Подмигнув, тот спросил:
– Дамы не желают еще что-нибудь выпить?
– Nein, danke[7], все хорошо, – ответила за обеих Андреа, пока Джейме приходила в себя от удивления.
– В таком случае я подброшу дров.
Подойдя к камину, Эдди отодвинул решетку и бросил в огонь полено, слишком сильно. Во все стороны брызнули искры, горящая головешка выкатилась на пол. Двое мужчин, сидевших перед камином, вскочили на ноги, лихорадочно стряхивая с одежды летящие искры и уворачиваясь от раскаленных углей. Пока они пятились прочь от опасности, обзывая официанта растяпой и тупицей, Джейме быстро скользнула к ним сзади и молниеносным движением закрепила диск под воротником пиджака Вудбери.
Вернувшись на место, она схватила коктейль.
– Я восхищена, – призналась Андреа. – А шарить по карманам в «Горной вершине» не учат?
«Горной вершиной» назывался центр подготовки Оперативников Эдема. Вспыхнув, Джейме посмотрела в сторону камина. Эдди сметал с пола угли, горячо извиняясь перед мужчинами, которые уже вернулись на свои места. Однако Джейме заметила, что Вудбери даже не смотрит на официанта. Его взгляд был обращен на нее.
«Неужели я засветилась? Вудбери понял, что я сейчас сделала?»
Но тут она догадалась, что он смотрит не на нее. Его взгляд был прикован к Андреа, и на лице у него нарисовалось недоумение.
Джейме уставилась на свой коктейль так, словно из него куда-то пропал ломтик лайма.
– Андреа, Вудбери может вас знать? В ваших книгах есть фотографии автора?
– Ни одной. Но вероятно, дело совсем в другом. В моих волосах.
– В чем? – Своим ответом Андреа лишь еще больше распалила интерес Джейме.
– Видите ли, у меня волосы с детства имеют такой вот необыкновенный цвет.
– И?..
– Мне стыдно в этом признаться, но свое первое задание я так безнадежно провалила, потому что меня раскрыли. Застали подслушивающей и узнали благодаря неповторимому цвету волос.
– Все же почему Вудбери?.. – Внезапно Джейме осенила очень странная мысль. – Послушайте, вы сказали, что он приходится внучатым племянником Нельсону Олдричу. А что, если легенду о таинственной беловолосой женщине, погибшей в реке, у них в семье передают из поколения в поколение? Быть может, Вудбери принял вас за привидение! – Она прыснула.
– Или за предзнаменование… – Андреа оставалась совершенно серьезной.
– Что ж, пока ему не пришла в голову мысль подойти и проверить, не прибыли ли вы из потустороннего мира, давайте уйдем отсюда. Мы сделали все, что было нужно.
Пока они шли через холл, Джейме чувствовала пристальный взгляд Вудбери, провожавший их до самых дверей.
25 января 2007 года, 06.48
(2 дня 3 часа 42 минуты до окончания аукциона)
Гостиница «Штейгенбергер»
Давос, Швейцария
Эта семейная легенда пересказывалась шепотом мужчинами, после того как они отдавали должное бренди и сигарам. Рассказ о таинственной женщине с белыми волосами, которую видели на месте той знаменитой тайной встречи. Предание о шпионке, сгинувшей в водах реки Джекилл.
Дж. Олдрич Вудбери не был суеверным человеком. Более того, он гордился своей способностью собирать факты и принимать решения на их основе, не давая волю ненужным эмоциям.
Но столкновение с этой необыкновенной женщиной накануне невероятно важного мероприятия… значение которого могло затмить ту легендарную встречу на острове Джекилл… Даже на Дж. Олдрича Вудбери это произвело неприятное впечатление.
«Предзнаменование? – Тряхнув головой, он презрительно фыркнул. – Увольте!»
Двоюродный дед Вудбери провернул одно из величайших начинаний в истории современных финансов, организовав Федеральную резервную систему, способную защищать банки от неизбежных спадов и взлетов на рынках. На тот момент это был очень умный ход – для банков, разумеется, но Нельсон Олдрич понимал, что со временем его систему неминуемо постигнет крах.
Предзнаменование или нет, но Дж. Олдрич Вудбери подготовил следующий решительный ход, призванный перевернуть мировую резервную систему с ног на голову!
Одетый в майку и трусы, банкир изучал свое отражение в зеркале в ванной, тщательно соскабливая с шеи остатки крема для бритья опасной бритвой. Наклонившись к зеркалу, он провел по щекам рукой, убеждаясь в том, что не осталось ни одного волоска.
