Я прикрыла веки, потому что хотела, чтобы Рэн остановился, а я уснула. Мгновенно. Раз и навсегда. Никогда не просыпаться, и не чувствовать безнадежности. Хотелось, чтобы время вернулось назад. На много, много лет назад.
Но… даже тогда все было сложно.
Я никогда не была нормальной, а теперь и вовсе не знаю кто я. Что мне делать с теми знаниями?
Я не совершила ничего плохого, но чувствую себя очень плохой.
С трудом разлепив веки, слипшиеся от слез, я слабо произнесла:
− Я хочу, чтобы ты ушел.
Мои слова не произвели на Рэна никакого эффекта, хотя я ничего и не ожидала. В свете сумрачного декабря за окнами моей комнаты, Рэн выглядел изможденным, будто я высосала из него все соки.
Может быть так и есть.
− Не делай это, Аура, − наконец заговорил он; его голос надломился, и я поняла: несмотря на то, что лицо Рэна – идеальная маска, в его душе что-то происходит. – Я должен был все рассказать, иначе никак. Адам слишком сблизился с тобой, стал менять тебя.
Я сморгнула слезинку, потому что эти отговорки начинали раздражать.
Я вернулась не потому, что Адам как-то повлиял на меня. Я вышла из комы, потому что меня поцеловал Рэн. Хотелось выпалить это, выкрикнуть и обвинить, но я не стала так поступать, лишь спросила, чтобы знать наверняка:
− Ты боялся, что я стану дьяволом, нечистой, падшей душой?
Рэн нахмурился, торопливо ответив:
− Я боялся, что твое тело может стать непригодным для…
− Но ты рассказал теперь, – перебила я, подталкивая его к важному ответу. Глаза Экейна были холодными, отчужденными. Я заметила, что на секунду его кулаки сжались, но тут же мышцы расслабились вновь. – Рассказал, что Изабелль была девственницей, когда пришла в больницу. Что она была медицинским чудом. Ты мог и раньше сказать, что она присоединилась к Ордену Света, который больше всего на свете хочет моей смерти.
− Да, − мрачно подтвердил Рэн. – Мог, но не стал, потому что думал, что так лучше.
− Но не…
− Нет, это было ошибкой, − отрезал Рэн. Его голос был холодным, но не злым. Он будто разочаровался. Во мне? В себе самом? – Ты можешь заболеть. Сойти с ума. Можешь попасть в беду, потому что не будешь знать, где тебя подстерегает опасность, не будешь знать, кому можно доверять, а кому нет. Вот поэтому. Потому что я люблю тебя, Аура, поэтому я все рассказал.
Мое сердце пропустило удар, а глаза расширились так, что их обожгло огнем.
Что он только что сказал? Что он сказал? Он шутит?
− Ты… − я облизала пересохшие от волнения губы, в то время как Рэн продолжал стоять, будто каменное изваяние. – Ты сказал это, чтобы я поверила тебе? Ты привел достаточно доказательств, Рэн, я верю тому, что ты говоришь…
− Я сказал это потому что люблю тебя, − оборвал он.
− Ты не лжешь? – прошептала я. Я ничуть не изменилась – все такая же неуверенная в себе девчонка, которая считает себя хуже других. Но теперь не просто так думаю, я это знаю. Я хуже других. Я не обычная девочка.
Но Рэн Экейн тоже не обычный парень.
Он лжет?
В голове было очень много мыслей. Я пыталась за доли секунды проанализировать его поведение и свое, и понять кто из нас неправ, кто лжет и зачем. Это могло бы длиться вечно, но Рэн внезапно наклонился и положил свою руку на мой затылок. Его ладонь была теплой, но по моему позвоночнику все равно побежали мурашки. Я не вздрогнула лишь потому, что не могла пошевелиться, внутри же мое тело содрогнулось. А Рэн наклонялся все ниже и, казалось, мир на мгновение перестал существовать, а мои мысли сбились в одно громоздкое облако.
Рэн был близко, я ощущала его дыхание на коже, могла почувствовать ритм его сердцебиения, и была готова принять его – наш первый настоящий поцелуй. Но тут на меня обрушилось черное облако в виде мыслей, и я резко отстранилась.
Рэн замер.
− Почему? – спросил он, нахмурившись. – Почему ты отстранилась?
Его прекрасное опечаленное лицо было совсем близко, заставляя облако мыслей и вопросов рассеяться, но я все же осведомилась:
− А ты не умрешь, оттого что поцелуешь?
Лицо Рэна разгладилось, и он со смешком присел на кровать рядом. Штанина царапнула мою ногу.
− Я не могу умереть.
Он не может умереть. Теперь, когда мы это выяснили, что мне нужно сделать? Мне прикоснуться к нему? Поцеловать первой? Попросить, чтобы он поцеловал? А может он больше не хочет этого? Странно он улыбается.
