Грациелла кивнула:
— Поскольку его подпись на документах не требуется, я думаю, нам нет смысла пока брать в расчет его мнение.
Тереза вздохнула.
— Значит, ты тоже против, мама?
Грациелла кивнула:
— В чем-то ты права. Конечно, нам будет трудно найти законного покупателя. К тому же если мы станем распродавать компанию по частям, а не оптом, то потеряем много денег, не говоря уже о времени. Но затягивать сделку опасно. Мы должны действовать быстро. Это менее опасно. Мы могли бы договориться с юристами и включить в договор пункт, запрещающий использование компании Лучано для перевозки наркотиков, правда, они вряд ли признаются, что занимаются перевозками нелегальных грузов. Я уверена: они пойдут на все, лишь бы замаскировать свой товар. Таким образом, перед нами встает вопрос: будем ли мы продавать компанию тем, кого представляет Барзини, или откажемся от этой сделки, памятуя о моральной ответственности перед моим мужем?
Не желая больше слушать, Тереза с шумом отодвинула стул. Но Грациелла хватила рукой по столу — так сильно, что подпрыгнули тарелки.
— Сядь! Сядь, я сказала! Прояви хоть немного уважения: выслушай меня до конца. Без наших с Софией подписей ты не сможешь продать компанию. Я скорее умру, чем позволю этому человеку использовать наше имя. Лучше уж стереть все с лица земли.
Тереза опять хотела перебить, но София тронула ее за руку:
— Послушай маму. Говори, мама, закончи свою мысль.
Грациелла продолжала:
— Мы знаем маршруты этих судов, расположение складов и цепочку между базами Палермо, Бразилии, Колумбии и Майами. Допустим, мы продадим предприятие тому, кого нам подсунет Барзини, и получим деньги, ваше наследство. После этого можете жить свободно. Если же компания Лучано будет использоваться для незаконного промысла, мы можем обратиться в агентства по борьбе с наркотиками и дать им информацию, которая позволит арестовать и привлечь к суду так называемых импортеров. И это будут не единичные мелкие облавы, а целая сеть, в которую попадутся и крупная рыба, и мальки.
Женщины молча смотрели на Грациеллу, ожидая, что та скажет дальше, но она пожала плечами, как бы говоря: «Это все».
София откинулась на стуле и закурила сигарету.
— Ну что ж, мистер Морено, поскольку вы заинтересованы в этом деле, что вы нам посоветуете? А вообще будет лучше, если вы сами сходите в полицию и передадите нашу информацию — тогда нам не придется рисковать собственными шкурами. А, как вы на это смотрите?
— Хорошо, я схожу, если хотите.
София тихо засмеялась:
— Да я пошутила!
— А я нет. Я могу это сделать. Я позабочусь о том, чтобы ваша информация попала в нужные руки.
София опять засмеялась:
— О Боже! Кажется, он действительно не шутит.
Лука вспыхнул, задетый ее сарказмом.
— Во всяком случае, все вы будете в безопасности.
— Спасибо, Джонни. Я ценю твою заботу. Мы все ее ценим, однако мы еще не решили, что будем делать, а потому пока не можем принять твое предложение.
Грациелла посмотрела на Луку с теплой улыбкой, и он сглотнул слюну, но потом вновь взглянул на Софию. Она сидела в глубокой задумчивости и крутила на скатерти свою золотую зажигалку, прикрыв глаза вуалью темных длинных ресниц.
Наконец она встала из-за стола.
— Если Барзини назначит хорошую цену, мы согласимся и сделаем так, как хочет мама.
Лука вышел за Софией в холл.
— У меня для вас кое-что есть, — сказал он.
София открыла дверь своей спальни. На ее кровати лежал небольшой чемодан.
— Что это?
— То, что вы хотели. Спокойной ночи.
Тереза и Роза перетерли все вилки и ложки.
— Где Джонни? — крикнула София из холла.
Роза вытерла руки. Лицо ее исказилось злобой.
— Его нет. Он ушел!
Зазвонил телефон, и Тереза поспешила в маленькую комнату, которую заняла под кабинет.
София порылась в сумочке в поисках своей записной книжки и сняла трубку. Тереза еще говорила по телефону в кабинете. София хотела было повесить трубку, но услышала мужской голос:
— Это очень большая сумма, синьора Лучано. Не знаю, согласятся ли мои друзья пойти на такие расходы.
Голос Терезы отчетливо прозвучал в трубке:
— В таком случае, мистер Барзини, я могу считать, что вы уже не заинтересованы в покупке?
— Мне надо еще раз все обсудить.
