— Отлично! Поехали, — сказала она, и Грейди подпрыгнул от неожиданности на пассажирском сиденье. Она нажала на газ и одним рывком проскочила до конца улицы, потом только сообразила, что не имеет представления, как добраться до ветеринарной лечебницы. А ведь по идее она бывала в ней и раньше, и настоящая Бенни должна была знать адрес. Она остановила машину и изобразила сдавленное рыдание. — Ты можешь вести машину? Я слишком расстроена.
— Конечно, прости, я должен был подумать об этом. — Выскочив, Грейди обежал машину, и Эллис уступила ему место, отвернувшись, чтобы скрыть сухие глаза.
— Это просто ужасно. — Эллис попыталась заплакать.
— Я всегда знал, что это случится. Но не сегодня вечером. — Грейди выжал газ и, резко повернув за угол, понесся по бульвару, направляясь к Икинс-Овал, а затем повернул направо через мост.
— Я выгуливала его до работы, и казалось, с ним все было хорошо.
— Не ругай себя. Он старый, наверное, потерял равновесие и свалился. — Грейди опять нажал на педаль газа и включил свет. — Дверь в подвал была закрыта. Ты, наверное, закрыла ее, не догадываясь, что он лежит там внизу.
— Мне кажется, он не издавал никаких звуков. Он никогда не доставлял хлопот.
— Какая хорошая собака.
— Лучшая в мире. — Эллис представила себе, что смотрит на подарочную картинку со щенком.
— Не волнуйся. — Грейди проскочил мимо викторианских складов и дома греческого землячества. — Ты знаешь, какие толковые врачи в этой лечебнице. Помнишь, когда он съел теннисный мячик?
Нет.
— Да, конечно, помню.
— Они справились тогда, справятся и сейчас. — Грейди пролетел через Пауэллтон, проскочил под двумя красными светофорами, развернулся на Спрюс-стрит и прибавил газу. Движения тут практически не было, летом район университета был пустынен, и на улицах никого не было.
— Нам повезло с движением.
— Посмотрим. Держись! — Грейди выскочил на бордюр тротуара и вписался в пустую стоянку перед современным зданием. Вывеска гласила, что это ветеринарная лечебница Пенсильванского университета. Грейди сбросил зажигание и нажал на тормоз. — Ты придержи двери, а я займусь Медведем.
— О'кей! — Эллис выскочила из машины, подбежала к заднему сиденью, открыла дверцу и придержала ее, пока Грейди перекладывал собаку на тележку. Регистрационная конторка располагалась справа, и молодая женщина-ветеринар за стеклом обратила на них внимание.
— Дорожная авария?
Эллис покачала головой:
— Нет, он упал с лестницы.
— Он раньше бывал здесь?
— Да. Это Медведь, моя собака. Я Бенни Росатто.
— Оставайтесь здесь. — Ветеринар исчезла в дверях, а Элли подумала: а что, если врач увидит, что собака была избита? Быстро появился другой ветеринар с высоким санитаром, который взял Медведя у Грейди и унес его, миновав вращающиеся двери с надписью «Только для персонала».
— Большое спасибо. — Делая вид, что испытывает неподдельное горе, Эллис проводила их взглядом, и первая женщина-ветеринар сочувственно улыбнулась ей.
— Нам нужно ваше разрешение, чтобы провести рентгеноскопию, нужно проверить, нет ли у него сломанных костей и не проглотил ли он какой-то посторонний предмет. Как только мы что-то выясним, тут же дадим вам знать. Мы заведем на него историю болезни, и позже я принесу вам выписку из нее.
— Спасибо. Позаботьтесь о нем как следует, — сказал Грейди, когда ветеринар торопливо отошла от него. Он повернулся к Эллис, и теперь, на свету, она увидела, как он красив, даже в очках. У него были большие светло-серые глаза, и морщинки в уголках глаз придавали мягкость его интеллектуальному лицу. Густые светлые волосы ореолом стояли вокруг головы. Кроме того, у него был небольшой нос, выдающаяся челюсть и самый «поцелуйный» рот, который она когда-либо видела у юристов.
— Я так беспокоюсь. — Эллис закусила губу. На глазах совершенно волшебным образом выступили слезы. — Я не хочу терять его.
— Все будет в порядке, — прошептал Грейди, обнимая ее. — Я так рад, что оказался на месте.
— Я тоже, — сказала Эллис, крепко прижимаясь к нему.
Единственная вещь, которая лучше, чем просто совокупление, — это комфортный секс.
