Виктор Пронин - Ошибка в объекте

— Что, Валя, отдохнул?

— Скорее в себя пришел.

— Но съездил-то не зря?

— Да вот четвертого в преступники наметили.

— Ничего, образуется. Лишь бы домой добраться. Как раз к началу рабочего дня поспеваем. Если не перевернемся, конечно. Куда поедем?

— К Рожнову. Надеюсь, стерпит он мою суточную щетину. Опять же усталый вид подчиненного заставляет таять сердце начальника, верно, Борис Григорьевич?

— Судя по обстоятельствам дела,— усмехнулся водитель.

Когда въехали в город, было уже светло и первые прохожие осторожно шли по обледенелым тротуарам, кое-где дворники посыпали дорожки песком, весенний туман пропитывал улицы, наполнял ветви деревьев, обещал оттепель.

— А все-таки останови,— тронул Демин плечо водителя, когда они проезжали мимо парикмахерской.— А то как говорит мой новый друг Бузыкин, совесть не позволяет.

— Во! — злорадно протянул водитель.— Побаиваешься начальства!

— Не о нем думаю, о себе! Как говорит Бузыкин, надо за что-то уважать себя.

Когда Демин минут через двадцать вернулся, водитель крепко спал, склонив голову на руль. Но едва хлопнула дверца, он поднял голову и, еще не проснувшись, легонько тронул машину с места. Глянув на Демина в зеркало, удовлетворенно кивнул.

— Теперь, я вижу, убивцу не уйти!

Рожнов слушал, не перебивая, откинувшись на спинку стула и прикрыв глаза.

— Одно меня настораживает,— сказал Демин,— не пытается ли Бузыкин пустить нас по ложному следу?

— Нет, он сказал правду. На Нефедова мы вышли и без тебя. По твоим наводкам, но без тебя. Ты давал задание навести справки о прежнем месте жительства Дергачева?

— Да, я хотел узнать, где он жил до того, как поселился у Жигунова. Там могли остаться хорошие следы

— На, прочти. Это рапорт Пичугина.

Демин взял несколько листков, исписанных мелким корявым почерком. Из рапорта следовало, что, когда Пичугин пришел на квартиру, где раньше снимал комнату Дергачев, хозяин рассказал, что несколько дней назад к нему заходил высокий парень — хотел видеть Дергачева. Узнав, что тот переселился, молодой человек в «чрезвычайном огорчении», как выразился Пичугин, ушел.

— Кто этот хозяин, который сдавал комнату Дергачеву?

— Некий Мисюк. Он вызван сегодня к десяти, и ты сможешь поговорить с ним подробнее. Мы навели справки. Вполне добропорядочный, несколько, правда, унылый человек. Но за это решили его не привлекать, унылость уголовно ненаказуема.

— Если учесть, что Дергачев прожил у Жигунова около полугода,— медленно проговорил Демин,— следовательно, долговязый все это время его не видел, не получал писем и поздравлений и сам ему не писал. Значит, был в отъезде. Или же он чужак.

— Он наш,— невозмутимо сказал Рожнов.— Мисюк его знает, он раньше частенько захаживал к Дергачеву.

— Значит, ищем Нефедова?

— Да. Ищем. Нефедова. Могу сообщить — он уехал из города почти год назад. С выпиской и прочими формальностями. Выехал якобы в Архангельск. Но там такового не числится.

— Ого! Вы тут поработали!

— Это было несложно.

— У Бузыкина в записной книжке указана улица Пржевальского.

— Правильно. Там сейчас живет его мать, отец, брат… Вчера вечером провели обыск. Пусто. Сегодня на одиннадцать вызвана мать Нефедова. Отец в командировке. Будет дней через десять. Проверили — он действительно в командировке.

— Значит, Нефедова ищем,— повторил Демин.— Высокого, молодого, красивого Нефедова. Портреты есть?

— Сколько угодно! — Рожнов бросил через стол конверт.

Демин вынул несколько снимков. На него смотрел молодой парень, которого красивым можно было назвать лишь с большой натяжкой. Сдвинутые к переносице темные густые брови придавали лицу несколько угрюмое выражение. На другом снимке Нефедов улыбался — у него были ровные белые зубы, но улыбка опять же была нерадостная, он словно смеялся над кем-то, видел чью-то оплошность. Еще снимок — Нефедов, судя по всему, с друзьями, выше всех чуть ли не на голову.

— Его приятелей мать знает, дала адреса,— заметил Рожнов.— Поколебалась, правда, но дала. Этакая… Женщина с прошлым.

— В каком смысле, Иван Константинович?

— В том смысле, что этот ее образ жизни — не пер вый, не единственный. Что-то у нее было в прошлом… Может быть, семья другая, муж другой, увлечения, слабости другие… Сам посмотришь. Да, работает Она в жилищно-коммунальном отделе, занимается пропиской, выпиской и так далее.