— Сколько это займет времени? Ведь я, кажется, говорила вам про нашу критическую финансовую ситуацию?
— Дайте мне несколько часов — может, меньше.
София вошла в кабинет без стука.
Тереза повесила трубку и, слабо улыбнувшись, подняла голову.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь! — сказала София.
— Да, знаю… Это ты была на параллельном аппарате?
— Да. Прости, я не хотела подслушивать, просто надо было позвонить в Рим. Джонни принес мне чемодан, до отказа набитый моделями Нино Фабио. Это какое-то безумие!
Тереза озадаченно смотрела на нее.
— Почему? Разве не этого ты хотела?
— Все более чем странно. Когда я уезжала из Рима, Нино наотрез отказался дать мне хотя бы одну свою модель. А теперь у меня целый чемодан.
— Они имеют какую-то ценность?
— Да, конечно. Его последняя коллекция произвела фурор в Риме и Париже. Он пошел в гору. Но я все-таки не понимаю: как, черт возьми, Джонни их достал?
Согласившись, что Софии надо позвонить и все выяснить, Тереза протянула ей телефонную трубку.
— Какой код Рима?
— Не знаю, позвони оператору. Я полагаю, теперь ты уже не хочешь отказываться от своей доли прибыли? С такими деньгами ты могла бы открыть бутик здесь или в Риме. Мы бы с тобой развернулись!
София сомневалась в том, что сработается с Терезой, которая после приезда в Нью-Йорк стала еще более властной.
— Посмотрим. Сначала я должна поговорить с Нино.
Тереза, Роза и Мойра толпились в спальне, разглядывая модели Нино. Тереза то и дело посматривала на часы. Она волновалась, что Барзини не сможет до них дозвониться: София все еще разговаривала по телефону.
Наконец телефон коротко звякнул: на параллельном аппарате повесили трубку. Тереза облегченно вздохнула.
— Тереза! — позвала София из холла.
— Мы все здесь, в твоей спальне.
София вошла к ним.
— Ты говорила с Нино? — спросила Тереза.
Но София не успела ответить. Зазвонил телефон, и Тереза схватила трубку, успокоившись, прежде чем начать разговор.
— Да, слушаю… Да, как я говорила при встрече… Да, все. — Она посмотрела на остальных и подняла кверху большой палец. — Огромное спасибо. Вы не представляете, как я вам признательна… Да, да, спасибо… — Она повесила трубку и плюхнулась на кровать. — Барзини согласился! Ура!
— Сколько, сколько, Тереза? — завизжала Мойра.
Тереза смеялась и плакала одновременно.
— Пятнадцать миллионов! Счастливого Рождества!
У Софии не было возможности сообщить Терезе о том, что она узнала про Нино Фабио. Женщины так радовались по поводу удачной сделки с Барзини, что при всем желании она не могла бы вставить и словечка. К тому же она чувствовала, что сначала ей надо поговорить с Лукой. Придумав предлог — сказав, что пойдет купить по такому случаю шампанское, — она ушла из квартиры.
София расплатилась за такси и вошла в меблированные комнаты. Неряшливый мужчина за стойкой регистрации ковырял в зубах. Бросив Софии ключ от комнаты Луки, он с интересом смотрел, как она поднимается по грязной, замусоренной лестнице.
София подошла к двери Луки. Нервы ее были на пределе. Постучавшись, она крикнула:
— Это я, София! Мне надо с тобой поговорить.
Он с улыбкой распахнул дверь, и она быстро прошла в комнату.
— Как ты достал эти эскизы? Говори!
— Ах да, у меня для вас есть еще вот что. Он подписал эту бумагу — на всякий случай: вдруг возникнут какие-то затруднения. Документ не юридический, но, я думаю, он вам пригодится.
Она вырвала у него из рук единственный листок бумаги.
— Что ты сделал, Джонни? Скажи мне!
Он прошелся по комнате с тусклой голой лампочкой под потолком и узкой односпальной кроватью и в конце концов встал спиной к Софии у грязного окна над железной дверью пожарного выхода.
— Я думал, вам нужны эти эскизы. Я думал, вы этого хотите.
Мигавшая за окном неоновая вывеска отеля озаряла его фигуру жутким голубоватым светом. Огни то вспыхивали, то гасли. В одно мгновение Лука был отчетливо виден, в другое — тонул в тени. София сидела на краю кровати и водила рукой по грубому серому одеялу.
— Ты знаешь, мне кажется, я схожу с ума. У меня такое чувство, будто все это происходит не наяву… И эта комната…
— Это не комната, а грязная дыра, — тихо проговорил он.
— Мне нужен стакан воды.
