— Ты же знаешь, что это моя работа. — Молодой человек потянулся ей за спину, щелкнул застежкой лифчика, подхватил его и отбросил в сторону. — Кое-что ты никогда не забывала.
Эллис поцеловала его и, обняв, заставила лечь на себя. Ей нравилось прикосновение его рубашки к своим голым грудям. Его руки прикоснулись к соскам, и Эллис опалило жаром. Она не могла дождаться, когда он войдет в нее, и знала, что будет лучше Бенни. Девушка мгновенно стянула с него через голову рубашку, а ее пальцы легким движением расстегнули пряжку ремня и распустили «молнию» на брюках.
— Спокойнее, девочка! — хмыкнул Грейди. — Что это с тобой сегодня?
Ох!
— Просто я рада видеть тебя, вот и все.
— Ответ правильный. — Грейди стал спускать ее шорты, а Эллис окончательно расстегнула «молнию».
— Я тебя затрахаю.
— Господи, какая-то ты… другая.
— Не говори глупостей. — Эллис предупредила себя, что надо сдерживаться. Она приблизила к нему лицо и поцеловала его медленно и расслабленно, чтобы у него не появилось никаких подозрений. — Ты просто не помнишь, какая я была.
— Я знаю. Это было так давно. — Грейди поймал ее за руки, когда она стала стягивать его боксерские трусы. — У меня нет презерватива. А у тебя?
— Все в порядке. — Эллис продолжила стягивать с него трусы, но Грейди опять остановил ее:
— Так у тебя есть?
— Давай займемся делом. Хоть разок. — Эллис высвободила руки, просунула их ему между ног, и ее пальцы скользнули в боксерки. Она нащупала главную мышцу, но тут возникла проблема. Зажигания не произошло, и она подумала, что, может быть, тело Грейди знает то, чего не знает его мозг — что она не настоящая Бенни. — Ладно, ты прав, подождем минутку.
— Хорошо.
— Я сейчас вернусь. — Эллис перевернулась на постели, нащупала ночной столик и засунула в него руку в поисках презерватива. Она на ощупь знала разницу между «Трояном» и «Дюрексом», но теперь ей попадались только авторучки и карандаши.
— Ну, есть?
— Оставайся в форме. — Эллис спрыгнула с постели, побежала в ванную, включила свет и рывком распахнула аптечку. Кондомов нет. Она порылась на полках, где нашла расчески, витамины — но кондомов нигде не было.
— Как у нас дела?
— Почти в порядке. — Эллис выключила свет и заторопилась в спальню к комоду Бенни. Она перерыла нижнее белье, но те, кто носят хлопковые трусики, видимо, не имеют при себе коробку с кондомами. Она прыгнула в постель и обхватила руками Грейди, который позволил ей снова положить его сверху на нее.
— Ну?
— Да забудь ты о них, прошу тебя, прошу, прошу. — Эллис поцеловала Грейди, поерзала под ним, и ее снова охватило жаром, когда он наконец попытался ответить и войти в нее. Но в южном полушарии по-прежнему не было признаков жизни.
— Прости. Давай передохнем. — Грейди остановился и оперся на локоть, глядя на нее сверху вниз. Она видела очертания его головы и плеч.
— Я могу попробовать…
— Нет, прошу тебя. Я думаю, все случилось так быстро. Слишком быстро.
— Это верно. — Эллис заставила себя расслабиться. Она не знала, всегда ли это случалось с ним, и должна была вести себя очень осторожно, чтобы не вызвать у него подозрений. Если уже не вызвала. — О'кей, мы просто отдохнем.
— Это со мной в первый раз…
— Да, это случается.
— Хотя не из-за тебя. Раньше у нас никогда не было проблем. — У Грейди был удивленный голос, но она не хотела, чтобы он и дальше ломал себе голову.
— Слушай, нам досталась просто ужасная ночь. Ты, наверное, думаешь о Медведе, к тому же ты, должно быть, вымотался в полете. Так что ни о чем не беспокойся. Я тоже расстроена из-за собаки.
— Я знаю, милая. — Грейди притянул ее, и Эллис прильнула к его груди. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — сказала Эллис, стараясь, чтобы голос у нее был сонным. Теперь он явно поверил, что она Бенни. И это было хорошо.
Потому что, если он начнет что-то подозревать, ей придется убить его.
В воскресенье утром Мэри встала пораньше, приняла душ, закуталась в купальный халат и вставила контактные линзы. Чувствовала она себя ужасно — это все текила. Спать пошла рано, вернее, просто рухнула в изнеможении на постель. Проснулась только утром, полная решимости. Сегодня она встретится с проблемами лицом к лицу и не будет избегать их. Если она собирается быть боссом, то и начать действовать нужно как босс.
