Дух сегодня наконец заснет спокойно. На его столе выросла стопка мелких дел, которыми теперь предстояло заняться. К тому же у него накопилась куча бумажной работы, но сейчас ему хотелось закончить пораньше и навестить детей. Он купил им подарки и даже готов был вынести присутствие нового хахаля жены. К счастью, он не знает английского, а соперник по-польски не понимает ни единого слова.
Планерка должна была начаться через полчаса. Предполагалось, что речь пойдет о мелочах. Дело убийства в «Игле» уже считалось закрытым. В производстве было расследование по делу SEIF, гибели Буля и несколько других дел, вытекающих из убийства в клубе. Духновский побаивался, что ничего они не добьются. Слон не пришел на допрос, как всегда по состоянию здоровья. Его юрист доставил справку о том, что Ежи Поплавский находится в тяжелом состоянии, он срочно госпитализирован. Дух ждал приказа, готовый провести допрос ювелира даже на смертном одре. Габрысь вышел из СИЗО по истечении сорока восьми часов, дав подробнейшие показания, в которых поведал, как он присматривал за бизнесом гражданина России из Калининграда, который послезавтра должен прилететь из Монако. До него дошли слухи, что Агентство внутренней безопасности произвело обыск в квартире судьи Шиманьского и нескольких известных юристов, а кто ищет, тот найдет. Но пока они еще работают.
Раздался стук в дверь. Дух снял ноги со стола и сунул кусок белой марли в выдвижной ящик стола.
Вошла Саша. Капитан бросил взгляд на ободранные мысы ее мотоциклетных ботинок. И немного выше – на стройные икры. Он никогда не видел ее в юбке. Правда, эта тоже закрывала колени, но сегодня профайлер впервые выглядела как женщина. Он спешил, поэтому принялся быстро и старательно прибирать на своем рабочем столе. Бросил недоеденный обед в пластиковой упаковке в мусорное ведро, выкатил из-под стола пустые банки из-под кока-колы. Он и сам не знал, как они там размножились.
– Я только на минуту, – объявила Залусская. – Мешаю?
– Да нет.
– Через час у меня собеседование по поводу работы в банке. Потому я так выгляжу, – объяснила она. – Но я пока не решила, идти или нет. Может, лучше все-таки уехать?
– Ты только приехала. – Дух поднял голову. Она сосредоточенно, без тени улыбки смотрела на него. Он сглотнул и улыбнулся: – Может, мы что-нибудь еще сделаем вместе?
– Сомневаюсь. – Она рассматривала стенд над столом капитана, куда он прикреплял свои грамоты и награды. Там появилась новая медаль и диплом от мэра Сопота. – Тебя повысили?
– Говорят, что да. Жаль, за этот клад даже полкилограмма золота или небольшой кусок янтаря не дали. Все отдал в государственную казну, идиот. Ничему-то меня жизнь не учит.
Саша замеялась:
– Надо было брать, пока была возможность. Я предлагала.
– Злая ты. Если бы это тогда не получилось… – Он усмехнулся. – Мне хотелось задушить тебя, но на самом деле респект. Уважаю.
– Знаю, – призналась Саша. – Надо уметь разговаривать с людьми.
Она положила на стол небольшой сверток.
– Что это? – Дух на секунду обеспокоился, но видно было, что он с трудом скрывает радость.
– Не золото, – улыбнулась профайлер. – К сожалению.
– Жаль. Я думал, что хоть у тебя в голове мозги вместо опилок. Ты же не на государственной службе. Можно было поделиться.
– Ты не посмотришь?
Он взял в руки коробочку, упакованную в серую бумагу и завязанную обычной веревкой, потряс ее, внутри что-то болталось. Залусская подошла и забрала коробочку из его руки.
– Не бомба, – сказала она. – Подарок.
– От тебя? По какому случаю?
– У меня есть к тебе дело.
Капитан внимательно посмотрел на нее. Слегка забеспокоился.
– Я слышала, что тебе сегодня исполнилось сорок два года. Прекрасный возраст. – Она широко улыбнулась и добавила: – Откроешь потом. Мне нужно спросить тебя кое о чем. Только ответь честно.
– Ну? – Духновский уже не скрывал любопытства. Он медленно развязывал веревочку. Саша смотрела на него. Рядом лежали щербатые ножницы, но он не воспользовался ими. Он трудился над тем, чтобы распутать узел, как будто от этого зависела его жизнь.
– Кто тогда был за рулем?
– Когда?
– Трасса Гданьск – Варшава. Неподалеку от Эльблонга. Пшемек – кто сбил его во время погони?
Духновский напрягся. Схватил ножницы.
– Я знаю, что не ты. Но это был кто-то из наших. Он еще работает?
– Зачем тебе это?
– Хочу все знать.
Дух напрягся и сменил позу на стуле.
