Он еще немного подержал ее, а когда отпустил, она рухнула на кровать.
— Джоанна не знала, что с ней произошло. Единственное, что она чувствовала, это то, что ее тело в чем-то нуждается.
— И только один человек мог дать ей это, — горько констатировал Миллер. — Она попала в зависимость не только от героина и кокаина, но еще и от Макса Вернона.
Моника Грей продолжала сухим и безжизненным голосом:
— У нее возникла уйма неприятностей дома, да еще ее попросили уйти из колледжа. Она резко изменилась. Так случается. Я и раньше такое видела.
— И она пришла сюда жить?
— Макс считал, что это хорошая идея. Вам покажется забавным, но какое-то время я думала, что Макс серьезно увлекся ею. Он старался держать ее в клубе, и если к ней подходил еще какой-нибудь мужчина… — Она пожала плечами. — У него всегда под рукой пара громил — Карвер и Стрэттон. Как-то поздно ночью в разгар веселья один парень попытался поухаживать за ней, они выволокли его в переулок и избили до полусмерти. Я слышала, что он даже потерял глаз. Вот такие они там крутые.
— И когда же произошел разрыв?
Она быстро взглянула на него:
— Вам и это надо знать?
— Такая у меня работа.
— Мне трудно точно сказать, что там случилось, но Макс изменился по отношению к ней где-то три или четыре недели назад.
— Она забеременела, вы знали об этом?
Она покачала головой:
— Нет, нет, не знала. Наверное, в этом все дело.
— Он совсем бросил ее?
Она кивнула:
— Приказал ей не показываться в клубе. Она так и сделала, но только не в последнюю ночь.
— А что там случилось?
— Макс устраивал дружеский прием для совсем узкого круга. Его личные друзья.
— Вы там были?
— Я всегда должна там быть, — ответила она. — Это часть моей работы. Он ничего не сказал мне особенного в тот раз. Около девяти вечера, когда прием только начался, открылась дверь и вошла Джоанна.
— Как она могла войти?
— Очевидно, у нее еще оставался ключ от боковой двери из переулка. Макс взвился до небес. Он затащил ее в угол и начал что-то говорить. Я не слышала, что именно, но, судя по выражению ее лица, она о чем-то умоляла его.
— И что же дальше?
— Как я уже сказала, я ничего не слышала. Но вдруг он громко рассмеялся прямо ей в лицо и крикнул: «Но ведь есть же река, верно?» Я не единственная это слышала.
Наступило продолжительное молчание, а потом Миллер спокойно произнес:
— Похоже, она всерьез восприняла его слова.
Моника Грей промолчала, и он поднялся:
— А он знает, что она мертва?
— Нет, насколько мне известно.
— Вы не говорили с ним с тех пор, как мы с вами встретились?
Она покачала головой, а он кивнул, подошел к двери и открыл ее.
— Вы нам очень помогли. Я этого не забуду.
Когда он спустился вниз, Брэди открыл входную дверь. Он подождал, пока Миллер присоединится к нему.
— Ну, есть что-нибудь новенькое? — спросил он.
— Да, можно так сказать. А что насчет Гарриет Крейг?
— Она оправилась после первого шока. Еще бы, такой удар. Куда мы теперь?
— В клуб «Фламинго», перекинуться парой слов с мистером Максвеллом Верноном. Я все объясню вам по дороге.
Он быстро спустился по лестнице, и, когда сел за руль своего «купера», его руки дрожали.
Офис Макса Вернона сверкал кремовыми и золотыми цветами и был обставлен с изысканным вкусом; стены украшали дорогие батальные картины, а в камине ярко горел огонь. Сам он, сидя за письменным столом, представлял собой очень импозантную фигуру, последние лучи заходящего солнца играли на его белокурых волосах, высвечивали цвета его зеленого бархатного смокинга и традиционного галстука гвардейской бригады, повязанного на шее.
Раздался стук в дверь, она открылась, и вошел Стрэттон:
— Вот данные, которые вы хотели получить.
Вернон отложил ручку и откинулся назад:
— Отлично, Билли. Оставь их на столе. Что-нибудь еще?
— Да, тот самый легавый хочет поговорить с вами.
— Миллер?
— Точно. Этот молоденький бычок. Только он далеко не бедняк. Кажется, его брат имеет систему телевизионных магазинов. Миллер негласный партнер, вот откуда он все имеет.
— Но это же незаконно, — потер руки Вернон. — Полицейским не рекомендуется иметь побочный бизнес.
Стрэттон кивнул:
— Возможно, там все знают, но просто по-другому смотрят на это. Миллер у них на особом счету. Он окончил университет, получил юридическую степень…
— Вот как? Это уже интересно.
