Электрические свечи в люстре снова зажглись. Дудочка исчезла.
Мортон плакал. Он всхлипывал, как в детстве, когда ему, маленькому мальчику, вдруг становилось ужасно грустно.
* * *
Этой ночью Лауре Паркинс приснился странный сон.
Она долго не могла уснуть. Дни тянулись бесконечно и монотонно, и постепенно ее положение стало казаться ей безнадежным. Каждую минуту она надеялась на появление Мортона Эшвуда, к которому испытывала необъяснимое доверие. Но он все не приходил, и чем дольше это продолжалось, тем беспокойнее чувствовала себя Лаура.
Имело ли вообще смысл ждать, надеяться, бороться – и жить? Ребенок, которого она носила под сердцем, вырастет без отца. И, возможно, без матери, если адвокату не удастся доказать ее невиновность.
Часы тянулись мучительно. Лаура не находила себе места, все еще надеялась и ждала вестей от Мортона Эшвуда. И думала, что долго не выдержит. Всегда есть возможность уйти из жизни. Нужно лишь быть готовым к этому и окончательно решиться.
Лаура плакала во сне. И тогда к ней пришла девочка.
– Ты же Дудочка, верно? – спросила она.
– Да, и я не хочу, чтобы ты думала об этом.
– О чем? – не сразу поняла Лаура.
– О самоубийстве. Это плохо. Запасись терпением и жди. Или ты хочешь, чтобы с твоим ребенком случилось то же, что случилось со мной? Потому что моя мать забрала меня вместе с собой.
– У тебя нет лица, маленькая, бедная Дудочка, – проговорила Лаура во сне. Она нисколько не боялась ее и не понимала, почему леди Эдит испытывала такой страх перед ней.
– Леди Эдит жутко тебя боялась, – сказала она девочке. – Почему?
Дудочка тихо засмеялась:
– С леди Эдит все было по-другому. Она замышляла недоброе и поэтому меня боялась. Ты не боишься меня, потому что у тебя доброе сердце и ты способна на сострадание. А те, кто могут сострадать, меня не боятся.
– Помоги мне, Дудочка, – с мольбой в голосе попросила Лаура.
– О, я уже тебе помогла, – заверила ее девочка. – И я рада, что скоро все закончится, и тогда я смогу вернуться туда, откуда пришла. Все это слишком меня утомило.
– Останься со мной, – попросила девушка.
– Я не могу, – печально ответила Дудочка. – Я всегда должна возвращаться. Но я спою тебе свою любимую песенку. И тогда ты уснешь, и будешь спать до утра глубоким сном.
И она начала петь своим сладким, звонким голоском песню про воющий ветер, который вот-вот принесет ей ее любимого пони…
* * *
В полшестого в Эшвуд-холле зазвенел будильник.
Мортон тут же проснулся. Какое-то время он недоуменно оглядывал свою комнату. Странно, что он вчера незаметно для себя уснул.
В дверь постучали.
– Доброе утро, милорд, – сказал Банч. – Желаете глазунью с беконом на завтрак?
– Да, Банч, пожалуйста. И крепкий черный чай.
Мортон принял душ, побрился и оделся. Его мысли были заняты странным происшествием в библиотеке вчера ночью. Чем дольше он о нем думал, тем больше убеждался, что привидение было вполне реальным. Ребенок явился ему, чтобы предотвратить новую несправедливость. Вспомнил он и о том, как навзрыд плакал. И эти слезы тоже были реальными и неподдельными, как в детстве.
И он думал о Лауре Паркинс. Если она действительно невиновна, то он сделает все, чтобы доказать это. В настоящий момент ему было все равно, какие у него после этого возникнут проблемы. Влиятельный Крофф вполне мог выставить его за дверь и сделать так, что Мортон никогда в жизни не станет королевским прокурором. Мортон сжал губы, когда подумал о таком исходе дела. «Но даже если это и произойдет, – сказал он себе, – то я должен принять это. В конце концов, теперь у меня есть Эшвуд-холл, и я сюда вернусь. Всегда есть какой-то выход, даже если все выглядит таким запутанным».
Когда Мортон вошел в столовую, Банч наливал чай. Он придвинул молодому лорду стул и положил в корзинку для хлеба только что поджаренные тосты.
Адвокат твердо решил ничего не рассказывать дворецкому о вчерашней встрече с привидением, чтобы не беспокоить старика.
– Могу я задать вопрос, милорд?
– Спрашивай, Банч! – подбодрил его адвокат.
– Сегодня ночью… – Банч невольно перешел на шепот. – Готов поклясться, что сегодня ночью оно опять приходило.
– Ты о привидении?
– Да, милорд. У меня снова было это странное чувство, что часы стали тикать тише, а ветер стих, и земля будто остановилась.
Мортон спокойно ответил:
– Банч, тебе совершенно нечего бояться. Кроме того, я не думаю, что оно еще когда-нибудь появится.
Он быстро позавтракал и сразу же отправился в Лондон.
* * *
Первым делом он поехал не в адвокатскую контору, а в особняк Статенхеймов. Некоторое время он осматривал старинное здание. Именно таким он его себе и представлял. Затем он подошел к двери и постучал. Вместо звонка на двери весела массивная старомодная ручка в виде головы льва, держащей в пасти толстое металлическое кольцо. Прошло несколько минут, прежде чем дверь осторожно приоткрылась.
– Вы из газеты? – спросил энергичный голос.
– Нет, меня зовут Мортон Эшвуд, я адвокат Лауры Паркинс, и у меня к вам есть несколько вопросов.
Дверь сразу же распахнулась. Перед Мортоном стояла полная, слегка неуклюжая женщина с добродушным лицом.
– Ну, это другое дело, – сказала она. – Тогда входите. И спрашивайте. Я расскажу все, что знаю, только чтобы помочь вызволить из тюрьмы бедную мисс Лауру.
– Вы мисс Мэри, не так ли?
– Повариха, да. Я уже сорок лет работаю в этом доме.
– Мисс Мэри, я знаю, что вы были больны, когда все это произошло. Когда вы сюда вернулись, вам ничего не бросилось в глаза?
– Ну, сначала был хаос, – вздохнула женщина. – Такого в доме Статенхеймов никогда не было. Леди Эдит всегда строго следила за порядком.
– Я не об этом. Может, что-то изменилось? Оказалось не на своем месте?
– Кроме беспорядка, я ничего больше не заметила. Единственно, меня смутила странная история с кухонным лифтом. Он уже много лет не работал.
Мортон задумался:
– Полиция не проверяла подъемник?
– Да, они проверяли. Приходил какой-то эксперт, но он так ничего и не понял. Потому что эта штуковина опять не работает.
– Мисс Мэри, вам никогда не приходило в голову, что паралич леди Эдит на самом деле был не настолько серьезен, как все об этом думали?
– Ну, если вы меня об этом так прямо спрашиваете… – она помедлила. – Не хочу наговаривать. Леди Эдит мертва. Небеса знают, в какой ад она иногда превращала нашу жизнь. С другой стороны, ей много чего пришлось пережить. Когда еще был жив покойный лорд Статенхейм, она несла свой крест, несла, как леди. Тем не менее…
Мэри замолчала и в нерешительности закусила нижнюю губу.
– Мисс Мэри, вы должны мне рассказать, если хотите помочь Лауре Паркинс.
– Ладно, хорошо. Однажды, когда леди Эдит думала, что я уже ушла, а мисс Лаура отправилась на репетицию своего церковного хора, я вдруг услышала на верхнем этаже шаги. Я сначала подумала, что кто-то забрался в дом, и побежала наверх выяснить. Там никого не было, только инвалидное кресло стояло не там, где обычно. А поскольку резиновые колеса постоянно застревали в ковре, то я подумала почему-то, что это леди Эдит сама передвинула кресло.
– То есть вы полагаете, что леди Эдит могла самостоятельно стоять на ногах?
– Думаю, да, милорд, – честно ответила повариха. – Возможно, непродолжительное время и с большим трудом. Но в то, что она была абсолютно парализована и не могла без посторонней помощи сделать ни шагу, как она всегда старалась всем показать, я никогда не верила. Потому что…
Она снова запнулась.
– Случилось так, что лорд Перси хотел обручиться, – потупив взгляд, произнесла Мэри.
– С Лаурой Паркинс?
Мэри отрицательно замотала головой:
– Нет, нет, с другой юной дамой. Это была его вторая помолвка. На этот раз мы думали, что все серьезно. Она была очень милой девушкой, его невеста. Но и эта история ничем не закончилась, потому что… ну, потому что у леди Эдит случился нервный срыв, и ее как бы парализовало.
– Вам кажется, что леди Эдит могла инсценировать паралич, чтобы повлиять на своего внука?
– Она любила его до безумия. Что вполне понятно, учитывая, что она потеряла мужа и сына. Вряд ли она могла это выдумать. Наш домашний врач, доктор Вилкинс, наверняка бы ее в этом уличил. Нет, я все-таки думаю, что паралич у нее был, просто со временем ей стало лучше. Но про улучшение она никому не сказал ни слова.
