Вернон побледнел, и глаза его загорелись.
— Вы закончили?
— Я скажу вам, когда закончу. Насытившись ею, вы бросили девочку. И вот в последнюю ночь она тайком проникла на ваш дружеский прием, чтобы просить вас о помощи, потому что она ждала ребенка. А вы рассмеялись ей в лицо, Вернон. Вы сказали, что для нее всегда есть река, и она буквально поняла ваши слова. — Миллер выпрямился и глубоко вздохнул. — Я собираюсь наказать вас за совершенное преступление.
— Это все? — спокойно осведомился Вернон. — Теперь позвольте мне объяснить вам кое-что, мистер Паршивец. Я знал девушку по имени Джоанна Крейг так же, как знал чертову уйму других девушек. Она расписывала стены главного казино внизу. Вы или любой другой можете увидеть росписи, когда вам будет угодно. Все остальное — чистейшая фантазия. Если вы попытаетесь вынести это на открытый суд, я раздавлю вас так, что вы уже никогда не подниметесь. А теперь я даю вам одну минуту, чтобы вы убрались отсюда, иначе я позову своего адвоката, а вы сами понимаете, что это такое.
— Отлично, — усмехнулся Миллер. — Это означает, что вы напуганы до смерти. Стало быть, увидимся в суде, Вернон.
Он повернулся, кивнул Брэди, и тот открыл дверь. Вернон немного посидел, глядя в пространство, а потом поднял телефонную трубку и нажал кнопку:
— Это вы, Бен? Пошлите сюда Стрэттона. У меня есть работа для него.
Моника Грей вышла из ванной разморенной и вялой. Она думала, что горячая вода улучшит ее самочувствие. А вместо этого она совершенно лишилась сил. Как она проработает всю длинную ночь во «Фламинго», и не представляла.
Кто-то тихо постучал в дверь. Сначала она подумала, что ей это показалось. Она подождала, застегнув халат, и стук раздался снова.
Она повернула ключ и еще не успела рассмотреть того, кто стоял за дверью, как ей в лицо плеснули какой-то жидкостью. Моника подалась назад, спазм ужаса сковал ей горло, глаза, которые она закрыла руками, стало сильно жечь. Она услышала, как дверь закрывается, а потом чья-то рука схватила ее за плечо и бросила на кровать.
Кто-то холодно рассмеялся, сильные пальцы впились в ее волосы и запрокинули голову назад.
— Ну давай, дорогуша, открой глазки для дяди Билли. — Она открыла глаза, ожидая, что боль утихнет, и увидела перед собой бескровное лицо Билли Стрэттона. Его серые губы улыбались, обнажив ряд острых мелких зубов. — Вода, дорогуша, и немного дезинфектанта, чтобы уязвить ваши глазки. А теперь представьте, что это был бы купорос, например. Вы бы сейчас уже ослепли. — И Билли захихикал.
Съежившись, как мышонок, попавший в лапы кота, она лежала, в ужасе глядя на него снизу вверх, а он похлопал ее по щеке:
— А вы непослушная девочка, верно? Вы разговариваете не с теми людьми. Мистер Вернон не любит этого, совсем не любит. А теперь одевайтесь. Пойдете со мной.
Уже почти стемнело, когда Миллер повернул на своем «купере» в ворота на Грендж-авеню и затормозил у лестницы, которая вела ко входным дверям. За длинный день он так устал, что немного посидел за рулем, прежде чем выйти из машины.
Когда он позвонил, дверь открыла Дженни, та самая горничная, но теперь у нее были красные глаза и опухшее от слез лицо.
— Сержант Миллер, — сказала она. — Входите, пожалуйста.
— Мне звонили в управление. По-видимому, полковника Крейга приглашали в морг, чтобы он увидел тело дочери. Я понял, что он хотел поговорить со мной.
— Полковник и мисс Гарриет гуляют в саду, — вздохнула Дженни. — Я сейчас позову их.
— Все в порядке, — ответил Миллер. — Я сам их найду.
В саду было прохладно, грачи беспокойно кричали среди голых ветвей буков. Сквозь журчанье маленького ручейка он расслышал приглушенный разговор, а потом в тишине прозвучал знакомый голос:
— Пожалуйста, сюда, сержант Миллер!
Гарриет Крейг опиралась на перила небольшого мостика. Возле нее стоял мужчина почти шести футов росту, с коротко остриженными седеющими волосами, выступающими скулами и спокойными глазами. Мгновение он внимательно изучал Миллера, а потом протянул руку:
— Очень любезно с вашей стороны, что вы приехали так быстро.
От него исходила большая жизненная сила, и Миллер даже ощутил некоторое волнение. Ему было, наверное, сорок восемь или сорок девять лет, но он держался с естественной уверенностью, как человек вдвое моложе.
