– Да, – Смит досадливо поморщился, – это и есть мистер Чиун.
– О, я немедленно позову его, доктор Смит. Знаете, он такой славный. Так жаль, что у него эта ужасная болезнь...
– Болезнь? – удивленно переспросила Анна. Смит отключил связь.
– Из соображений безопасности Чиун зарегистрирован как пациент санатория “Фолкрофт”. Страдающий тяжелой формой вялотекущей шизофрении. Это объясняет персоналу все странности его поведения – например, его утверждения о том, что он является единственным защитником президента и конституции.
Извинившись перед Анной Чутесовой, Смит потянулся к флакону с “маалоксом”.
Анна Чутесова наконец нашла то, что так давно искала. В этом не было никакого сомнения. Долгие годы она умудрялась идти по кремлевским бюрократическим джунглям так, словно под ее ногами вилась проложенная для нее одной золотая тропка. Но ни разу до сегодняшнего дня не пришлось ей встретить мужчину, который мог бы устоять перед ее шармом, ее холодной и властной чувственностью, ее женственностью или – если все это не помогало – ее главным оружием, презрительной мимолетной усмешкой.
Формула ее успеха была проста: никогда не желай мужчину больше, чем он желает тебя. Все без исключения мужчины волочились за ней; Анна, со своей стороны, притворялась, что не обращает на них внимания. Научилась она этому давно – еще работая в центральном аппарате комсомола, советской молодежной организации. Один из членов Центрального комитета оценил ее ум, но еще больше оценил он ее стройные ноги. Вследствие чего и сделал Анне, тогда шестнадцатилетней красотке, соблазнительное предложение. За одну ночь, проведенную с ней, он пообещал отправить ее с группой членов ЦК в ознакомительную поездку по Швеции.
Анна, конечно же, согласилась. Первую часть договора она вытерпела с трудом – соблазнитель из ЦК умудрялся сочетать проворство осьминога с поистине акульей ненасытностью. Но после нескольких часов мучений все оказалось позади. Несколько последующих дней Анна жила ожиданием.
Но функционер, казалось, забыл о ней. На одной из политинформаций она, зажав его в угол, потребовала выполнения второй части договоренности.
– Как насчет моей поездки? – нахмурив брови, спросила она.
И отвела взгляд – видеть этого типа было ей не по силам. Собственное поведение тоже не доставляло ей удовольствия, но так хотелось увидеть тот, большой мир за пределами Союза; к тому же опыт зарубежных поездок помогал карьере, а именно карьера политика всегда была ее тайной мечтой.
– Поездки?
Функционер ЦК удивленно приподнял брови. Анна впилась взглядом в его непроницаемые черные глаза.
– Да, поездки. Вы что, забыли наш договор?
– А что, он есть у вас в письменном виде? – вопросом на вопрос ответил чиновник, криво усмехаясь.
– Вы же сами знаете, что нет...
– Нет документа – нет и договора, – отрезал тот и, высвободившись, зашагал прочь по коридору, оставив Анну теребить в бессильной ярости комсомольский значок, приколотый к недавно купленному свитеру – тому самому, в котором она надеялась пощеголять в шведской столице.
С тех пор Анна поклялась никогда не желать чего-либо так страстно, чтобы оказаться способной предать из-за этого самое себя.
Это не мешало, а, наоборот, помогало ей взбираться вверх по партийной лестнице. Неудачи заставляли ее презрительно усмехаться и пробовать с другой стороны. Она обнаружила, что, будучи свободной от симпатий и антипатий, не делая авансов и ни о чем не прося, она почти всегда получала то, к чему стремилась. Способ был простой – никогда не позволяй этим ублюдкам понять, что тебе нужно на самом деле. Они и так отдадут это тебе – когда окажется, что взамен им нечего из тебя выудить.
Даже две встречи с Римо Уильямсом, чье сексуальное притяжение пробуждало ее тело, изголодавшееся по любви, не заставили ее сдаться. И только потому, что сам Римо желал ее больше, чем она – его. Может быть, ненамного больше, но эту разницу Анна почувствовала и поэтому позволила своим рвущимся чувствам воплотиться лишь в форму легкого флирта, не более.
И теперь она сидела на переднем сиденье автомобиля рядом с восьмидесятилетним, корейцем с манерами сварливой старушки и сексапильностью пожилой ящерицы.
– Сбавь скорость! – сердито дернула его за рукав Анна. – Мы же разобьемся, Чиун!
– А как? – с интересом спросил последний Мастер Синанджу, вытягивая шею, чтобы видеть дорогу, хотя сидел он на положенных на шоферское сиденье двух тюфяках.
