— Делопроизводством и организацией занималась Милена? — спросила я во время перерыва, пока мы пили кофе.
— Да нет, какое там! — отмахнулась Фрэнсис. — Милена была эффектным представителем компании «Тусовщики». Ее задачей было охмурять клиентов, флиртовать с поставщиками и выдавать блестящие идеи.
— А что делали вы?
— Были на подхвате, — ответила из другого угла комнаты Бет.
— Похоже, непросто было с ней ладить, — заметила я.
— Вам лучше знать.
— Никогда не угадаешь, как человек проявит себя в рабочей обстановке, — поспешила объяснить я. — Скучаете по ней, наверное.
— Нам ее определенно не хватает, — сказала Фрэнсис и принялась нажимать на кнопки своего телефона.
Я расчистила себе место в глубине офиса и теперь раскладывала бумаги, пополняя вчерашние стопки. Некоторое время я молчала, опасаясь, что неосторожными словами выдала себя. Каждый раз, когда Фрэнсис называла меня «Гвен», я чуть не вздрагивала от неловкости. А вдруг она догадается, что я вовсе не Гвен.
— Как вы познакомились с Миленой? — спросила Фрэнсис.
— С Миленой? — В голове лихорадочно завертелись мысли. — На одном сборе средств на благотворительность. Для больных раком груди, — добавила я. — Скука там была убийственная, вот мы с Миленой и спасались разговорами, а потом решили продолжить знакомство. Но виделись редко — даже не припомню, когда это было в последний раз. — Я бросила взгляд на Фрэнсис: похоже, она сочла мои слова убедительными.
— Чем вы занимаетесь, Гвен? — продолжала расспросы она.
— Преподаю математику в средней школе.
— Теперь понятно, откуда в вас эта организованность. А почему вы ушли с прежней работы?
— Просто решила передохнуть. Мне нравится преподавать, но в школе стрессы неизбежны. — Фрэнсис сочувственно закивала, а я разговорилась, припомнив то, что слышала от Гвен: — Школа, где я работаю, находится в старом рабочем районе, где половина детей не желает учиться. Вместо того чтобы учить их, я добивалась порядка в классе. Пока наконец не решила отдохнуть несколько месяцев и все как следует обдумать. Может, съездить куда-нибудь.
— Замечательно, — откликнулась Фрэнсис, глядя в какой-то проспект и хмурясь. — А куда?
— В Перу, — сообщила я. — Или в Индию — меня всегда туда тянуло.
— Вы замужем?
— Нет. У меня были длительные отношения, но ничего из этого не вышло. — Я грустно пожала плечами. — Прежние закончились, новые еще не начались. Как видите, у меня сейчас один из редких моментов свободы: нет ни близкого человека, ни работы.
— И детей тоже нет?
— Нет, — коротко подтвердила я, а затем добавила, не вполне понимая, что делаю, и с удивлением слушая собственные слова: — Мне всегда хотелось иметь детей.
Опасный момент: все мои оборонительные укрепления вмиг рухнули, и я снова стала самой собой, Элли, сердце которой болит потому, что у нее по-прежнему нет детей…
— Может, когда-нибудь они у меня будут, — заключила я, то есть Гвен, решительно и жизнерадостно.
— А я никогда не хотела детей, — призналась Фрэнсис. — Мне казалось, они отнимают столько времени, так изматывают, и вообще, к чему жертвовать свободой ради благополучия другого человека? Это не для меня, думала я. А потом несколько лет назад я вдруг решила, что было бы неплохо о ком-нибудь заботиться. Теперь я стараюсь не вспоминать об этом. Слишком поздно. Тик-так, — с легкой и грустной улыбкой добавила она.
Из бумаг, которые я перекладывала все утро, мне не удалось выудить никаких сведений о Милене. Ее подпись я увидела только на письмах, где обсуждалась цена легких закусок и проката бокалов для шампанского. Тем не менее я аккуратно переписывала к себе в блокнот даты и контактную информацию. А потом решила избрать более прямой путь.
— Скажите, — начала я, когда все мы потягивали кофе во время одного из перерывов, разбивающих наш день на неравные отрезки, — этот человек, вместе с которым погибла Милена… кто он был такой?
Фрэнсис пожала плечами:
— О нем я ничего не знаю. Я даже не знала, что он вообще встречается с Миленой.
— Странно… — протянула я.
— Для Милены — нормально. Ее личная жизнь всегда была запутанной. И таинственной.
— Хотите сказать, верной женой она не была?
Лицо Фрэнсис вспыхнуло от смущения или досады.
— В сущности, да.
— Вот как… Я не знала. И ее муж не возражал?
Фрэнсис метнула в меня непонятный взгляд.
— Не представляю даже, знал ли он вообще.
