Но будет Брук наградой победителю или полем боя?
— Привет, Джон!
Брук открыла почти сразу — видимо, ждала стука в дверь. На ней, как обычно, были шорты, хотя мы и собирались вернуться поздно. Вечер ожидался довольно теплый, так что, вероятно, она не замерзнет, но если что, можно держаться поближе к костру. В любом случае ничего страшного не случится. Куртку она все-таки прихватила, я видел, а вот на ее блузку я не позволил себе посмотреть, чтобы не взглянуть ненароком на грудь.
Что за дурацкое свидание, если я даже не знаю, в какой блузке моя девушка? Неужели все это обернется безумием, как я и предполагал? Сколько ей понадобится времени, чтобы понять, что я чокнутый? Мне оставалось только вести себя как всегда — притворяться.
— Привет, Брук. Симпатичная блузка.
— Спасибо, — ответила она, улыбаясь и опуская глаза на блузку. — Я подумала, она подойдет, потому что она как бы школьная.
Я задержал взгляд на ее волосах: сегодня она распустила их и они ниспадали на плечи светлым водопадом. Она словно сошла с плаката рекламы шампуня. Я представил, как мою ей волосы, бережно расчесываю их, а она неподвижно лежит на столе.
Я прогнал эту мысль и улыбнулся:
— Ну, наверное, будет весело. Ты готова?
— Конечно, — сказала она и стала закрывать дверь, но ее позвали из дому.
— Брук? — это был голос ее отца.
— Да, па, — отозвалась она. — Это Джон.
Мистер Уотсон вышел к дверям и улыбнулся:
— Что, на костер?
— Да, — ответил я.
— Вы там, смотрите, осторожнее. Если вечером собирается толпа ребятни, не знаешь, когда кто-нибудь выкинет глупость, после которой ты окажешься в больнице. Но я полагаю, моя дочурка в надежных руках?
Меня пугало, насколько большинство людей заблуждаются на мой счет.
— Все будет в порядке, — уверила Брук, улыбаясь мне. — И потом, — она повернулась к отцу, — там будут учителя. Это же школьное мероприятие.
— Я не сомневаюсь, что все пройдет нормально, — кивнул мистер Уотсон.
Он вышел на крыльцо, положил руку мне на плечо и отвел в сторону на несколько шагов. Я посмотрел на Брук, а она закатила глаза.
— Я всегда представлял себе, что сделаю, когда моя дочь отправится на первое свидание, — начал он.
Я услышал стон Брук за спиной.
— Па…
— Я прикидывал, как начну угрожать тому парню, ну, ты понимаешь. «У меня есть пистолет и лопата» — что-нибудь в этом роде. Но я думаю, тебя такими вещами не напугаешь, после того, что ты пережил.
Он даже не представлял, о чем говорит.
— Я думаю, — продолжал он, — ты через столько прошел, что лучшего кандидата для первого свидания не найти. Ведь в моих фантазиях Брук каждый раз запрыгивала на заднее сиденье «харлея» какого-нибудь группового насильника и даже не замечала, как я машу ей на прощание.
— О господи, — простонала Брук.
Она покраснела и закрыла лицо руками.
— То есть, я хочу сказать, с учетом всех обстоятельств я рад, что она выбрала местного героя, — подытожил мистер Уотсон.
«Что?»
— Героя?
— И скромника, — добавил он, хлопая меня по плечу. — Ну, не буду вас больше задерживать. Ты ведь ее пригласил, не меня. Брук, ты помнишь правила?
— Да, — ответила она, поворачиваясь, чтобы идти.
— И?
Она снова закатила глаза:
— Никакой выпивки, никакой быстрой езды, вернуться до двенадцати.
— Телефон не забыла?
— Нет.
— И ты позвонишь домой, если?..
— Потеряюсь или застряну где-нибудь.
— И ты позвонишь в полицию, если?..
— Увижу наркотики или кто-нибудь затеет драку.
— Или если он попытается тебя поцеловать, — сказал отец.
Брук стала пунцовой, а мистер Уотсон рассмеялся и подмигнул мне:
— Герой ты или нет, но я отпускаю с тобой моего ребенка.
— С ума сойти, — пробормотала Брук, схватила меня за руку и потащила к машине. — Идем отсюда. Пока, па!
— Пока, Пузанчик! — прокричал он.
— Он называет тебя Пузанчиком? — удивился я.
Брук была тоненькая, как тростинка.
— Детское прозвище, — ответила она, покачав головой, хотя я видел, что она улыбается.
Мы подошли к машине, остановились у ее — Брук — дверцы и стояли так какое-то время.