— Вы хотели что-то обсудить со мной, — начал Миллер. — Я буду счастлив помочь вам любым образом.
— Я виделся с вашим старшим инспектором Грантом. Он рассказал мне все так полно, как мог, но я чувствую, что подробности известны только вам. — Полковник немного замялся, а потом продолжал: — Я так понимаю, что Гарриет сообщила вам о тех неприятностях, которые случились у нас с Джоанной.
— Совершенно верно.
— Мне сказали, что она стала наркоманкой и употребляла героин.
— Что вполне объясняет то внезапное изменение в ее поведении. Вы должны понимать, что героин создает чувство довольства и покоя, но между приемами наркоман совершенно болен, и все его мысли заняты только одним — раздобыть еще одну дозу. Бедняги становятся беспокойными, раздражительными, не могут сдерживать эмоции.
— И все это произошло с Джоанной?
— Девушка, которая доставила вам все неприятности, уже перестала быть вашей Джоанной, полковник. Она только выглядела как ваша дочь.
Последовало продолжительное молчание, а потом, поблагодарив Миллера, Крейг попросил его рассказать все, что ему известно об этой печальной истории.
Это не заняло много времени, что показалось странным, и когда сержант закончил рассказ, Гарриет тихо заплакала, опершись на перила, а отец обнял ее за плечи.
— Этот Вернон, — спросил Крейг, — его вызовут на следствие как свидетеля?
— Конечно.
— Есть ли какая-то возможность выдвинуть против него обвинение?
Миллер тяжко вздохнул и отрицательно покачал головой:
— Хочу быть предельно откровенен с вами. Я не питаю никакой надежды.
— Но он убил Джоанну! — страстно воскликнула Гарриет. — Убил так же верно, как если бы действовал ружьем или ножом.
— Я понимаю, — ответил Миллер. — С моральной точки зрения он виновен, но факты таковы, что не могут быть приняты во внимание судом. Ваша дочь совершила самоубийство. Она была беременна, а также употребляла наркотики. Одна свидетельница, Моника Грей, сообщила, что кто-то дал ей героин на приеме у Макса Вернона, после того как Джоанна крепко выпила, но даже она не могла бы присягнуть, что это сделал Макс Вернон. Она и пяти минут не продержалась бы на месте свидетеля на суде. И еще одно — в настоящее время это не криминал. К тому же Моника предупредила меня, что готова совершенно изменить свои показания, когда окажется на суде в качестве свидетеля.
— Вернон несет ответственность, — настаивала Гарриет. — Он должен ответить за все. Вы же и сами знаете.
— Но вину его надо доказать.
Снова наступило длительное молчание, а потом Крейг сказал:
— Есть одно, чего я не могу понять. Джоанна сделала все для того, чтобы скрыть свое имя, прежде чем умереть. Зачем она так поступила?
— Ясно. Она сделала это ради вас.
Выражение на лице Крейга не изменилось.
— Пожалуйста, продолжайте.
— В эти последние часы, я думаю, она вспомнила всю свою жизнь, осознала, что доставила вам много неприятностей. Не хотела позорить вас больше. Мне кажется, она стремилась к одному — чтобы река поглотила ее так, будто ее никогда не было на свете.
— Благодарю вас, сержант. Полагаю, что все случилось именно так. — Когда Крейг произносил эти слова, голос его чуть заметно дрогнул.
Брэди открыл дверь и заглянул в зал суда. Заседание уже началось, но на скамьях для публики собралось не более полудюжины человек, зато жюри присяжных занимало почти половину аудитории, судья возвышался в своем кресле, а чуть ниже располагались судебные чины.
Миллер только что сошел с кафедры. Он тут же заметил Брэди, они вышли и закрыли за собой дверь.
— Извините, что опоздал, — сказал Брэди. — Мне пришлось отвести задержанного. Как идут дела?
— Я только что закончил короткое выступление. Там Крейг с Гарриет. А Вернон взял с собой Генри Бакстера.
— Эту старую акулу, — присвистнул Брэди. — Он ему здорово поможет!
— Слышно что-нибудь от Гранта?
Брэди кивнул:
— Боюсь, что ничего хорошего. Ему звонили из прокуратуры. Они рассмотрели материалы и считают, что не существует даже повода возбудить дело против Вернона.
— Не унывай. Всегда лучше сделать попытку, и ведь сейчас идет слушание. Никогда нельзя быть уверенным в том, как повернется судебное расследование.
Они вошли в зал суда, и как раз вовремя, потому что Моника Грей уже приносила присягу.
— Вы Моника Алиса Грей, проживающая на Арджил-роуд, 15?