— Значит, она с вами не откровенничала?
— Только когда хотела. Но я догадывалась, когда у нее назревал очередной роман — Милену буквально распирало изнутри. — Она пренебрежительно усмехнулась. — Вы, наверное, сочтете меня бессердечной, ведь о покойных так отзываться не принято.
— Вы просто говорите все как есть. Милена была сложной натурой. — Я вдруг спохватилась: не зайти бы слишком далеко. Я направилась через комнату за очередной пачкой нерассортированных бумаг. — Займусь-ка я лучше делом.
Около четырех часов, когда за окнами уже начинало темнеть, Бет ответила на очередной звонок и что-то сказала Фрэнсис.
— Вот дерьмо, — процедила Фрэнсис. — Все ясно, надо ехать. — Она перевела взгляд на меня. — Гвен, мы должны на время отлучиться. Вы не против пока подержать оборону?
Я была не против. Мало того, мне прямо-таки не терпелось подержать оборону. Я дождалась, когда закроется входная дверь, а потом увидела, как Бет и Фрэнсис — точнее, их нижние половины, — прошли мимо окна цокольного этажа. Едва они скрылись из виду, я вскочила и приступила к поискам. Я сама не знала, что ищу, но полагала, что в папках, которые перебираю, ничего ценного для меня нет. Может, что-нибудь найдется в ящиках письменного стола.
Рванув на себя первый ящик, я увидела две бутылки водки — одну пустую, вторую наполовину полную. Я задвинула ящик и кинулась к компьютеру, нажала кнопку включения и стала ждать завершения загрузки.
Звонок в дверь заставил меня подскочить на стуле, сердце дико заколотилось. Я выключила компьютер, пригладила волосы, нацепила маску спокойного достоинства и пошла открывать дверь.
Стоявшего на пороге мужчину удивило мое появление. Незнакомец был невысоким и худым, почти тощим, в сером костюме и белой рубашке. Его щеки были впалыми, серые глаза — живыми.
— Чем могу помочь? — спросила я.
— Кто вы?
— А почему вы спрашиваете?
— Так и будем отвечать вопросами на вопросы? Вот вам еще один: Фрэнсис здесь?
— Нет. Я Гвен, ее временная помощница.
— Джонни. — Он протянул руку, я пожала ее. — Неужто Фрэнсис забыла про меня?
— У нее сейчас слишком много забот. Она скоро вернется.
— Ладно, подожду. — Он прошел мимо меня. В офисе Фрэнсис он чувствовал себя как дома.
— Вы работаете с Фрэнсис? — спросила я.
— По ее поручению я занимаюсь едой.
— На повара вы не похожи, — заметила я.
Джонни окинул взглядом свой костюм:
— Думаете, я вас обманываю? Меня просто занесло наверх, в администрацию. Кстати, я привез Фрэнсис меню на следующую неделю. Хотите взглянуть?
— У меня нет никаких полномочий…
— Зато вы здесь, так?
Мы сели рядом на диван, Джонни показал меню и подробно рассказал о нем. Он объяснил, как надо заранее готовить суфле, добавил, что старается выбирать ингредиенты местного производства, накрыл мою руку ладонью и сообщил, что его ресторан называется «Смак» и что я непременно должна побывать там как можно скорее, внимательно слушал, пока говорила я, смеялся, заглядывал мне в глаза, поминутно повторял мое имя: «Как вы думаете, Гвен?», «Вот что я вам скажу, Гвен…» А Гвен заливалась румянцем смущения и удовольствия с примесью неловкости.
Вернувшаяся Фрэнсис взглянула на нас, сидевших рядышком на диване, дружелюбно и чуть насмешливо.
— Вижу, ты без меня не скучал. — Она сняла пальто, бросила его на спинку стула и расцеловала Джонни в обе щеки.
— Без тебя я скучаю всегда, — возразил он, — просто сегодня меня усердно опекали. — Он положил ладони на плечи Фрэнсис, слегка отстранил ее и внимательно вгляделся в ее лицо. — У тебя измученный вид, Фрэнсис. Ты бережешь себя как следует?
— Нет, этим занята Гвен, — ответила она, и оба одобрительно улыбнулись мне.
Джонни подвез меня до станции метро. Прощаясь, он взял меня за обе руки, заверил, что был просто счастлив познакомиться со мной и что нам обязательно надо встретиться снова как можно скорее. Я ответила уклончиво, избегая его горящего взгляда.
Путь от станции метро до дома я проделала в темноте, под мелким дождем. До самой длинной ночи в году оставалось еще несколько недель, дни становились все короче. Я безрадостно гадала, чем займусь на Рождество. Мне казалось, проснувшись утром в рождественский день, я задохнусь от нестерпимой боли.
