— Прости. Я думал вслух. Я сказал, что это грубо.
— Что грубо?
— Веннерстрем спутался с двадцатидвухлетней официанткой, и она от него забеременела. Ты не читала его переписку с адвокатом?
— Микаэль, дорогой, у тебя на этом жестком диске имеется корреспонденция, электронная почта, договоры, документы из поездок и бог знает чего еще за десять лет. Я не настолько очарована Веннерстремом, чтобы глотать шесть гигабайт всякой ерунды. Я прочла кое-что, в основном для удовлетворения собственного любопытства, и убедилась, что он бандит.
— Хорошо. Он сделал ей ребенка в девяносто седьмом году. Когда она стала требовать компенсации, его адвокат отрядил кого-то уговаривать ее сделать аборт. Думаю, он намеревался предложить ей некоторую сумму денег, но она не захотела ее взять. Тогда наемник прибегнул к более сильным аргументам и держал ее под водой в ванне, пока она не согласилась оставить Веннерстрема в покое. И это идиот адвокат сообщает в письме — пусть и зашифрованном, но все же… Я не слишком высокого мнения об умственных способностях этой компании.
— А что стало с девушкой?
— Она сделала аборт. Веннерстрем остался доволен.
Лисбет Саландер замолчала на десять минут. Ее глаза внезапно потемнели.
— Еще один мужчина, который ненавидит женщин, — наконец пробормотала она.
Микаэль ее не услышал.
Она одолжила у него диски и посвятила ближайшие дни подробному чтению электронной почты Веннерстрема и других документов. Пока Микаэль продолжал работу, Лисбет лежала на чердаке с компьютером на коленях, размышляя над удивительной империей Веннерстрема.
Ей пришла в голову странная мысль, которая никак ее не отпускала. Больше всего ее удивляло, что она не додумалась до этого раньше.
В конце октября Микаэль распечатал последнюю страницу и выключил компьютер уже в одиннадцать часов утра. Не говоря ни слова, он взобрался на антресоль и протянул Лисбет солидную кипу бумаг, после чего сразу заснул.
Лисбет разбудила его вечером и высказала свои соображения по поводу текста.
В начале третьего ночи Микаэль внес в свое произведение последние поправки.
На следующий день он закрыл ставни и запер дом. Отпуск Лисбет закончился, и они вместе поехали в Стокгольм.
До прибытия в город Микаэлю надо было обсудить с Лисбет один деликатный вопрос. Он поднял эту тему, когда они пили кофе из бумажных стаканчиков на борту перевозившего их из шхер теплоходика.
— Нам необходимо договориться о том, что я буду рассказывать Эрике. Она откажется публиковать статью, если я не смогу объяснить, откуда взял материал.
Эрика Бергер. Главный редактор и любовница Микаэля с многолетним стажем. Лисбет никогда с ней не встречалась и не была уверена в том, что ей этого хочется. Эрика мешала ее существованию, хотя она пока не знала, каким образом.
— Что она обо мне знает?
— Ничего. — Он вздохнул. — Я ведь с лета избегал Эрику. У меня не хватало сил рассказать ей о произошедшем в Хедестаде, поскольку мне было безумно стыдно. Она очень нервничает из-за того, что я ее почти ни о чем не информировал. Ей, разумеется, известно, что я сидел в Сандхамне и писал этот текст, но о его содержании она ничего не знает.
— Хм.
— Через пару часов она получит рукопись. И учинит допрос по высшему разряду. Вопрос в том, что мне ей отвечать?
— А что ты хочешь сказать?
— Я хочу рассказать правду.
Между бровями Лисбет появилась морщина.
— Лисбет, мы с Эрикой почти постоянно ругаемся. Это у нас такая своеобразная манера общения. Но мы безоговорочно доверяем друг другу. Она абсолютно надежна. Ты — источник, и она скорее умрет, чем выдаст тебя.
— Скольким еще людям тебе потребуется рассказывать?
— Больше никому. Это уйдет в могилу вместе со мной и Эрикой. Но если ты откажешься, я не раскрою ей твою тайну. Однако я не собираюсь лгать Эрике и выдумывать какой-то несуществующий источник.
Лисбет раздумывала до тех пор, пока они не причалили у «Гранд-Отеля».
Наконец она с неохотой разрешила Микаэлю представить ее Эрике. Он включил мобильный телефон и набрал номер.
