда возвышаются каменные орлы. Но в это утро он прошел мимо них и, свернув за угол, взбежал по лестнице через черный ход. Небольшая осторожность не помешает, верно?
Как только он вступил в коридор редакции, навстречу ему выскочила журналистка Дженни Блум. Среди всех коллег, начавших питать внезапный интерес к его особе, она делала это наиболее открыто. Или нагло?
— Привет, Арнольд, как дела? Все в порядке? Над чем работаешь?
Гринер не моргнул глазом.
— Джен, если это твой способ клеить парня, ты жутко отстала от жизни.
Дженни Блум усмехнулась и подошла поближе.
— Вижу, ты настоящий сердцеед. Ладно, поговорим о деле. Письма больше не приходили? Может, тебе нужна помощь? Так сказать, женский взгляд на вещи. Я к твоим услугам.
— Знаешь, все, что мне надо, — побольше свободного места. Серьезно. Но если я узнаю что-нибудь новое, сразу сообщу тебе.
Он резко развернулся и зашагал к своему офису.
— Сомневаюсь! — бросила она ему вдогонку.
— Правильно сомневаешься, — ответил он на ходу.
Такие мелкие стычки, пожалуй, даже шли ему на пользу — отвлекали от мрачных мыслей. Как только он отвернулся от Блум, в его голове завертелись прежние вопросы: «Почему я? С какой стати Безумная Мэри выбрала меня? А не Дженни Блум? Будет ли еще одно громкое убийство? Случится ли оно сегодня?»
И оно случилось.
Спокойный, ровный женский голос произнес:
— Служба «Девять-один-один». Говорите.
— Это Арнольд Гринер из «Лос-Анджелес таймс». Я хотел позвонить детективу Жанне Галетте, но мне… я не нашел номер. Извините. Я немного нервничаю. Не могу даже вспомнить, куда дел свой «Ролодекс».
— Сэр, это действительно срочный вызов? Вам нужна помощь?
— Конечно, срочный. Речь идет об убийстве. Я не знаю, когда это произошло и произошло ли вообще. Вам не звонили насчет Марти Лавенстайн-Белл?
— Сэр, мы не даем подобную информацию.
— Ладно. Пошлите кого-нибудь в дом Лавенстайн-Белл. Я думаю, ее убили. Почти уверен.
— Почему вы так думаете?
— Не имеет значения. Вы меня поняли? Говорю вам — совершено убийство.
— Какой адрес?
— Адрес? Господи, я не знаю адреса. Тело должно лежать в бассейне.
— Вы сейчас на месте?
— Нет, нет. Слушайте, это… Я не знаю, как вам объяснить. Вы слышали о Мэри Смит? Убийце голливудских звезд? Понимаете, о чем я говорю?
— Да, сэр. Кажется, понимаю. Назовите еще раз имя и фамилию.
— Лавенстайн-Белл. Марти. Ее мужа зовут Майкл Белл. Это вам поможет. Я не могу сказать точно, умерла она или нет. Просто мне пришло еще одно письмо. Я репортер из «Лос-Анджелес таймс», Арнольд Гринер. Детектив Галетта знает меня.
— Сэр, мне поступила срочная информация. Подождите минутку на телефоне.
— Нет, я не…
В 8.42 утра, как только дежурный принял вызов, оперативный отряд вместе с группой поддержки и машинами «скорой помощи» выехал к дому Лавенстайн-Белл.
В службу «911» один за другим поступили два звонка. Первый был из «Лос-Анджелес таймс», второй — из особняка Лавенстайн-Белл в Бель-Эйр.
На место прибыли офицеры Джефф Кэмпбелл и Патрик Бенеке. Кэмпбелл почти не сомневался, что речь идет о новом убийстве знаменитости. В полицию очень редко звонили из таких домов, да и дежурный говорил, что погибла только женщина. Хозяева особняка — люди из Голливуда. Это очень скверно.
У входа их ждала маленькая темноволосая женщина в платье горничной. В руках она теребила полотенце. Подъехав ближе, патрульные увидели, что женщина беспокойно ходит взад-вперед и заливается слезами.
— Великолепно, — буркнул Бенеке. — Какая-нибудь Кармелита, которая ни слова не говорит по-английски и будет лишь таращить глаза и вести себя как muy loco.[3] Только этого нам не хватало.
Кэмпбелл хорошо знал своего младшего напарника и не одобрял его расистского цинизма.