Мэри сидела на полу напротив Джуди, прижимаясь спиной к стене и вытянув перед собой голые ноги. Она забыла, где оставила свою обувь, но, несмотря на это, чувствовала себя как нельзя лучше. На полу между девушками, распространяя аппетитный аромат, стоял пакет из красной фольги с жареными ребрышками, двумя бумажными тарелками и пластиковыми вилками, и тут же рядом расположился включенный ноутбук.
Джуди взяла бутылку с текилой и прищурилась, разглядывая этикетку.
— Мэри, что значит репосадо? Это же по-испански.
— Скорее всего, вкусный.
Джуди улыбнулась.
— Отлично.
— Мой юмор побуждает выпить еще.
— Ты справилась с отчетом?
— За нас. — Мэри подняла бокал. — Мы сделали прекрасную работу.
— Как всегда. Ребрышки помогли.
— Каждый отчет, который мы будем делать вместе, посвящаем ребрышкам.
— Это наше секретное оружие.
Мэри почувствовала прилив теплых чувств. Она любила проводить время с Джуди. Ее картины в беспорядке стояли вдоль стен, а на полках громоздились старые банки из-под кофе с промытыми кистями и деревянные ящички с масляными красками. Иногда этот хаос приводили в порядок, и тогда все означенные предметы аккуратно выстраивались по ранжиру за мятым матерчатым занавесом. Джуди обладала многими талантами, и Мэри всегда слегка завидовала подруге и восхищалась ею.
Джуди улыбнулась.
— Ты снова размякла. Что с тобой происходит? Ты стала куда более эмоциональной, чем раньше.
— Я знаю. — У Мэри перехватило горло. — Это заметно? Сама не знаю почему.
— Это из-за партнерства? Волнуешься, получишь ли ты его?
— Да, но не только из-за него. Тут еще и Энтони, и проблемы с домом. Все это вместе тащить нелегко.
Джуди нахмурилась.
— Я думала, ты так рада из-за дома. Он мне рассказывал, что вы видели в Бейнбридже дом из трех частей.
Мэри снова почувствовала угрызения совести.
— Там потребуется море работы, и кроме того, внутри он темноват.
— Расскажи мне, как все было.
— Мы с ним осмотрели дом, вошли внутрь, и все вроде было великолепно, но остались кое-какие вопросы. Можем ли мы осматривать дом, который превышает допустимую для нас цену? А что, если я найду более красивый дом, чем этот? Вписывать ли Энтони в договор? Будет странно, если я этого не сделаю. — Мэри задумалась. — И что мы будем делать после того, как въедем? Я буду считаться здесь хозяйкой? И каждый месяц спрашивать с него половину суммы?
— Куча непростых вопросов, — с серьезным видом сказала Джуди. — Ты мне вот что скажи. Что ты хочешь делать?
— Если я стану партнером, разница в наших доходах увеличится, мягко говоря, заметно. — Чем больше Мэри думала на эту тему, тем большую чувствовала неловкость. Даже когда она делилась с Джуди, ей казалось, что она издевается над Энтони. — Он живет только на свои сбережения, пишет свою книгу.
— И вы, ребята, говорили на эту тему?
— Немного.
Джуди пожала плечами, и тающий лед звякнул у нее в бокале.
— Так, может, вам стоит поговорить обо всем серьезно?
— Это смутит его.
— Почему?
— Потому что, видя, что я зарабатываю больше, чем он, Энтони будет чувствовать себя не в своей тарелке.
Джуди сдержанно усмехнулась.
— Я думаю, что он знает об этом.
— Так зачем трогать больное место?
— Откуда ты знаешь, что он будет именно так себя чувствовать?
— Я это вижу каждый день. — В груди у Мэри возник комок. — Если мы идем обедать, он пытается расплатиться, а это значит, что мы не можем пойти в какое-то место получше. Порой он разрешает мне выложить половину, но это всегда страшно неудобно. Я даю официанту свою кредитную карточку, и Энтони возвращает мне наличность, а потом официант всегда возвращает кредитку ему.
— И это всегда чудесная картина. — Джуди наморщила нос.
— Ага, великолепно, не так ли? Значит, если мы вместе приобретем дом и ему придется жить со мной, это будет еще сложнее, тем более если я стану партнером фирмы. Я не знаю, что делать. Ты можешь думать, что после трех лет совместного проживания мы все это уже обдумали, но ничего подобного не произошло.
Джуди сделала глоток.
— А я счастлива с Франком. Ему нравится быть строителем, и его бизнес развивается просто потрясающе.
— Все хорошо, когда парень зарабатывает больше, чем девушка.
— Эй, — подмигнула Джуди. — Ты же знаешь, что деньги для меня — не самое главное.
— Я знаю, прости, но я не это имела в виду. Для меня тоже они не важны. Но если речь идет о мужчине, по крайней мере об Энтони, он по-прежнему оценивает личность величиной зарплаты.
