как вдруг мальчишка, стоящий у моей двери, заговорил:
– У вас в прицепе есть канистра, мы можем и её налить.
– Не нужно, спасибо, – коротко отозвалась я.
– Ну, не нужно так не нужно, – пожал плечами парень.
– Всё ещё не хочешь поехать с нами в Швейцарию? – я посмотрела парню прямо в глаза через своё закрытое окно.
– Мы ведь уже сказали Вам, что нас не интересует Ваше псевдоспасение, – мальчишка, подобно своему отцу скрестил руки на груди и надел на лицо маску агрессивного отчуждения.
– Матео, не доказывай глупцам, гонящимся за бренностью, бесполезность их мероприятия, – подал голос глава семейства. – Каждому из нас будет своё спасение и свой конец.
Мои зубы так сильно сжались, что, кажется, у меня заходили желваки.
– Ладно, кажется здесь всё в порядке, – спустя полминуты вновь подал голос отец. – Пойдём, – он махнул рукой парнишке и они сделали шаг то ли по направлению к нашему прицепу, желая, чтобы мы вернули их назад, то ли они хотели дойти до своего автобуса пешком, я не знаю…
Буквально впившись в ногу Тристана пальцами левой руки, я так громко выкрикнула: “Газуй!”, – что сидящая сзади Клэр взвизгнула от неожиданности и на всякий случай упала лицом на колени Спиро. Я увидела это, потому что обернулась и… Увидела в заднем окне то, что боялась увидеть больше всего: Блуждающие уже были здесь. Толпы заражённых людей выбегали из разных частей леса и бежали по дороге, они были на том же расстоянии от автобуса, на котором от него находились мы!
Тристан нажал на газ ещё до того, как я вскрикнула. Мы так резко поехали задним ходом и так стремительно, что я, чувствуя на груди давление ремня безопасности, удивилась тому, что в этот момент автомобилем управляет Тристан, а не я. Шланг, всё ещё торчащий в нашем топливном баке, издал глухое “бум” и оторвался от колонки. Фонтан из топлива окатил с ног до головы и отца, и сына. Они ещё несколько секунд не понимали, что происходит, а когда поняли, мы уже успели увеличить разрыв между нами до ста метров. Они бросились за нами, но что-то мне подсказывало, что фора была в нашу пользу, чего я не могла сказать о Блуждающих – толпа уже приблизилась к съезду на парковку.
– Сколько литров?! – закричала я, не помня себя. – Сколько мы успели взять?!
– Тридцать пять!
Тридцать пять – это очень много. Для машины, у которой не протекал бы бак. Что же могла означать эта цифра для нас я не могла знать наверняка, и всё равно цифра тридцать пять звучала для меня жизнеутверждающе.
– Они слишком близко, Теа! – выпалил Тристан.
Я знала, о ком он говорит. Не об отце и сыне – о Блуждающих.
– Дай мне десять секунд! Всего десять секунд, Тристан!
Больше того, что мы не успеем добраться до автобуса первее Блуждающих, я боялась того, что Тристан передумает и резко развернёт нас в другую сторону. Я бегала взглядом по зеркалам заднего вида и понимала, что пространство открыто: все дети с матерью были в автобусе, наблюдая за Блуждающими они прилипли к его противоположным нам окнам и потому напрочь не замечали нашего приближения.
Я открыла свою дверь ещё до того, как Тристан остановился, громогласно завизжав тормозами. Я даже выпрыгнула за секунду до полной остановки машины. Мне всего-то нужно было забежать в автобус, схватить и выбежать. Всего лишь…
Ближайший Блуждающий, которого я видела, был всего в ста метрах от нас. Я должна была успеть… Должна была….
Я не поверила своим глазам, когда, смотря на несущегося прямо в нашу сторону Блуждающего, между автобусом и багажником нашего пикапа увидела движение. Девочка всё ещё лежала в гамаке!!!
Мне понадобилась доля секунды, чтобы понять, что забегать в автобус мне нет необходимости. Метнувшись к гамаку, я буквально вырвала из него ничего не понимающего ребёнка и, не успев даже прижать её к себе, сразу же метнулась назад. Между нами и ближайшим Блуждающим уже оставалось меньше пятидесяти метров.
Ещё не нырнув в машину, я поняла, что стала мишенью не только Блуждающих, не только отца и сына, безумно несущихся прямо на нас, то есть навстречу морю заражённых, но и матери семейства. В момент, когда я запрыгнула на своё место, чудом успев закрыть дверь до того, как за её ручку схватилась свихнувшаяся мать, я услышала спасительный щелчок автоматической блокировки. Поняв, что не успела схватить меня буквально за кончик моих волос, женщина начала обеими руками биться в моё окно и дико кричать:
– ВЕРНИТЕ МОЮ ДОЧЬ!!! ВЕРНИТЕ МНЕ МОЮ ДОЧЬ!!! Она должна уйти из этого мира вместе со мной!!!
– Газуй, Тристан, газуй!!!
– Она моя дочь! – Тристан нажал на газ, но женщина отказывалась отлипать от окна. – Debemos morir juntos! Ella debe venir conmigo!
Это был испанский. Эти люди определённо точно были испанцами.
На всё это действо понадобились секунды, но они были подобны часам. Последним, что я услышала от этой женщины, стали слова: “Recupera a mi hija!”, – и дикие, нечеловеческие вопли. Она бежала вслед за нашей машиной, пока её не сбил с ног Блуждающий, сразу же вгрызшийся в её шею.
Тристан на всех газах промчался мимо отца и сына, едва не задавив первого. В момент, когда мы выехали на дорогу, я в последний раз посмотрела в зеркало заднего вида: отца с сыном больше не было видно – их поглотила толпа Блуждающих, а их автобус вдруг накренился и со страшным грохотом завалился набок.
– Ты цела?! Цела?! – Тристан потряс меня за плечо с такой силой, что едва не выбил из меня последний дух.
– Да-да! Всё в порядке… – мой взгляд вдруг упал вниз, на колени, на которых тихо лежал тёплый и плотненький живой комочек, у которого немного сбилось дыхание. Огромные и безумно красивые чёрные глаза, обрамлённые живописными бровями и густыми, длинными ресницами, заглядывали мне прямо в душу, миловидные щёчки, с словно нарисованными на них ямочками, и шелковистые, сказочно густые чёрные кудряшки подрагивали в унисон неровностям дороги. У таких родителей и внезапно такая красота… Мысль о том, что эти люди тоже могли украсть у кого-то этого ребёнка, всплыла на поверхности моего сознания совершенно неожиданно.
– Ты разговариваешь? – не отводя взгляда от совершенно не испуганных и даже сосредоточенных глазок девочки, упорно пытающихся просверлить меня насквозь, спросила я, стараясь не слышать жужжание шершневого роя, остающегося всё дальше позади нас. – Как тебя зовут?
Девочка прикусила свою пухлую нижнюю губку и ничего не ответила мне. Утерев