Она зачесала волосы назад, сделала из них конский хвост, вышла из ванной, скинула халат, натянула чистое белье, свежую белую рубашку, синюю юбку и кожаные сандалии, после чего взяла свой сотовый, набрала номер Энтони и стала ждать, когда тот откликнется.
— Привет, малыш, — сказал он. Энтони был полон типичной для него веселости, которая тронула ее.
— Значит, ты по-прежнему хочешь посмотреть на дома, выставленные на продажу? В Сети и в газетах я нашла кое-что подходящее.
— Отлично, вот и займемся ими. Джуди получше себя чувствует?
— Ее еще нельзя считать здоровой на сто процентов. К полудню я буду у тебя, так что к часу мы сможем начать.
— Как насчет работы? Того отчета, что ты должна была сделать?
— Отчет — reposado, что по-испански значит «юридически безупречен», хотя это также значит «очень вкусно».
Энтони засмеялся.
— Reposado — это сорт текилы, означает «выдержанная».
— Вот это я и почувствовала. Увидимся в час.
— Люблю тебя, — сказал Энтони, но она слишком быстро отключила сотовый, не успев ему ответить. Мэри сунула мобильник в задний карман, схватила сумочку, выскочила из дому и поймала такси в Южный Филли.
Она вылезла из такси перед домом ее родителей, помахала соседям и поднялась к стеклянной двери, над которой висела алюминиевая буква D в псевдоготическом стиле. Она помнила время, когда у всех жильцов квартала было такое же D на передней двери, и, подрастая, она думала, что это означает «Дверь», пока не поняла наконец, что это было обозначение домов Ди Кресченцо, Д'Антонио и Де Джулио. С тех пор соседи поменялись, но Ди Нунцио остались. Она открыла дверь и вошла.
— Ма, папа? — Она бросила сумочку на стул и прошла на кухню, где бок о бок сидели отец и ее любимые восьмидесятилетние старцы, его друзья Три Тони — Тони Лючия Голубок, Тони из квартала, что пониже Ло-Монако, и Тони Две Ноги Пенсиера. Все сидели у стола и зачарованно внимали приехавшей искусительнице Фиорелле Букатини.
— Мария, привет, Мария. — Мать стояла у плиты, готовя фрикадельки, и в воздухе висели запахи горячего жира.
— Привет, ма. — Мэри поцеловала ее, ухватила свежую корку и запила ее глотком воды. — Я подумала заскочить и повидаться с тобой, папочка.
— Хорошо, очень хорошо. — Мать опустила фрикадельки в горячее масло, которое зашипело, и от него пошли вкусные запахи. — После церкви все зашли сюда посмотреть бейсбол.
— Я понимаю, — сказала Мэри, но на самом деле ничего не поняла. Ее отец всегда смотрел матчи лишь в компании своей сигары.
— Привет, малыш! — Отец улыбнулся, а Мэри подошла и поцеловала его в макушку.
— Привет, пап, привет всем! — Она рассыпала вокруг себя улыбки, и все улыбались ей в ответ. Кроме Фиореллы.
— Приятно видеть тебя, Мэри. — Глаза Фиореллы были подведены черными тенями, губы блестели вишнево-красной помадой, и на ней было новое черное платье с глубоким разрезом, которое вполне годилось для посещения церкви, будь вы Марией Магдалиной.
— Моя очередь, Фиорелла! — Отец отодвинул кофейную чашку в сторону и положил руку на стол. — Моя очередь!
— Сейчас, Мариано. — Фиорелла взяла перевитую венами руку отца в лодочку своих ладоней и кроваво-красным ногтем провела вдоль одной из линий на ладони.
— Что происходит? — спросила Мэри, но вопрос повис в воздухе. Суть она поняла, но просто не могла в это поверить.
— Тс-с-с! — Глаза Тони Две Ноги танцевали за стеклами очков. Он был единственным человеком в Южном Филли, чье прозвище соответствовало действительности. Никто не мог представить, что оно могло бы быть иным. — Фиорелла по руке может предсказать тебе будущее.
— Неужели? — Мэри посмотрела на мать, которая, повернувшись спиной, продолжала жарить фрикадельки.
— Ага, — ответил Нога. — Она сказала мне, что я получу деньги. Единственное, что я должен сделать, — это поставить десять баксов на скачках на Монмута. Ставки будут двенадцать к одному, но он должен победить.
Тони из квартала, что пониже, помахал мешочком, в котором была то ли соль, то ли кокаин.
— А мне она сказала, что мой простатит пройдет, если я буду пить это с горячей водой.
— До чего прекрасные шансы у вас обоих! — воскликнула Мэри, наблюдая, как Фиорелла вцепилась ногтями в большой палец отца.
— Мариано, — замурлыкала Фиорелла. — Это твоя линия сердца. У тебя хорошее сердце, просто отличное.
