Войдя в номер, я увидел, что Нана спит на диване. В руках у нее торчал клочок вязанья. Она спала тихо, как ребенок. Мне не хотелось будить бедную старушку, но она проснулась. С Наной всегда так. Когда в детстве я заболевал или просыпался от кошмара, мне достаточно было просто подойти к ее кровати. Нана часто повторяла, что постоянно следит за мной, даже когда спит. Очевидно, она следила за мной и сегодня вечером?
Минуту я смотрел на нее в глубоком молчании. Не знаю, как другие люди относятся к своим бабушкам, но я любил ее так сильно, что порой это причиняло мне боль. Нана воспитывала меня с девяти лет. Я наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Ты получила мое голосовое сообщение? — спросил я.
Нана рассеянно взглянула на телефон, где мигала красная точка «принятых сообщений».
— Похоже, нет, — вздохнул я.
Она взяла меня за руку:
— О, Алекс! Здесь была Кристин. Она приехала в отель и забрала маленького Алекса назад в Сиэтл. Они улетели.
В первый момент я подумал, будто у меня что-нибудь замкнуло в голове. Кристин не хотела забирать Алекса в ближайшие два дня. Она считалась официальной опекуншей нашего сына, но поездка в «Диснейленд» была с ней оговорена и согласована. Моя бывшая жена даже сказала, что это хорошая идея.
Я присел на край дивана.
— Ничего не понимаю. Она увезла Алекса домой? Что случилось? Расскажи подробно.
Нана сунула вязанье в стоявшую у кровати сумку.
— Она была в такой ярости, что чуть не брызгала слюной. Кристин словно сошла с ума. Кричала во весь голос. На меня и даже на Дженни.
— Какого черта она вообще тут делала? Мы же договорились, что ее не будет до…
— Она вернулась раньше времени. Вот что самое скверное. Наверное, ей хотелось хорошо провести время с тобой и маленьким Алексом. Всем вместе. Но потом, когда узнала, что ты снова работаешь, все сразу изменилось. Стала вопить как помешанная. Я не могла ее успокоить. Кристин точно бес обуял.
Все свалилось на меня слишком быстро, и я с трудом справлялся с наплывом эмоций. Хуже всего то, что у меня опять отобрали сына и мы даже не успели попрощаться.
— А Алекс? Как он это воспринял?
— Бедняжка, он был очень растерянный и грустный. Когда его увозили, постоянно спрашивал о тебе. Говорил, что ты обещал ему каникулы. Он так о них мечтал. Мы все о них мечтали, Алекс.
Мысленно я увидел перед собой лицо Алекса, и мое сердце сжалось. Мне казалось, он уходит от меня дальше и дальше, и вместе с ним угасает часть моей жизни.
— Что сказали Дженни и Деймон?
Нана тяжело вздохнула.
— Они пытались храбриться, но я видела, что Дженни плакала перед сном. И Деймон, по-моему, тоже. Хотя он лучше скрывал это. Бедные детки, они никак не могли заснуть.
После этих слов воцарилось долгое молчание.
— Мне очень жаль, что меня не было весь день, — пробормотал я наконец. — Хотя толку от этого немного.
Нана взяла меня за подбородок и взглянула мне в глаза. «Ну вот, сейчас начнется. Ладно, выдай мне по полной».
— Ты хороший человек, Алекс. И хороший отец. Не забывай об этом, особенно сейчас. Просто… просто у тебя очень трудная работа.
Через несколько минут я скользнул в комнату Дженни и Деймона. Они спали в кроватях, раскинувшись, как маленькие дети. Некоторое время я любовался ими, чувствуя, что это зрелище для меня — лучшее лекарство. «Всегда, в любом возрасте, вы будете моими дорогими крошками».
Дженни лежала на самом краю кровати, сбив в сторону большое одеяло. Я подошел и укрыл ее.
— Папа? — прошептал сзади Деймон, заставив меня вздрогнуть. — Это ты?
— В чем дело?
Я сел на край его кровати и потер ему спину. То же самое я делал, когда Деймон был младенцем, и не собирался бросать свою привычку, пока он сам об этом не попросит.
— Ты завтра работаешь? — пробормотал он. — Сегодня уже завтра?
В его голосе не звучала обида. Его добрый характер исключал подобные чувства. Если я хороший отец, то Деймон — замечательный сын.
— Нет, — ответил я. — Никаких завтра. Мы на каникулах, помнишь?
Второй раз за сутки меня разбудил пейджер.
На сей раз звонил Фрэд ван Олсбург, заместитель директора отдела ФБР в Лос-Анджелесе. Я знал его фамилию по документам, но лично мы с ним не встречались и даже не беседовали по телефону. Тем не менее, когда я набрал его номер, он заговорил со мной фамильярным тоном человека, которому некогда соблюдать формальности.