В коридоре вдруг послышался шум, дверь распахнулась, и вошел Миллер. А за ним стояли один против другого Джек Брэди и Карвер, вот-вот готовые сцепиться. Стрэттон, словно балетный танцовщик, сделал шаг вперед, опустив правую руку в карман. Миллер тут же предостерегающе поднял палец и сказал:
— Только попробуй, и я сломаю тебе руку.
Вернон спокойно сидел на месте, и слабая улыбка не покидала его лица.
— Так входите же, — с иронией произнес он.
— Именно это я уже сделал, — ответил Миллер. — Уберите своих… У нас к вам дело.
— Ну смотри, ты, подонок, — зашипел Карвер, и тут на всю комнату прозвучал стальной голос Вернона:
— Если нужно будет, я позову.
Карвер и Стрэттон молча подчинились. И как только за ними закрылась дверь, Вернон ухмыльнулся:
— Люблю железную дисциплину.
— Гвардеец всегда останется гвардейцем, не так ли? — заметил Миллер.
— Да, это самый эксклюзивный клуб во всем мире. — Вернон заправил сигарету в зеленый нефритовый мундштук и вздохнул. — Вы прямо-таки следите за каждым моим шагом, сержант.
— Ну как же, — ответил Миллер, — Скотленд-Ярду будет очень интересно узнать, что вы тут у нас всплыли на поверхность.
— Давайте только сразу договоримся, — перебил его Вернон. — Я веду здесь совершенно законный бизнес, и это относится также ко всему, что я имею. Если вы еще что-то хотите сказать, то считаю, что вам следует говорить с моими адвокатами.
Он потянулся за телефонной трубкой, но Миллер спокойно произнес:
— Мы сегодня вытащили из реки Джоанну Крейг, Вернон.
Только на один короткий миг рука Вернона чуть крепче сжала телефон, а потом на его лице появилось выражение горечи.
— Джоанна — и в реке? Не может быть! Вы совершенно уверены, что это она?
— А почему нам не быть уверенными?
— Как я понимаю, она жила под вымышленным именем. Ничего злостного, просто она не хотела, чтобы семья преследовала ее. Дома ее страшно допекали. — Он покачал головой. — Просто ужасно, ужасно.
В этом был весь он, со своим острым умом, который оценивал ситуацию со скоростью компьютера.
— Когда вы впервые увидели ее?
Ответ последовал без малейшей заминки:
— Около четырех месяцев назад. Кто-то привел ее с собой на один из моих приемов. Я обнаружил, что она — талантливая художница. Я предложил ей расписать стены в клубе, и она согласилась выполнить работу.
— И это все — только деловые отношения?
— Росписи и сейчас на стенах главного казино, вы сами можете убедиться, — ответил Вернон. — А все остальное, что было между нами, это не ваше собачье дело. Она не ребенок. У нее прекрасное тело, и она любила мирские утехи так же, как и все мы.
— Так, значит, вы имели с ней дело?
— Если вы имеете в виду, спала ли она со мной, то я отвечу «да». Если вам интересно, так поступает масса других женщин, и я не могу понять, какое к этому вы имеете отношение.
— А вы знали, что она наркоманка и пользовалась в основном героином?
— Святые небеса, нет.
— Не очень хорошо. Вы даже не постарались принять удивленный вид. — Миллер покачал головой. — Вы просто лжец.
Что-то загорелось в глазах Вернона.
— Я — лжец?
Миллер крепко ухватился за край стола, чтобы унять дрожь в руках.
— Я понимаю эту девушку, Вернон. В первый раз, когда я ее увидел, она плавала у центрального мола в двух футах от поверхности воды, и я теперь знаю о ней больше, чем о своей родной сестре. Милая, скромная девушка, немного замкнутая и интересующаяся только своей работой. Если использовать несколько старомодное понятие, она была леди, смысл этого слова вам не понять, несмотря на ваш Итон, Сэндхёрст и гвардию.
— Но это все так, — ответил Вернон.
— Вы попались, Вернон, это вам понятно? Вот теперь позвольте мне рассказать, что произошло между вами и Джоанной Крейг. Ее привела на один из ваших приемов старая студенческая подруга, и она выглядела свежим весенним цветком среди ваших потасканных дам. Вы захотели ее, но она не соглашалась, и это никак не устраивало великого Максвелла Вернона, потому что он привык брать все, что хотел. Вы подпоили ее да еще дали дозу наркотика и подловили ее. Теперь героин требовался ей каждый день, и она была вынуждена приходить к вам. Вот что страшно для тех, кто потребляет это зелье. Нет таких унижений, на которые жертва не пошла бы, чтобы только добыть наркотик, и вы пользовались этим, как хотели.