— Заткнись, Бенеке. Не хочу это слышать. Она просто испугана.
Как только они вышли из машины, горничная впала в истерику.
— Aqui, aqui![4] — запричитала она, указывая в сторону дома. — Aqui, aqui!
Кэмпбелл приблизился к ультрасовременному особняку из стекла и камня, стоявшему высокого в горах Санта-Моники. Сквозь зеленоватое стекло холла виднелся задний дворик и простиравшийся за ним океан.
Что за чертовщина висит на входной двери? Что-то совершенно неуместное. Какая-то карточка или наклейка. Переводная картинка? С огромной буквой А.
Ему пришлось буквально оторвать от себя руку горничной.
— Мэм, прошу вас, успокойтесь. Unomomento, por favor. Como te llamas?[5]
Женщина как будто не услышала. Она так быстро затараторила по-испански, что он не понимал ни слова. Горничная указывала на особняк.
— Давай пойдем туда, — предложил Бенеке. — С ней мы только зря теряем время. Она живет vida loca.[6]
Подъехали еще две патрульных машины и «скорая помощь». Один санитар заговорил с женщиной по-испански и стал переводить.
— В бассейне, на заднем дворе, — сообщил он. — Больше там никого нет, насколько она знает.
— Она ни черта не знает, — усмехнулся Бенеке.
— Ладно, мы обойдем дом, — сказал Кэмпбелл.
Он вытащил из кобуры оружие и вместе с Бенеке стал огибать особняк с севера. Остальные полицейские двинулись с южной стороны, прямо через садовую ограду.
Когда они пробирались через густые заросли гортензии, Кэмпбелл почувствовал уже забытый прилив адреналина. Раньше вызовы по убийствам всегда действовали на него возбуждающе. Но в последнее время он не испытывал ничего, кроме легкого головокружения и слабости в ногах.
Он изо всех сил щурился, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь кусты. Судя по тому, что́ им говорили о недавних убийствах, вряд ли они могли наткнуться на преступника.
— Ты что-нибудь видишь? — шепотом спросил Кэмпбелл напарника, двадцатидевятилетнего ковбоя из Калифорнии и, как он часто думал, полного придурка.
— Ага, кучу цветов, — хмыкнул Бенеке. — Мы оказались здесь первыми. Какого черта ты пропустил их вперед?
Кэмпбелл едва удержался от резкого ответа.
— Смотри в оба и помалкивай, — пробормотал он. — Убийца может находиться здесь.
— Очень на это надеюсь, приятель.
Они выбрались на широкий дворик, вымощенный черным камнем. Почти все пространство занимал огромный водоем с темными стенками и дном. Вода струилась сквозь него сверху вниз, перехлестывая через край террасы.
— Вот она, — выдохнул Кэмпбелл.
Неестественно белое тело плавало в бассейне лицом вниз, широко раскинув руки. На женщине был желто-зеленый купальник. Длинные светлые волосы широко расплылись по поверхности воды.
Один из санитаров прыгнул в бассейн и с трудом перевернул тело. Он прижал палец к горлу жертвы, но Кэмпбелл уже догадался, что она мертва.
— Силы небесные! — воскликнул полицейский, невольно отведя взгляд.
Потом снова посмотрел на труп и задержал дыхание, стараясь успокоиться. Кто мог сотворить такое? Бедняге почти отрезали голову. Ее лицо превратилось в месиво из ран. Вода вокруг стала густо-розовой от крови.
Бенеке приблизился, чтобы разглядеть получше.
— Тут поработал тот же парень. Спорю на что угодно. Тот самый психованный маньяк.
Он наклонился, чтобы вытащить женщину из бассейна.
— Назад! — рявкнул Кэмпбелл. Он ткнул пальцем в санитара, стоявшего в воде: — И ты тоже. Выбирайся наверх. Немедленно.
Все уставились на него с хмурыми лицами, но никто не возражал. Если они «наследят» на месте преступления до приезда криминалистов, будет только хуже. Труп следовало оставить на месте.
— Эй! Эй, парни!
Кэмпбелл поднял голову и увидел еще одного офицера, Джерри Таунли, который кричал им из открытого окна.
— Полный кавардак. Поломанные картины, везде мусор и битое стекло. И вот еще что — компьютер включен, и на нем загружена почтовая программа. Похоже, кто-то недавно отправил из нее электронное письмо.