– Нажми на тормоз ногой, – ответила Анна. Она невольно прикрыла глаза – мимо окна просвистел, словно пуля, фонарный столб; машина мчалась со скоростью девяносто миль в час.
– Я не могу.
– Почему это?!
– Моя нога стоит на другой педали, которая заставляет эту повозку двигаться. – В голосе Чиуна слышалось беспокойство. – Если я уберу ее, то повозка остановится и те, кто едет позади, обязательно врежутся в нас.
– Да нет, этого не будет, – успокоила его Анна. – Тормоза сначала только замедлят ход. Давай, а то нас по всей дороге размажет!
Мастер Синанджу послушно нажал на другую педаль. Завизжали тормоза; машина начала снижать скорость.
– Оставайся в этом ряду! – пронзительно, в тон тормозам, завизжала Анна, успев подумать: если она обучит Мастера Синанджу водить автомобиль и останется при этом живой и здоровой, следующим ее шагом будет возвращение в Россию с рапортом о невыполненном задании. Даже если ей придется для этого пересечь Атлантику вплавь.
– Почему я должен оставаться в этом ряду? – с тем же Детским интересом спросил Чиун. – Соседний ведь совершенно свободен.
– Потому что по соседнему машины едут нам навстречу, – объяснила Анна. – Видишь толстую желтую линию? Так вот, ее нельзя пересекать.
– Когда они увидят за рулем меня, то остановятся и освободят мне дорогу. Американские водители все такие. Они вежливые.
Первый же американский водитель, появившийся в поле их зрения, резко свернул с дороги, чтобы избежать столкновения, и въехал прямо в окаймлявшие участок шоссе кусты.
– Видала? – с торжеством вопросил Чиун. – Вежливость! Это – национальная черта американцев. Этот водитель понял, что я – новичок, и такс... тактично уступил мне дорогу.
– Хорошо, если он остался в живых, – покачала головой Анна. – Но не уверена, что нам повезет больше.
Следующему водителю пришлось вырулить на встречную полосу. Развернувшись, он погнался за машиной Чиуна, ругаясь во всю глотку и производя высунутой из окна рукой жесты самого оскорбительного свойства.
– Этот тоже вежливый? – спросила Анна.
– Он едет на японской машине. А японцы все грубияны. Я знаю их.
– Но сам он, по-моему, американец, – заметила Анна Чутесова, с трудом переводя дух; голова слегка кружилась от сознания того, что только что они находились на волосок от смерти. К тому же начинал действовать на нервы орущий сзади маньяк. – В Америке иногда решают конфликты на дорогах с помощью пули. Я сама читала об этом в “Правде”. Как насчет такого способа, Чиун?
– Предоставь это мне, – заверил ее кореец. – Я веду машину уже двадцать минут и полностью овладел этим нехитрым занятием.
– Обычно такой опыт достаточным не считается.
– Ну, еще Римо учил меня немного, но потом ему надоело, и я начал учиться сам.
– А чему он успел научить тебя?
– Что в мире существуют два разных вида водителей. Те, кто ездит по правилам, и те, кого лучше избегать.
– Это и я могла тебе сказать.
– А как они различаются – знаешь? Анна вцепилась в ремень безопасности.
– Не знаю. А как?
– Помпончики, – изрек Чиун важно.
– Пом... что?!
– Если под зеркалом, – затянул нараспев Чиун, – висят меховые помпончики, это верный признак съехавшей крыши. Так сказал Римо Уильямс, все бросающий на полпути.
Анна невольно посмотрела в зеркало на преследующую их машину. Сквозь ее ветровое стекло ясно просматривалась пара болтающихся разноцветных меховых шариков.
– В таком случае с тем, что у нас на хвосте, нужно быть поосторожнее.
Истолковав ее слова как руководство к действию, Мастер Синанджу снова нажал на газ. Впереди показалась встречная машина, и чтобы пропустить ее, Чиуну пришлось съехать на свою полосу. Таким манером он пропустил три автомобиля и, кажется, начал входить во вкус.
– О! – такова была его реакция на приближающийся громадный трейлер.
– Что такое? – почуяв неладное, забеспокоилась Анна.
– Гляди.
Водитель грузовика начал сигналить еще за четверть мили; Чиун, однако, не обращал на это никакого внимания.
В зеркале Анне была хорошо видна преследующая их машина; глаза водителя, остервенело вцепившегося в руль, горели ненавистью.
Мастер Синанджу дождался той самой секунды, после которой должно было последовать столкновение, – и именно в эту секунду водитель трейлера начал сворачивать на соседнюю полосу, чтобы избежать его.
