Черный надраенный ботинок дернулся, Барзини быстро взглянул на Салерно и снял очки.
— Я вижу, вы очень уверены. Вам когда-нибудь приходилось участвовать в управлении импортной или экспортной компанией, а, Тереза? Я надеюсь, вас не обижает мой вопрос? Просто, не имея опыта, вы могли ошибиться в финансовой оценке компании Лучано…
Тереза посмотрела на него абсолютно невинными глазами и, помолчав, проговорила со вздохом:
— Нет, такого опыта я не имею, однако факты говорят сами за себя. За последние двадцать лет синьор Лучано получал немало предложений, и число их не убывает до сих пор. Да оно и понятно, ведь компания очень доходная, она неуклонно расширялась до самой смерти дона Роберто. Разумеется, эти предложения не всегда связаны с перевозкой продовольственных грузов. Компания Лучано была глубоко уважаемым, законным предприятием, и я догадываюсь, что семьи, которые хотят ее у нас купить, нуждаются в легальном прикрытии для экспорта наркотиков…
Барзини подался вперед и снова стащил с носа очки. Глаза его закатились.
— Видит Бог, я не хочу никого из вас оскорбить — клянусь! Но Роберто Лучано выступал свидетелем обвинения в суде… Готовить вендетту своему же брату — согласитесь, это полное безумие.
Тереза стерла улыбку с лица и слегка поубавила невинности, боясь переборщить.
— Поверьте, мы как никто другой знаем, к чему привело это безумие. Но мы обратились к вам за помощью, потому что вы любили Роберто Лучано как брата. Мы чувствуем, что вам можно доверять… Он выступал против Пола Кароллы — человека, который на протяжении более двадцати лет пытался втянуть его в торговлю наркотиками. Каролла понимал, что с нашими складами, с нашими холодильниками и фабриками…
Она на одном дыхании перечислила недвижимое имущество компании, и Салерно все записал. Они с Барзини даже ни разу не переглянулись — никакого признака, что слова Терезы вызвали у Барзини хотя бы малейший интерес. Но руки его вдруг успокоились. Он перестал подергиваться, теребить свой галстук, приглаживать складки на брюках… На вид он казался совершенно расслабленным, однако Тереза была уверена: рыба клюнула! Осталось теперь аккуратно ее подсечь.
София ловила каждое слово. Она сидела вполоборота к Терезе и вместе с Мойрой и Розой увлеченно слушала то, что она говорит.
Тереза продолжала:
— У нас лишь одна цель — получить за компанию справедливую цену. Мы пришли к вам, человеку, которого любил наш дорогой папа, чтобы вы помогли нам этого добиться.
Барзини вскочил с кресла и подошел к Грациелле. Он взял ее за руку и помог встать, тем самым давая понять, что переговоры закончены, потом по очереди поцеловал каждой женщине затянутые в перчатки руки, оставив Терезу напоследок.
Они направились к двери, и он небрежно спросил, хватит ли тех документов, что она принесла, для совершения сделки. Она с улыбкой сказала, что здесь есть все необходимое: свидетельства о собственности, договоры о земельной ренте — недостает лишь подписей вдов.
Она протянула Барзини папку, и он проводил их в коридор, торопливо нажав кнопку вызова лифта.
Его маленькие ручки победно сжимали папку, и только когда лифт стал закрываться, Тереза сообщила ему, что в папке — лишь копии документов… Двери закрылись, и лифт начал спускаться, так что его реакции она не увидела.
Барзини обернулся к Салерно и улыбнулся:
— Что ж, похоже, эта черная пташка сию секунду снесла нам золотое яичко. Везет тем, кто ждет!
София сердито набросилась на золовку:
— Как ты могла так поступить, Тереза? Ты ни разу не сказала этого вслух, но явно подразумевала. Ты прекрасно знаешь: если они купят нашу компанию, то будут использовать ее как раз для того, против чего всю жизнь боролся папа.
— А тебе не все равно?
— Нет, не все равно! Если ты можешь с этим жить, то я не могу.
— А скажи мне, как ты вообще собираешься жить? В данный момент у нас ничего нет. Тебе первой нужны деньги, чтобы возродить бизнес в Риме! Ну вот, ты и получишь эти деньги.
— У тебя что, совсем нет моральных принципов?
— Ни слова про моральные принципы! Не хочу даже слышать эту чушь! Мне без разницы, кто купит нашу компанию. Пусть делают с ней все что угодно! Или ты думаешь, Корлеоне собирались экспортировать итальянские конфеты? Пора бы уже повзрослеть, София. Нельзя быть такой наивной!
Мойра начала злиться на Софию. Табачный дым попал ей в глаза, и она помахала рукой, разгоняя его.