– Его никто не сбивал, – сказал он наконец. – Сам выпал из машины, был обдолбанный.
– Из чьей машины?
– Игла принес Булю пистолет, а Мазуркевича подставил нам. Они достали машину, ехали вместе. Мы с Джекилом сели им на хвост. Вдруг Пшемек выскочил на полной скорости. Джекил не успел затормозить.
– Яцек?
Она потеряла дар речи. Поняла, откуда взялось прозвище техника.
– Я был там вместе с ним. Его вины в этом нет. Скорость, судьба. Жизнь и смерть как концы одного отрезка.
Дверь открылась. Вошла группа коллег с бутылкой. Секретарша внесла на подносе вафельный торт с вставленной в него свечкой. Громко запели «Сто лет». Джекил подмигнул Саше, которая отошла от стола, чтобы освободить место пришедшим. Они по очереди обнимали растроганного Духновского. Джекил заметил коробочку, лежащую на столе капитана. Он снял с нее бумагу, вынул небольшой коробок в форме домика с проводами и двумя красными диодами, расположенными рядом друг с другом, и умело подключил батарейку. На устройство набросил белую тряпку, находящуюся в наборе. Раздался звук, как из фильма ужасов, что в данной ситуации вызвало бурные аплодисменты.
– Привидение, анимированный дух! – растрогался Духновский. – Я мечтал о таком. Саша!
Он посмотрел вокруг, выбежал в коридор, но Залусской уже не было. Все по очереди включали игрушку, которая каждый раз издавала новые устрашающие звуки. Диодные лампочки изображали страшные глаза привидения.
– Вышла, – сказал кто-то сзади. – Около пяти минут назад.
– А мое желание? – опечалился Дух. – Она ведь проиграла спор.
Войцех Старонь стоял перед тюремными воротами. Замок открылся. Ксендз переступил порог. Он втянул носом весенний воздух. Птицы щебетали. Солнце грело так сильно, что ему пришлось расстегнуть куртку. Он покрепче ухватил небольшую дорожную сумку. По другую сторону дороги стояли три машины: черный лимузин курии, серебряный «лексус» и старая «Альфа-156», некогда темно-синяя, теперь – неопределенного цвета из-за грязи. Из лимузина вышел водитель и открыл заднюю дверь. Старонь заметил внутри мужчину в сутане. Возле «лексуса» стоял отец. На его ногах были слишком большие спортивные ботинки, не подходившие к прочей одежде. Они встретились взглядами, Войтек кивнул в приветственном жесте. Из третьей машины никто не вышел, но Старонь подошел именно к ней. Он положил сумку в багажник и подошел к отцу. Какое-то время они стояли молча. Наконец протянули друг другу руки.
– Прости, – сказал сын.
– За что?
– За все и навсегда. Не переживай за него, папа. Он справится. Я буду навещать его.
Славомир снял очки, вынул из кармана носовой платок и потер здоровый глаз.
– С Мартином всегда были проблемы.
Войтек поднял голову и неуверенно улыбнулся.
– Ты заметил?
Отец глубоко вдохнул, но ничего не сказал. Только слегка кивнул.
– Я думал, что только мама безошибочно нас различала.
– Когда-то было так, – признался Славомир. – Но я догадался. Однако не выдал вас.
– Знаю, папа.
– Когда мы увидимся?
Священник пожал плечами и указал на грязную «альфу»:
– Мне нужно ненадолго уехать.
Славомир улыбнулся, проводил сына взглядом, пока тот не занял пассажирское место. Он знал, что вскоре они поговорят обо всем этом. Он обрел их обоих.
Тем временем Войтек застегнул ремень безопасности.
– Готов? – Люция улыбнулась ему. Он кивнул. – Она не должна ничего знать. Это условие Вальдемара.
– Скажи ему, что я никогда не побеспокою их, – пообещал он. – Я хочу лишь увидеть ее. Это все-таки моя родня.
– Она такая же, как Моника. Я видела фотографии.
– Я так и думал.
– Но и на тебя она немного похожа.
– Желательно, чтобы не только физически, – пробормотал он. – Потому что тогда она была бы похожа и на Мартина. Мне всегда и всем приходилось делиться с ним. Мать говорила, что он даже в животе подворовывал у меня кровь.
– Это значит, что ты был для него примером. Он любил тебя как брат, но еще и как фанат. Радуйся. Когда мы впервые встретились в доме при костеле, я почувствовала: что-то не так. Мартин другой, поживее, этакий мачо.
– Спасибо, – вздохнул Войтек.
– Зато ты надежный. От тебя исходит сила. Думаю, тебе бы я никогда не отдала те ключи от «Иглы», но зато сразу затащила бы тебя в постель, – добавила она и покраснела. – Жаль, что ты священник.
Войтек внимательно посмотрел на нее, а потом протянул руку, как для приветствия:
