Кутепов на мгновение замолчал, налил из графина стакан воды и залпом выпил.
– Когда Беляков придет в себя... – воспользовавшись паузой, начал Сергей.
– Беляков никогда не придет в себя, – усталым голосом ответил майор. – Час назад из больницы сообщили, что он умер!
Орлов пошатнулся, комната закачалась перед глазами.
– Ты устал, Сережа, – заметив его состояние, произнес более ласковым тоном Кутепов. – Два года в отпуске не был! Вот и мерещится всякая галиматья. Тебе надо отдохнуть, расслабиться, сменить обстановку! Пиши заявление... И никаких возражений! – резко прикрикнул он на попытавшегося воспротивиться Орлова...
Раздавив грузовиком Белякова, Краско сперва жутко испугался разоблачения, даже в штаны нагадил, но вскоре успокоился. Во сне явился Черный Повелитель, похлопал по щеке, похвалил, преподнес чашу, до краев заполненную кровью. В результате Олег проснулся наутро в прекрасном расположении духа. Все же, безопасности ради, он припрятал подальше злополучный медальон. Выбросить, избавиться навсегда от опасной улики не позволяла скупость. Жена в очередной раз не ночевала дома и явилась лишь к обеду: усталая, невыспавшаяся, но полностью удовлетворенная. На холеном, слегка одутловатом лице Ирины блуждала самодовольная улыбка. По дороге она заехала в магазин и, придравшись к какой-то мелочи, сурово отчитала продавца, отчего настроение еще более улучшилось. Ирина любила разыгрывать барыню. В институте, где она училась (не по призванию, а для престижа), Ирина свысока смотрела на менее обеспеченных сокурсниц и очень напоминала безмозглую, откормленную гусыню. Кстати, именно так называли ее за глаза остальные студенты. Правда, госпожа Краско об этом не догадывалась, более того, воображала, будто все ею восхищаются, а мужчины только и мечтают с ней переспать. На самом же деле ее кургузая кривоногая фигура у всякого нормального мужика вызывала одно лишь отвращение.
Когда Ирина зашла в квартиру, Олег, в небрежно запахнутом махровом халате, пил на кухне чай. Вяло поздоровавшись с дражайшей супругой, он продолжал думать о своем. Краско никак не мог решить важнейший вопрос: ехать или не ехать на «охоту»? С одной стороны – нарастающее сексуальное напряжение требовало немедленной разрядки, с другой – сердце покалывали холодные иголочки страха. Уж больно быстро вышел Беляков на след...
– Ты чего задумался? – равнодушно спросила Ирина.
– Устал за последние дни, работы было много!
– Ну, так съезди куда-нибудь, отдохни!
Слова жены стали последним толчком, заставившим Олега принять окончательное решение. Действительно! Чего бояться! Беляков устранен, да и Черный Повелитель в обиду не даст!
– Ты права, Ирочка, – радостно вскинулся Краско. – Мне действительно нужно разрядиться!
* * *
Четырехлетний Дима Смирнов был шестым ребенком в многодетной семье. Родители не обращали на мальчика почти никакого внимания. Мать, измученная многочисленными родами, постоянно болела, а отец день-деньской рыскал по городу, ища возможности подзаработать. Завод, на котором трудился раньше Смирнов-старший, признали нерентабельным и всех рабочих отправили в бессрочный отпуск. Смирнов возвращался домой поздно вечером – усталый, измотанный, обозленный на «жизнь собачью», рыночную экономику и собственное семейство. В результате дети росли, как трава. Бедно одетый, полуголодный Дима всегда гулял один – у матери не хватало на него ни сил, ни времени, а старшие братья и сестры занимались своими проблемами.
Мальчик в полном одиночестве грустно ковырялся в песочнице. В небе сгустились свинцовые тучи, накрапывал мелкий дождик, а издалека доносились отголоски грома. Приближалась гроза. Всех других детей родители позагоняли домой, но до Димы никому не было дела. На глазах ребенка блестели слезы. Он ощущал себя покинутым, заброшенным, ненужным. Сверстники по приказу родителей сторонились маленького оборванца!
– Не играйте с ним, а то заразитесь чем-нибудь, – внушали «добрые» папы и мамы дорогим чадам.
Дождь усилился. Всхлипнув, Дима крепко прижал к груди свою единственную игрушку – замусоленного плюшевого медвежонка с оторванной лапой. Медвежонок, которого мальчик подобрал недавно возле помойки, выглядел не менее несчастным, чем его хозяин. Дима уже решил идти в подъезд переждать дождь, как вдруг прямо к песочнице подъехала белая «девятка».
– Садись, мальчик, покатаемся, – предложил вкрадчивый мужской голос.
* * *
ИЗ ПРОТОКОЛА
ОСМОТРА МЕСТА ПРОИСШЕСТВИЯ
...08.1994 г.
Труп мальчика на вид лет четырех-пяти с признаками насильственной смерти обнаружен в лесном массиве неподалеку от Павловского шоссе в тридцати двух километрах от г. Н-ска. По предварительным данным, смерть наступила с 14 до 16.00. У трупа вспорот живот, отсутствует голова. Отмечены многочисленные разрывы прямой кишки. Неподалеку от тела найден игрушечный медвежонок без одной лапы. Судя по всему, он принадлежал убитому ребенку...
* * *
Растерзав Диму, Краско почувствовал, что не может вот так просто его оставить. Мальчик Олегу определенно понравился. Особенно глаза – большие, голубые, закатившиеся в предсмертной муке. Олег несколько раз порывался уйти, но тут же возвращался обратно. Наконец он решился. Достав из багажника машины небольшой туристский топорик, Краско отрубил мертвому ребенку голову и тщательно завернул ее в целлофановый пакет[12]. Некоторое время он размышлял – где лучше спрятать «трофей», и внезапно сообразил: ну конечно же! На старой даче! Краско-старший недавно отгрохал великолепный трехэтажный особняк в готическом стиле: с сауной, бассейном, модерновыми унитазами по тысяче долларов за штуку и прочими выкрутасами, без которых не может обойтись ни один современный нувориш. Теперь и отец, и Ирина, и сам Олег отдыхали только там. Прежняя же дача стояла пустая. Это был добротный кирпичный дом со всеми удобствами, но, как выражалась Ирина, «чересчур плебейский». Последнее время госпожа Краско возомнила себя аристократкой, хотя не имела в своих жилах ни одной капли не то что «голубой», но даже интеллигентской крови. Именно туда и решил направиться Олег, тем паче что старая дача находилась недалеко, примерно в десяти километрах от места преступления.
Преисполненный восторга, Краско гнал машину по шоссе на предельной скорости. Дождь давно кончился, тучи рассеялись, и солнце снова извергало на землю яростные палящие лучи. Несмотря на открытое окно, в машине было нестерпимо душно, но маньяк не замечал этого. Внутри у него все пело. При одной мысли о лежащей в багажнике отрубленной детской голове член напрягался, норовя прорвать штаны. Трепеща от возбуждения и предстоящего удовольствия, Олег то и дело облизывал тонким змеиным языком пересохшие губы. Неожиданно впереди на дороге появился гаишник и повелительно махнул жезлом, приказывая остановиться. Краско послушно затормозил, заглушив мотор. Леденящий ужас тисками сдавил внутренности. На посеревшем лице убийцы выступили крупные капли пота. Последнее время милиция часто проводила профилактические осмотры машин, ища оружие или другие незаконные предметы, попадающие под статью Уголовного кодекса. Два сержанта, вооруженные короткоствольными автоматами, неторопливо приблизились к «девятке». Трясущийся Краско испуганно съежился, ожидая разоблачения. Против его воли мочевой пузырь изверг наружу свое содержимое. Штаны спереди намокли.
– Вы превысили скорость, – сказал один из милиционеров, небрежно приложив руку к козырьку фуражки. – Придется уплатить штраф.
Олег с трудом сдержал вздох облегчения.
* * *
Дом, в котором больше года никто не появлялся, густо зарос пылью. В углах комнат, под потолком висела паутина. Окна были плотно закрыты ставнями. Темнота, затхлый воздух и давящая на уши тишина придавали старой даче господ Краско сходство со склепом. Тщательно заперев дверь, Олег прошел в гостиную, зажег несколько свечей и водрузил посреди стола голову мертвого мальчика. Мерцающее пламя свечей придавало искаженному в агонии лицу ребенка настолько жуткий вид, что у любого нормального человека в лучшем случае перехватило бы дыхание и пробежал мороз по коже, но маньяк наслаждался этим зрелищем. Прерывисто дыша, Краско расстегнул штаны и принялся торопливо онанировать. Глаза его закатились в экстазе, на блеклых губах запузырилась пена.
Сергей Орлов проснулся в восемь часов утра и поспешно вскочил с кровати, опасаясь опоздать на работу, однако сразу вспомнил, что с сегодняшнего дня находится в отпуске. Он лег обратно, попытался снова уснуть, но ничего не получалось. Сработал так называемый закон подлости. Согласно ему, людям смертельно хочется спать, когда этого делать никак нельзя, а если они в отпуске и делать им абсолютно нечего, то поднимаются ни свет ни заря. Поворочавшись с боку на бок минут пятнадцать, Сергей сбросил одеяло, прошел на кухню и поставил на плиту чайник. Хотел было сделать зарядку, но тут же отмахнулся от этой затеи. «Весь день бездельничать буду», – подумал про себя Орлов. Сквозь открытое окно вливался свежий, прохладный, еще не прокаленный августовской жарой воздух.