— У нас нет выбора, София. Если ты можешь предложить что-то получше — валяй, мы тебя послушаем. Только не тяни резину.
Тереза холодно произнесла:
— Мы еще не получили деньги. Сделка пока не завершена. Но нам понадобится твоя подпись. Ты хочешь сказать, что отказываешься ее поставить?
София взглянула на нее с отвращением и затушила свой окурок.
— Да, наверное, именно это я и хочу сказать. Должен же быть какой-то законный покупатель, который предложит нам хорошую цену.
— Очнись, София, ради Бога, очнись! Какой честный человек согласится вложить хоть цент в компанию Лучано?
Мойра топнула ногой.
— Да перестаньте вы ругаться! Я не понимаю, что на тебя нашло, София. Ты потеряла мужа и двоих детей, а теперь вдруг взялась отстаивать какие-то дурацкие моральные принципы — как раз тогда, когда мы, похоже, начали выбираться из дерьма.
— Может быть, все дело как раз в том, что у меня было двое детей, Мойра. Я была матерью — вот почему я против.
По дороге домой Мойра с Софией уже не разговаривали. В квартире они не могли никуда друг от друга деться, и отношения, и без того накаленные, были на грани.
Грациелла затеяла готовить обед и чуть не взорвала маленькую кухню, потому что не знала, как зажигать газовую плиту. Громыхая посудой, она варила огромную кастрюлю спагетти.
Пришел Лука, почти скрытый за огромным букетом роз. Грациелла с радостным смехом приняла цветы. Еще он принес вино, сыр моццарелла и свежеиспеченный хлеб. Его затащили на кухню пробовать соус для спагетти.
Роза позвала Софию есть. В соседней комнате орало радио, и Мойра назло Софии распевала во все горло. Тереза постучала в дверь спальни и вошла.
— Ты идешь есть? Мама приготовила обед, и Джонни пришел.
— Я не голодна.
Тереза закрыла дверь и присела на край кровати.
— Я подумала о том, что ты сказала в машине. Если хочешь отказаться, дело твое. Мы постараемся дать тебе деньги, чтобы ты могла вернуться в Рим и заново открыть там свой бизнес.
— Как я его открою? У меня нет ни одной модели, у меня нет даже рабочего кабинета! Я потратила все до последнего цента на оплату судебного штрафа мамы. Я разорена, Тереза, и все-таки не могу согласиться с тем, что ты делаешь.
Тереза вздохнула и серьезно посмотрела на Софию.
— Хочешь совет? Я бы на твоем месте не стала опять вливаться в струю высокой моды. Ты можешь использовать более дешевые модели и открыть сеть магазинов одной фирмы. Это принесет тебе доход.
— Ты много всего знаешь, Тереза, только не надо меня учить, как вести дела.
— Тебя следовало давно этому научить, тогда бы ты не обанкротилась! Знаешь, все эти шелковые вещички и распашные топы очень красивы, но кто может позволить себе потратить на платье пять тысяч долларов? У тебя слишком маленький рынок.
София закурила.
— Многие женщины могут себе это позволить, Тереза. Раньше и я была в их числе. Те женщины, которым я хочу продавать свои модели, тратят за сезон по шестьдесят тысяч долларов. И это не считая аксессуаров — только на одни платья!
Тереза поджала губы и проронила:
— Тогда не вставляй нам палки в колеса, черт возьми! Мы тоже хотим носить такие платья. Если Барзини найдет покупателя, мы примем его предложение. И ты нас не остановишь, понятно? А теперь пойдем есть!
В течение всего шумного обеда София хранила молчание. Грациелла наготовила на целый полк и сейчас сидела, наблюдая и слушая разговоры женщин.
Роза хотела убрать со стола, но Грациелла попросила ее сесть на место.
— Тереза, что ты намерена делать, если он предложит хорошую цену? — тихо спросила Грациелла, однако все отчетливо услышали ее слова. Она ждала ответа, склонив голову набок.
— Я предлагаю принять его предложение, уехать и поделить деньги.
— Я тоже, — вставила Мойра, но не решилась больше ничего сказать, потому что Грациелла подалась вперед и хлопнула в ладоши, призывая к тишине.
— Я знаю, что София этого не одобряет. А ты, Роза? Что ты думаешь?
— Я не знаю.
— Ты не знаешь… Итак, две «против», две «за», и одна воздержалась.
— Можешь посчитать голос Джонни, ведь он получит свою долю прибыли. Он тоже «за».
Грациелла кивнула:
— Поскольку его подпись на документах не требуется, я думаю, нам нет смысла пока брать в расчет его мнение.