— А Нефедов прописан где-то?

— Об этом ты мне расскажешь, когда потолкуешь с его мамой. И еще одно — в инспекции по делам несовершеннолетних работает инспектор Потапов. Ты поговори с ним, он хорошо знает Нефедова, не один год занимался им… Потапов предупрежден, ждет твоего звонка.

— Вы говорили, Борисихин повинился?

— Там что-то странное… Он берет на себя старика. Так и говорит — старик на моей совести. Остальных не трогал. А в больницу ходил, чтобы узнать о старике, о его здоровье. Отложи пока Борисихина. Подождет, никуда не денется. Отработай Нефедову.

— Значит, эти трое все еще подозреваются?

— Да,— кивнул Рожнов.— Не думаю, что все виновны, но пока у них есть свои маленькие секреты, и, похоже, эти секреты для них важнее свободы. Пусть поразмышляют о ценностях человеческих. У того, прости меня, штанишки в крови, Жигунов никак не вспомнит, где ночь провел, а Борисихин вообще решил малой кровью отделаться — старика, дескать, маленько зашиб… Раны-то у всех одинаковы!

Сначала Демин созвонился с Потаповым. Тот пришел через пятнадцать минут. Совсем парнишка, подумал Демин. Весь еще в возвышенных представлениях о работе в милиции, наверно, еще сами слова «уголовный розыск», «следствие» будоражат его и любое задание кажется решающим.

— Садись, Толя, рассказывай! — начал Демин — Говорят, ты большой специалист по Нефедову.

— Неужели он на пожаре отметился?

— Похоже на то, что он и золотишко взял в универмаге у соседей. Я только сегодня оттуда.

— Надо же, какой рост, какой рост!

— Да, говорят, он высокий парень.

— Нет, я не о том… Он заметно вырос в своих устремлениях… Я занимался с ним несколько лет, когда он еще был шаловливым мальчиком. Знаете, есть этакие отчаянные озорники, которые уверены в каких-то своих правах на особую жизнь, на особое к себе отношение… Больше им, видите ли, положено, больше позволено. И отстаивают они эти свои права всеми силами. А какие у них силы? — Потапов пожал плечами, изобразив на лице полнейшее недоумение.— Хамство, вот и все. Но уж если он почувствует себя уязвленным… О! Гневу нет предела. Особенно если рядом люди, способные оценить его силу, отвагу, мужество… Большой любитель работать на публику. Он, конечно, не дурак. Все возвышенные понятия, которыми его пытались пронять учителя, он мог излагать куда складнее их. Он смеялся над ними. И надо мной смеялся. Поначалу. Потом возненавидел. Люто! — Потапов опять рассмеялся.— И не скрывал. На каждом углу кричал о своих чувствах ко мне.

— Чем же ты заслужил?

— Заслужил,— кивнул Потапов.— Секрет прост. Я его понял. Раскусил. И доказал ему, что кроме показухи, за душой у него ничего нет. Пусто. Кто же такое простит?

— А в чем заключались его шалости?

— О! — воскликнул Потапов.— Выбор очень разнообразный. Одно время они жили на окраине Москвы. Это многое определяло. Сорванные замки на чужих дачах, загнанные лошади соседнего колхоза за кольцевой дорогой, угнанный мотоцикл… Покатался и бросил. Причем не просто оставит на дороге, нет, в речку столкнет, в овраг… И попадался. Все время попадался. Я понимал, что на моем участке Нефедов — главный возмутитель спокойствия. И офлажковал его. Можно сказать иначе — окружил заботой и вниманием. Но настолько плотно окружил, что он шагу ступить не мог. Приглашал его к себе и докладывал ему о его же похождениях. Доказывал, что никакой он не… В общем, доказывал, что он есть самый обыкновенный глуповатый хулиган, к тому же незадачливый. Он ни на минуту не забывал, какой он красавец. Впрочем, и девушки не давали ему об этом забыть. Знаете, в определенном возрасте красота воспринимается как ум, значительность, она заменяет все. Да что там красота! Штаны могут все заменить, синие штаны с этикеткой на заду. Достаточно их надеть, чтобы сразу стать красивым и умным!

— Вы давно с ним расстались?

— Года два-три… По возрасту он вышел. А с год назад уехал срочно после одной истории. Перед самым Новым годом в вытрезвитель попал приятель Нефедова. Можно было бы выпить за скорейшее освобождение друга или в знак солидарности самому набраться и прийти в вытрезвитель собственным ходом. Во всяком случае, цель будет достигнута — Новый год встретишь с приятелем. Но не из тех был Нефедов. Собрал он нескольких девиц, ахнули они по стакану для поддержания ратного духа и двинулись на штурм вытрезвителя.