— Алекс! Как проходит отпуск? — воскликнул он, едва мы успели поздороваться.
Почему все лезут в мою личную жизнь?
— Спасибо, хорошо, — ответил я. — Чем могу помочь?
— Я хочу поблагодарить за вчерашнее участие в деле Мэри Смит. С вашей помощью мы здорово продвинулись вперед и наладили, так сказать, полезные контакты с лос-анджелесской полицией. Но у меня к вам просьба. Мы хотим, чтобы вы стали нашим постоянным представителем на время следствия. Это крайне важно для всех нас. И для директора, конечно, тоже. Кажется, дело обещает быть очень крупным.
Я вспомнил фразу из «Крестного отца»: «Не успел я подумать, что все закончилось, как меня втащили обратно».
Выспаться мне не удалось, но я проснулся с четким представлением о том, каким должен быть этот день, — и расследование жутких убийств никак не входило в мои планы.
— Боюсь, я вынужден отказаться. У меня есть обязательства перед своей семьей, и я не собираюсь нарушать их.
— Да, я понимаю, — откликнулся ван Олсбург, слишком быстро, чтобы принимать это всерьез. — Но может, вы все-таки выделите нам немного времени. Например, несколько часов в день.
— Простите, нет. Только не сейчас.
Я услышал, как заместитель директора тяжело вздохнул. Когда он заговорил снова, его тон стал более сдержанным и мягким. Мне даже послышались в его голосе снисходительные нотки.
— Вы представляете, с чем мы имеем дело? Алекс, вы смотрели утренние новости?
— Я стараюсь вообще не смотреть новостей. Не забывайте, что я в отпуске. И этот отпуск мне нужен позарез. Я лишь недавно избавился от Вольфа.
— Алекс, мы оба знаем, что просто так все это не закончится. Люди будут погибать. Важные люди.
Важные люди? Я заметил, что ван Олсбург почти каждое предложение начинает с моего имени. Разумеется, мне было понятно, в каком положении он находится — давит начальство, — но на сей раз я твердо решил не уступать.
— Мне очень жаль, — произнес я. — Но мой ответ — нет.
— Алекс, я предпочитаю, чтобы все это оставалось между нами. Вы же не хотите, чтобы мы обращались к Рону Бернсу, верно?
— Нет, — согласился я.
— Хорошо, — начал ван Олсбург, но я не дал ему договорить:
— Потому что я прямо сейчас отключаю пейджер.
Врать не стану — когда я повесил трубку, пульс у меня участился, но я чувствовал огромное облегчение. Я знал, что Рон Бернс задаст мне трепку. Ну и что? Наплевать.
Через час я оделся и был готов к развлечениям и отдыху.
— Кто хочет позавтракать вместе с Гуфи? — крикнул я.
Отель предлагал «карнавальные завтраки», и это был неплохой способ снова направить нашу энергию в туристическое русло. Немного глуповато, конечно, но я ничего не имею против глупого веселья, когда оно все расставляет по своим местам.
Дженни и Деймон вошли в гостиную с кислым видом. Я протянул им два сжатых кулака.
— Выбирайте руку, — предложил я.
— Папа, мы не маленькие, — обиженно сказала Дженни. — Мне уже одиннадцать. Ты не заметил?
Я изобразил крайнее удивление:
— Ты серьезно?
Дети рассмеялись, на что я и рассчитывал.
— Это важное дело, — объяснил я им. — Совсем не шутки. Выбирайте руку, и поскорее.
— А что там? — спросил Деймон.
Но я хранил молчание.
Наконец Дженни хлопнула меня по левой руке, а Деймон пожал плечами и указал на правую.
— Хороший выбор.
Я разжал пальцы. Детишки склонились над моей ладонью.
— Твой пейджер? — протянул Деймон.
— Я только что его отключил. Теперь мы с Наной отправимся в вестибюль, а вы быстро спрячьте эту штуку. Только прячьте хорошенько. Я не хочу найти его до тех пор, пока мы не вернемся в Вашингтон.
Дженни и Деймон разразились восторженными воплями и свистом. Даже Нана испустила воинственный клич. Теперь мы действительно были на отдыхе.
Вероятно, в этой бочке дегтя есть своя ложка меда. Арнольд Гринер знал, что когда кошмар закончится, у него будут эксклюзивные права на собственную историю. Более того, он не клюнет на какую-нибудь заурядную телепостановку. Нет, его устроит только серия статей в собственной колонке с последующей перепродажей материала какой-нибудь престижной киностудии. Как мы назовем проект? «Голливуд в осаде»? «Война против звезд»? Дурацкие названия. Ну ничего, пока это лишь наметки.