Вудбери терпеть не мог небритый вид, которым в настоящее время гордилась молодежь. Если кто-либо из его сотрудников имел несчастье зайти к нему в кабинет хотя бы с намеком на отросшую к вечеру щетину, беднягу ждало немедленное увольнение. Если надо, скобли физиономию дважды в день!
Банкир потянулся за полотенцем, как вдруг увидел в зеркале свою помощницу, молодую женщину по имени Николь Баррон, появившуюся у него за спиной. Вудбери, ярый шовинист-женоненавистник, никогда прежде не брал себе помощниц, но Баррон была дочерью его однокурсника по Гарвардскому университету и сама только что окончила финансовый факультет Гарварда. В качестве одолжения своему однокашнику Вудбери согласился взять молодую выпускницу своей помощницей, что по большей части переводилось как слуга.
Но у молодой женщины не было причин жаловаться. Она получала неплохие деньги и, если все будет хорошо, с рекомендациями от Вудбери сможет устроиться на любое место.
Вопреки своему первому впечатлению банкир нехотя признал, что в Николь Баррон было что-то многообещающее. Определенно, внешность ее оказалась обманчивой. Чуть больше пяти футов роста, с длинными шелковистыми черными волосами и миндалевидными глазами, добавлявшими в ее облик легкий восточный привкус, молодая женщина представлялась большинству клиентов и конкурентов существом абсолютно безобидным. Она рассказала Вудбери, что в ее жилах течет наполовину китайская кровь, по четверти мексиканской и ирландской с небольшой примесью русской и французской крови. Живой международный консорциум. Энергия, напористость Николь, ее готовность вцепиться в горло ради успеха делали ее очень опасной соперницей в деловых переговорах.
– Ваши газеты, сэр. – Махнув тремя пухлыми изданиями, Николь отступила в сторону, пропуская своего босса, но продолжала говорить, повысив голос, чтобы Вудбери слышал ее в спальне, куда ушел одеваться: – Я заказала на завтрашнее утро билеты на поезд до Женевы, откуда мы должны будем вылететь прямым рейсом в Бостон. Встреча назначена сегодня в полдень в горном ресторане «Штрела-Альп». К настоящему моменту все приглашенные подтвердили свое участие. Я получу ключ у управляющего и открою зал к половине двенадцатого. До тех пор у вас будут еще какие-нибудь поручения для меня?
Вудбери вернулся в гостиную, заправляя рубашку в брюки. Только сейчас он обратил внимание на то, что на молодой женщине не деловой костюм, а спортивная одежда.
Помолчав, банкир нахмурился и сказал:
– Нет, просто проследите за тем, чтобы зал был готов. Держите телефон под рукой.
Кивнув, помощница скрылась за дверью.
«Возможно, я ошибался. Быть может, у Баррон нет того, что нужно для успеха».
Приняв решение относительно дальнейшей карьеры своей помощницы, Вудбери накинул на шею галстук и вернулся в ванную, к зеркалу, чтобы убедиться в том, что узел получится идеальным.
***
25 января 2007 года, 08.30
(2 дня 2 часа 0 минут до окончания аукциона)
Шоссе А-5
В шести милях к юго-западу от Ларнаки, Кипр
Абиху аль-Мусак наблюдал за пейзажем сквозь тонированные стекла лимузина. Кругом мелькали скалистые горы, заросшие сосной, кипарисом и карликовым дубом. Машина мчалась по южному побережью острова к международному аэропорту Ларнаки.
Если аль-Мусаку все-таки приходилось путешествовать, то делал он это исключительно вот так. Мягкие кожаные сиденья, тонированные зеркальные стекла, через которые можно смотреть наружу, но не видно, что внутри. Да, аль-Мусак любил наблюдать, но украдкой, так, чтобы его самого никто не замечал.
Быть может, дело было в том, что аль-Мусак, маленький толстяк, жил в мире, где топ-модели обоих полов были высокие и стройные. Или же, что вероятнее, все объяснялось тем, что черты его лица отличались странной непропорциональностью. Нельзя сказать, что аль-Мусак был уродом, просто природа наградила его необычной внешностью. Глаза у него были чуть больше нормальных и слегка косили, поэтому, когда люди на него смотрели, они редко улыбались, но, как правило, таращились, словно пытаясь сообразить, что же не в порядке.
Итак, аль-Мусак предпочитал жить и работать, имея возможность наблюдать за окружающими, но чтобы они при этом не могли видеть его самого. Больше всего на свете он ценил неприкосновенность собственной частной жизни. На крыше своего дома аль-Мусак установил подзорную трубу, чтобы подсматривать за купающимися на пляже. По всему дому он разместил скрытые видеокамеры, чтобы приглядывать за тем, как работают горничная и повар. Путешествовал он исключительно в лимузине с тонированными стеклами.