− Ты слишком много думаешь, Аура, − с той самой непонятной снисходительной улыбочкой сказал он, и притянул меня к себе, положив одну руку мне на талию, а другую на затылок. Я поддалась и приблизилась, но наши тела все равно были на расстоянии сотни тысяч километров друг от друга. Рэн пристально изучал мое лицо, будто пытаясь найти какой-то ответ в моих глазах, а я разнервничалась, потому что ничего не происходит.
Пусть уже это случится, чтобы не было страшно. И что он пытается увидеть во мне?
Рэн едва нахмурился; между его бровей зародилась вертикальная морщинка, а веки опустились, потому что он бросил взгляд на мои губы. Я затаила дыхание, почувствовав, как рука Рэна ползет по моей спине, задевая рубашку. Обе его руки обхватили мое лицо, и нежно сжали щеки. Пальцы оказались за ушами, и я могу поклясться, что Рэн услышал, как бьется мой пульс.
Он склонил голову, продолжая смотреть на мои губы.
Я зажмурилась.
Тук, тук, тук.
Я уже чувствовала его дыхание на своих губах.
Тук, тук, тук.
За шиворот рубашки проникала прохлада комнаты.
Тук, тук, тук.
Я резко отвернулась, и губы Рэна проехались по моей щеке, оставляя сухой след.
Я не могу.
Не из-за себя, а из-за него.
− Что? – прошептал Рэн, на несколько сантиметров отстранившись.
Я надавила ладонями на глаза, заставляя слезы застыть навечно в глазницах.
− Ты много лет мучил меня, а теперь хочешь целовать? – Ненавижу, что мой голос сиплый, словно у девчонки, но больше я ненавижу то, что он думает, что этот день может закончиться поцелуем. Это дико и неправильно.
− Если ты не хочешь, я не стану, – мягко сказал он, полностью отстраняясь и опуская руки. Теперь моим телом завладела прохлада. Кожа мгновенно остывала, покрываясь корочкой льда. Я вновь надавила на глазницы.
Он дал мне выбор, будто бы он какой-то там джентльмен. Рэн не такой.
Не такой.
И я хочу приказать ему оставить меня в покое. Хочу честно заявить, что ни за что не приму его чувств, даже если он не лжет, но слова застряли в горле, заставляя на глаза навернуться слезы.
Не могу.
Потому что сейчас, несмотря на случившееся раньше и на то, что случится потом, здесь есть лишь я и Рэн. И он хочет меня поцеловать.
Очевидно я очень долго молчала, потому что Рэн вновь наклонился. Не знаю, кто хотел этого поцелуя больше – я или он, но наши желания смешались, увеличивая друг друга, умножая и разливаясь по крови жидким ядом.
Я почувствовала, что скручивает желудок, когда губы Рэна оказались на моих губах. Мои губы сами собой разъединились, будто по волшебству – я не хотела. Они были сухими и мягкими, и мне было мало.
− Стоп! – я остановила скорее себя, чем его, но Экейн замер. На миллиметр отстранился и посмотрел мне в глаза. Он все ждал, что я скажу что-то, а я не могла вымолвить ни слова, потому что было чувство будто все нереально.
Он ведь в самом деле здесь, да? И смотрит так пристально и серьезно, что я начинаю теряться. Страх от его взгляда принизывает меня насквозь, заставляет желудок скрутиться в тугой узел.
− Почему ты сомневаешься, Аура? – Рэн бережно провел пальцами по моему лицу. – Почему не веришь мне? В прошлом ты во мне не сомневалась. Ни разу.
Мне хотелось сказать, что зря; хотелось сказать, что я должна была тщательнее присмотреться к нему в прошлом, чтобы понять, что Рэн за человек, но не успела – он итак все понял.
Он провел рукой по моему плечу, как бы говоря: «Ничего, я понимаю», и поднялся на ноги, собираясь уходить.
Он просто уйдет и этого никогда не случится. Если не сейчас – никогда больше. Но ведь я хочу этого. Хочу почувствовать настоящий, горячий поцелуй, а не то подобие, которое помню. Хочу поцеловать его ни о чем не думая – как в прошлом.
− Нет! – воскликнула я и Рэн остановился и обернулся, удивленно вскинув брови. Я выпуталась из одеяла и встала на ноги. – Нет, Рэн, я хочу этого.
− Я больше не стану тобой манипулировать.
− Я хочу этого!
Он полностью обернулся, все еще хмурясь. Он должен увидеть на моем лице решительность, потому что я знаю, чего хочу. Хочу знать, что чувствую, хочу знать, настоящее ли это. Хочу знать, на что это похоже.
− Ты сомневаешься.
− Ты читаешь мои мысли? – у меня по ногам поползли мурашки.
− Все написано на твоем лице.