Звонок Микаэля застал Эрику Бергер посреди обеда с Малин Эрикссон, которую она подумывала взять на должность ответственного секретаря редакции. Малин было двадцать девять, и она в течение пяти лет перебивалась на разной временной работе. Постоянной должности у нее никогда не было, и она уже почти потеряла надежду таковую получить. Объявление о вакансии еще не давалось; Малин Эрикссон рекомендовал Эрике старый приятель из одного еженедельника. Эрика позвонила ей в тот день, когда у Малин заканчивалась последняя временная работа, и спросила, интересует ли ее сотрудничество в «Миллениуме».
— Это временная должность на три месяца, — сказала за обедом Эрика. — Но если все пойдет хорошо, то она может стать постоянной.
— Я слышала о том, что «Миллениум» скоро закроется.
— Не надо верить слухам.
— Этот Дальман, которого мне предстоит заменить… — Малин Эрикссон колебалась. — Он переходит в журнал, принадлежащий Хансу Эрику Веннерстрему…
— Наш конфликт с Веннерстремом едва ли является издательской тайной. Он не любит людей, работающих в «Миллениуме».
— Значит, если я соглашусь на работу в «Миллениуме», то тоже попаду в эту категорию.
— Да, вероятность велика.
— Но Дальман же получил работу в «Финансмагазинет»?
— Можно сказать, что Веннерстрем таким способом расплатился с ним за некоторые мелкие услуги, которые ему оказывал Дальман. Вас мое предложение по-прежнему интересует?
Малин Эрикссон немного подумала и кивнула.
— Когда вы хотите, чтобы я приступила?
В этот момент позвонил Микаэль и прервал собеседование.
Дверь в квартиру Микаэля Эрика открыла собственными ключами. Они впервые встретились лицом к лицу после его краткого визита в редакцию в июне. Войдя в гостиную, она обнаружила там анорексически худую девушку в потертой кожаной куртке, которая сидела на диване, забросив ноги на журнальный столик. Поначалу ей казалось, что девушке лет пятнадцать, но только до того момента, пока они не встретились взглядом. Когда Микаэль вошел с кофейником и печеньем, Эрика все еще продолжала разглядывать это явление.
Микаэль и Эрика посмотрели друг на друга.
— Прости, что я был совершенно невыносим, — сказал Микаэль.
Эрика склонила голову набок. Что-то в Микаэле изменилось. Он выглядел изможденным и сильно исхудал, в его глазах читался стыд, и какое-то мгновение он уклонялся от ее взгляда. Она покосилась на его шею. Там виднелась побледневшая, но отчетливо различимая полоса.
— Я избегал тебя. Это очень долгая история, и я отнюдь не горжусь той ролью, которую в ней сыграл. Но об этом позже… Сейчас я хочу представить тебе эту юную даму. Эрика, это Лисбет Саландер. Лисбет, Эрика Бергер — главный редактор «Миллениума» и мой лучший друг.
Через десять секунд созерцания ее элегантной одежды и уверенной манеры держаться Лисбет уже знала, что Эрика Бергер едва ли станет ее лучшим другом.
Совещание продолжалось пять часов. Эрика дважды звонила и отменяла другие встречи. Она посвятила час чтению фрагментов рукописи, которую вручил ей Микаэль, но в конце концов ее отложила. У нее возникала тысяча вопросов, но она понимала, что потребуются недели, чтобы получить на них ответы. Главным была рукопись. Если даже маленькая частица этих утверждений соответствует действительности, это кардинально меняет ситуацию.
Эрика посмотрела на Микаэля. Она никогда не сомневалась в его порядочности, но на какой-то миг ощутила головокружение и подумала, уж не сломило ли его дело Веннерстрема и не является ли рукопись плодом его фантазии. В эту минуту Микаэль поставил перед ней две коробки с распечатками исходного материала. Эрика побледнела. Ей, естественно, захотелось узнать, как он все это раздобыл.
Потребовалось много времени, чтобы убедить ее, что странная девушка, не сказавшая пока ни единого слова, имеет неограниченный доступ к компьютеру Ханса Эрика Веннерстрема. И не только его — она проникла также в компьютеры его адвокатов и ближайших сотрудников.
Эрика сразу заявила, что этот материал нельзя использовать, поскольку он получен незаконным путем.
Ну разумеется, можно. Микаэль указал на то, что они вовсе не обязаны отчитываться о том, как раздобыли материал. У них с таким же успехом мог появиться источник, имеющий доступ к компьютеру Веннерстрема и переписавший его жесткий диск на несколько CD-дисков.
Под конец Эрика поняла, какое оружие оказалось у нее в руках. Она чувствовала себя совершенно обессиленной, у нее по-прежнему имелись вопросы, но она не знала, с чего начать. В конце концов она откинулась на спинку стула.
— Микаэль, что произошло в Хедестаде?