Я вдруг понял: она ждет, что я открою дверцу. Я покосился на нее, потом на дверцу. Это была ее дверца. Одна из тех вещей, к которым я не притрагивался. Я снова взглянул на Брук и увидел, что брови ее чуть нахмурились: она недоумевала. Если я еще помедлю или поставлю ее перед необходимостью самой открыть дверцу, что она подумает? Она видела, что я стреляю глазами туда-сюда, — в этот момент я еще мог изобразить невежу или плохо воспитанного парня, если не хотел выставить себя полным идиотом. Но я осторожно протянул руку и открыл дверцу, представляя, как она касается той же дверцы, как ее пальцы прижимаются к той же ручке. Когда раздался щелчок, я ухватился за верхний край дверцы и распахнул ее перед Брук.
— Что-то не так с ручкой? — удивилась она.
— Я увидел осу, — соврал я на ходу. — Думаю, она пыталась свить там гнездо.
— Вроде не самое удобное место, — усомнилась Брук.
— Ты так думаешь, потому что ты не оса, — сказал я, придерживая дверцу, пока она садилась. — Кстати, осы сейчас в моде.
— Ты решил пригласить меня на свидание по последнему крику моды? — спросила она, озорно улыбаясь.
— Я вычитал это в каком-то журнале. Журнал, конечно, был не мой. Лежал на столике в парикмахерской. «Все о лосях» или как-то так, в общем, нужно же что-то читать.
Брук рассмеялась, и я захлопнул пассажирскую дверцу.
«Насколько меня хватит?» — подумал я.
Было шесть, а отец сказал ей, чтобы она вернулась не позже двенадцати. Шесть часов?
Казаться нормальным в толпе довольно легко. Казаться нормальным один на один с другим человеком обещало стать непростой задачей.
Я подошел к водительской дверце и сел в машину.
— Так странно будет видеть большой костер, который развел не ты, — сказала Брук.
Я замер. Что она знает? Что видела? Слова ее прозвучали буднично, но… может, в них был скрытый смысл, которого я не понимал. Она обвиняла меня? Угрожала мне?
— Что ты имеешь в виду? — спросил я, глядя перед собой.
— Помнишь те костры во дворе Кроули на соседских вечеринках? Ими всегда занимался ты.
Я облегченно вздохнул — в буквальном смысле, словно невольно задерживал дыхание.
«Она ничего не знает. Просто поддерживает разговор».
— Ты не заболел? — спросила она.
Я завел машину и улыбнулся:
— Ни в коем случае.
«Нужно срочно выдумать извинение. Что в такой ситуации сказал бы нормальный человек? Нормальный человек испытывает сочувствие. В разговоре он обратил бы внимание на людей, не на костер».
— Я просто подумал о Кроули, — объяснил я. — Будет ли миссис Кроули, как прежде, устраивать такие встречи?
Я тронулся с места и поехал в город.
— Ой, извини. Мне и в голову не пришло, что тебя это заденет. Я знаю, ты дружил с мистером Кроули.
— Ничего.
Я буквально заставлял себя продолжать — раньше разговаривать с Брук мне запрещали правила, и сейчас беседа давалась нелегко.
— Теперь, когда его нет, я оглядываюсь назад и думаю, что по-настоящему и не знал его.
«Его никто по-настоящему не знал. Даже жена».
— Я чувствую то же самое, — призналась Брук. — Я бóльшую часть жизни прожила рядом, через два дома, а вообще его не знала. Нет, мы, конечно, виделись на вечеринках или на Хеллоуин, когда я выпрашивала конфеты, но мне кажется, я должна была… чаще говорить с ним, что ли. Ну, ты понимаешь, спросить, откуда он и все такое.
— Мне бы тоже хотелось знать, откуда он.
«И есть ли еще такие, как он».
— Я люблю разговаривать с людьми, люблю, когда они рассказывают о себе, — продолжала Брук. — У всех есть что рассказать, а когда садишься с кем-нибудь и начинаешь разговаривать по-настоящему, можно столько узнать!
— Да. Но это странно немного.
Я начал впадать в состояние, когда слова рождаются свободнее.
— Странно?
— Понимаешь… странно смотреть на людей и думать, что у них есть прошлое.
Как донести до нее мысль?
— Конечно, каждый где-то жил прежде, но… — Я указал на прохожего, мимо которого мы проезжали. — Посмотри. Вот какой-то человек, мы увидели его один раз, а потом он исчез.
— Это Джейк Саймонс. Он работает с отцом на лесопилке.
— Я ровно об этом же. Для нас он как… декорация на заднем плане наших жизней, но для него самого он — главный герой. У него есть жизнь, работа, целая история. Он реален. А мы для него — декорация на заднем плане. А вот этот человек, — я кивнул на другого прохожего, — вообще не смотрит в нашу сторону. Может, не замечает. Мы находимся в центре своих вселенных, а для него даже не существуем.
— Это Брайс Паркер из библиотеки.
